Тайны Киевской Руси

фон Паль Лин

И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такою зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, – знаем мы только, что пребывает там Бог с людьлш, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать".

Сказали же бояре: "Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей". И спросил Владимир: "Где примем крещение?" Они же сказали: "Где тебе любо"".

В 988 году Владимир, собирающийся принять, между прочим, крещение от греков, пошел войной на греческую Корсунь, причерноморский город. "И стал Владимир на той стороне города у пристани, в расстоянии полета стрелы от города, и сражались крепко из города. Владимир же осадил город. Люди в городе стали изнемогать, и сказал Владимир горожанам: "Если не сдадитесь, то простою и три года". Они же не послушались его, Владимир же, изготовив войско свое, приказал присыпать насыпь к городским стенам. И когда насыпали, они, корсунцы, подкопав стену городскую, выкрадывали подсыпанную землю, и носили ее себе в город, и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше, и Владимир стоял. И вот некий муж корсунянин, именем Анастас, пустил

стрелу, написав на ней: "Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока". Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: "Если сбудется это – сам крещусь! " И тотчас же повелел копать наперерез трубам и перенял воду. Люди изнемогли от жажды и сдались. Владимир вошел в город с дружиною своей и послал к царям. Василию и Константину сказать: "Вот взял уже ваш город славный; слышал же, что имеете сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу". И, услышав это, опечалились цари, и послали ему весть такую: "Не пристало христианам выдавать жен за язычников. Если крестишься, то и ее получишь, и царство небесное восприимешь, и с нами единоверен будешь. Если же не сделаешь этого, то не сможем выдать сестру за тебя". Услышав это, сказал Владимир посланным к нему от царей: "Скажите царям вашим max: я крещусь, ибо еще прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором рассказали мне посланные нами мужи". И рады были цари, услышав это, и упросили сестру свою, именем Анну, и послали к Владимиру, говоря: "Крестись, и тогда пошлем сестру свою к тебе". Ответил же Владимир: "Пусть пришедшие с сестрою вашею и крестят меня". И послушались цари, и послали сестру свою, сановников и пресвитеров. Она ж не хотела идти, говоря: "Иду, как в полон, лучше бы мне здесь умереть". И сказали ей братья: "Может быть, обратит тобою Бог Русскую землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны. Видишь ли, сколько зла наделала грекам Русь? Теперь ж, если не пойдешь, то сделают и нам то ж". И едва принудили ее. Она ж села в корабль, попрощалась с ближними своими с плачем и отправилась через море. И пришла в Корсунь, и вышли корсунцы навстречу ей с поклоном, и ввели ее в город, и посадили ее в палате. По божественному промыслу разболелся в то время Владимир глазами, и не видел ничего, и скорбел сильно, и не знал, что сделать. И послала к нему царица сказать: "Если хочешь избавиться от болезни этой, то крестись поскорей; если же не крестишься, то не сможешь избавиться от недуга своего". Услышав это, Владимир сказал: "Если вправду исполнится это, то поистине велик Бог христианский". И повелел крестить себя. Епископ же корсунский с царицыньми попами, огласив, крестил Владимира. И когда возложил руку на него, тот тотчас же прозрел. Владимир же, ощутив свое внезапное исцеление, прославил Бога: "Теперь узнал я истинного Бога". Многие из дружинников, увидев это, крестились. Крестился же он в церкви святого Василия, а стоит церковь та в городе Корсуни посреди града:, где собираются корсунцы на торг; палата же Владимира стоит с края церкви и до наших дней, а царицына палата – за алтарем. После крещения привели царицу для совершения брака. После всего этого Владимир взял царицу, и Анастаса, и священников корсунских с мощами святого Климента, и Фива, ученика его, взял и сосуды церковные и иконы на благословение себе. Поставил и церковь в Корсуни на горе, которую насыпали посреди города, выкрадывая землю из насыпи: стоит церковь та и доныне. Отправляясь, захватил он и двух медных идолов и четырех медных коней, что и сейчас стоят за церковью святой Богородицы и про которых невежды думают, что они мраморные. Корсунь же отдал грекам как вено за царицу, а сам вернулся в Киев".Год спустя он построил церковь пресвятой Богородицы и послал за мастерами из Греческой земли. В эту церковь он поместил иконы, сосуды и кресты, на которые ограбил Корсунь, а во главе этой церкви поставил того самого предателя-корсунянина Анастаса и корсунских священников. Так началась эра православия на Руси.

Первое богоугодное дело, которое Владимир совершил, – ликвидация идолов. Наследие языческой Руси как негодное для новой политической ситуации было приказано разрубить на куски или сжечь. "Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил 12 мужей колотить его палками. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, – чтобы принял он возмездие от людей. "Велик ты, Господи, и чудны дела твои!" Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли еще они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: "Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его". Они же исполнили, что им было приказано. И когда пустили Перуна и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло место то Перунья отмель, как зовется она и до сих пор. Затем послал Владимир по всему городу сказать: "Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, – будет мне врагом". Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: "Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре". На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же, стоя, совершали молитвы".

