Тайны Киевской Руси
Шрифт:
Убив Бориса, Святополк этим не ограничился. Следующим в очереди стоял Глеб, младший брат погибшего. И якобы Святополк послал к юноше гонца с сообщением. "Приезжай сюда поскорее, отец тебя зовет: сильно он болен". Глеб тотчас же сел на коня и отправился с малою дружиною, потому что был послушлив отцу. И когда пришел он на Волгу, то в поле споткнулся конь его на рытвине, и повредил Глеб себе немного ногу. И пришел в Смоленск, и отошел от Смоленска недалеко, и стал на Смядыне в насаде. В это же время пришла от Предславы весть к Ярославу о смерти отца, и послал Ярослав сказать Глебу: "Не ходи: отец у тебя умер, а брат твой убит Святополком". Услыхав это, Глеб громко возопил со слезами, плачась по отце, но еще больше по брате, и стал молиться со слезами". Вот во время этой молитвы его и настигли убийцы: вошли в ладью и зарезали Глеба Имена убийц известны: приказывал некто Горясер, посланный из Киева, а зарезывал повар Глеба Торчин, наверно, тем же ножом, которым разделывал мясо для княжьего обеда "Глеб был убит, и был он брошен на берегу между двумя колодами, затем же, взяв его, увезли и положили его рядом с братом его Борисом в церкви святого Василия" .Брат Святополка Святослав, испугавшись подобной участи, бежал в землю угров, но Святополк его нагнал и тоже предал смерти. Летопись приводит слова, будто бы сказанные Святополком: "Перебью всех своих
Но тут-то и возникает некая странность, которая смущает историков. Святополк, коему приписывается сотворение всех этих кровавых кошмаров, на самом деле никак не мог сидеть в Киеве. Он сидел, но сидел в тюрьме вместе со своей несчастной женой, дочерью польского короля Болеслава Первого, и колобжегским епископом Рейнберном, прибывшим вместе с королевной в вотчину Святополка город Туров. По непонятным причинам (как считают историки, князю инкриминировалась государственная измена и попытка развалить государство) все трое были брошены в темницу почти сразу после свадьбы, и в этой темнице Святополк и находился в 1015 году (год смерти Владимира). Владимир боялся своего сына и подозревал его в умысле на свою жизнь, поэтому – как сообщал Титмар Мезебургский – "схватил епископа вместе с сыном и его женой и заключил каждого в отдельную темницу".Бежать Святополку удалось гораздо позже, и бежал он к своему тестю в Польшу, причем освободить жену он не