Не стоит видеть в этом всеобщем желании креститься признаков особого благочестия. Князь ведь ясно сказал; кто не придет на реку – будет врагом, а с врагами у Владимира разговор был коротким, как с теми же идолами, – изрубить, и конец. Так что на реку пришли все, жить-то хочется. Самое занятное в этой ситуации, что несчастные христиане, принявшие веру прежде и, вполне вероятно, совсем не по корсунскому образцу, вынуждены были тоже перекрещиваться. Вторым городом, где была проведена реформа, был Новгород, туда, как и прежде, (для установки идолов и введения государственного перунизма) был отправлен Добрыня. В новгородских летописях вы найдете скупые, но душераздирающие строки о том, как это происходило. Крещение новгородских язычников больше напоминало избиение неверных в Иерусалиме рыцарями-крестоносцами сто лет спустя. Путята крестил новгородцев огнем, говорили люди позлее, а Добрыня – мечом "Греческий священник с крестом, сопутствуемый дружинником с мечом, проповедовал не столько религию, сколько подчинение во имя этой религии княжеской власти", – писал о том же, но более "книжными" словами Никольский. Никакой идиллии. Массовая гибель и уничтожения инакомыслия. Трезвая и жесткая государственная политика. Скоро акция крещения была проведена по всей русской земле. "И по другим городам стали ставить церкви и определять в них попов и приводить людей на крещение по всем городам и селам. Посылал он собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих плакали о них; ибо не утвердились еще они в вере и плакали о них как о мертвых".

Обучение книжное было обучением греческим. Дети, которые попали в это обучение, стали священниками и насельниками первых русских монастырей. О них действительно можно

было плакать, как по мертвым.

Кроме создания священничества Владимир также повелел строить города по всей русской земле. Недаром в скандинавские саги Русь и вошла под названием страны городов – Гардарики. Появились новые города по Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне. В эти города по княжескому указу отбирали народ и таким образом формировали новое население, мнения переселенцев никто не спрашивал. Переселяли из самых разных мест и самые разные народы – мужей от славян, и от кривичей, и от чуди, и от вятичей. Эту чудесную политику государственного перемещения населения будет использовать активно и Московия через пару столетий. Причем прежнее "опасное" население будет высылаться в города на окраинах, а в старые центры будут отправляться московиты. Как видите, эта чудесная практика создания из горожан зависимых людей, подчиненное население, посаженное в города для защиты Киева от нападения печенегов, не придумана москалями. Она рождена буквально в самом центре Киевской Руси. Князем-человеконенавистником Владимиром Святым.

Впрочем, даже строительство новых городков вокруг Киева не помогло избежать набегов печенегов. С 989 года и по 1015-й, когда Владимир умер, это были постоянные ежегодные войны с кочевниками. К этому времени у чадолюбивого князя повзрослело множество сыновей, которые начали в свою очередь точно такую же войну за великое княжение, как и дети Святослава Только теперь ставки были выше, а сыновей – больше Владимир умер в Берестове, и первое время его смерть от всех скрывали. Выносили его тела из палат по языческому обряду . "Ночью же разобрали помост между двумя клетями, завернули его в ковер и спустили веревками на землю; затем, возложив его на сани, отвезли и поставили в церкви святой Богородицы, которую сам когда-то построил. Узнав об этом, сошлись люди без числа и плакали по нем: бояре – как по заступнике страны, бедные же – как о своем заступнике и кормителе. И положили его в гроб мраморный, похоронили тело его, блаженного князя, с плачем".Умер Владимир от неожиданной болезни, которая свела его в могилу за считаные дни. Впрочем, источником болезни была душившая его ярость: сын Ярослав, которому было положено по условию давать в Киев две тысячи гривен от года до года, а тысячу раздавать в Новгороде дружине, перестал выплачивать дань с Новгорода. "И сказал Владимир: "Расчищайте пути и мостите мосты", ибо хотел идти войною на Ярослава, на сына своего, но разболелся. Когда Владимир собрался идти против Ярослаба, Ярослав, послав за море, привел варягов, так как боялся отца своего", – так об этом коротко говорится в летописи. Очевидно, у Ярослава был повод бояться отца своего. Но и у Владимира был повод дрожать от ярости. Оба они – отец и сын – были достойны друг друга и хитростью, и коварством, и лицемерием.

Ярослав, прозванный "Мудрым"

По летописи, у Владимира было 12 сыновей: Вышеслав, Изяслав, Ярослав, Святополк, Всеволод, Святослав, Мстислав, Борис, Глеб, Станислав, Позвизд, Судислав. "И посадил Вышеслава в Новгороде, Изяслава в Полоцке, а Святополка в Турове, а Ярослава в Ростове. Когда же умер старший Вышеслав в Новгороде, посадил в нем Ярослава, а Бориса в Ростове, а Глеба в Муроме, Святослава в Древлянской земле, Всеволода во Владимире, Мстислава в Тмутаракани".

После смерти Владимира между всеми этими многочисленными родственниками разгорелась кровавая борьба за власть, причем победа вновь досталась не самому лучшему из князей. В русскую историю победитель вошел под именем Мудрого, но в скандинавских сагах он именуется совершенно иначе – Ярослав Скупой. Запутанность ситуации с наследованием связана с тем, что братья были рождены от одного отца, но от разных матерей. Причем законными в плане наследования по христианскому закону могли считаться только рожденные в браке, и мы знаем, кто из князей мог претендовать на киевский стол по праву веры – дети княгини Анны Глеб и Борис. Но по праву княжения стол должен был наследовать Святополк, сын Владимира от несчастной Рогнеды, взятой силой у полоцкого князя Рогволода. Именно Святополк и стал в летописи козлом отпущения, которому приписали все возможные и невозможные грехи.

По этому тексту, рисующему Святополка настоящим зверем, очень хорошо видно, что он был писан ради того, чтобы "доказать" право Ярослава, который в конце концов сел на киевский стол.

"Святополк сел в Киеве по смерти отца своего, и созвал киевлян, и стал давать им дары. Они же брали, но сердце их не лежало к нему, потому что братья их были с Борисом. Когда Борис уже возвратился с войском назад, не найдя печенегов, пришла к нему весть: "Отец у тебя умер". И плакался по отце горько, потому что любим был отцом больше всех, и остановился, дойдя до Альты. Сказала же ему дружина отцовская: "Вот у тебя отцовская дружина и войско. Пойди, сядь в Киеве на отцовском столе". Он же отвечал: "Не подниму руки на брата своего старшего: если и отец у меня умер, то пусть этот будет мне вместо отца". Услышав это, воины разошлись от него. Борис же остался стоять с одними своими отроками. Между тем Святополк, исполнившись беззакония, воспринял мысль Каинову и послал сказать Борису: "Хочу с тобою любовь иметь и придам тебе еще к полученному от отца владению", но сам обманывал его, чтобы как-нибудь его погубить. Святополк пришел ночью в Вышгород, тайно призвал Путшу и вышгородских мужей боярских и сказал им: "Преданы ли вы мне всем сердцем?" Отвечали же Путша с вышгородцами: "Согласны головы свои сложить за тебя. Тогда он сказал им: "Не говоря никому, ступайте и убейте брата моего Бориса Те же обещали ему немедленно исполнить это. О таких сказал Соломон: "Спешат они на неправедное пролитие крови. Ибо принимают они участие в пролитии крови и навлекают на себя несчастия. Таковы пути всех, совершающих беззаконие, ибо нечестием изымают свою душу". Посланные же пришли на Альту ночью, и когда подступили ближе, то услыхали, что Борис поет заутреню, так как пришла ему уже весть, что собираются погубить его".

Будучи настоящим христианином, Борис, конечно же, истово молился и пел псалмы, которые в летописи все перечислены. Затем, вместо того чтобы выступить против убийц или, на худой конец, бежать от них, Борис возлег на постель и стал ожидать смерти. "И вот напали на него, как звери дикие, обступив шатер, и проткнули его копьями, и пронзили Бориса и слугу его, прикрывшего его своим телом, пронзили. Был же он любим Борисом. Был отрок этот родом венгр, по имени Георгий; Борис его сильно любил, и возложил он на него гривну золотую большую, в которой он и служил ему. Убили они и многих других отроков Бориса. С Георгия же с этого не могли они быстро снять гривну с шеи, и отсекли голову его, и только тогда сняли гривну, а голову отбросили прочь; поэтому-то впоследствии и не обрели тела его среди трупов. Убив же Бориса, окаянные завернули его в шатер, положив на телегу, повезли, еще дышавшего. Святополк же окаянный, узнав, что Борис еще дышит, послал двух варягов прикончить его. Когда те пришли и увидели, что он еще жив, то один из них извлек меч и пронзил его в сердце. И так скончался блаженный Борис, приняв с другими праведниками венец вечной жизни от Христа Бога, сравнявшись с пророками и апостолами, пребывая с сонмом мучеников, почивая на лоне Авраама, видя неизреченную радость, распевая с ангелами и в веселии пребывая со всеми святыми. И положили тело его в церкви Василия, тайно принеся его в Вышгород. Окаянные же те убийцы пришли к Святополку, точно хвалу заслужившие, беззаконники. Вот имена этих законопреступников: Путша, Талец, Еловит, Ляшко, а отец им всем сатана".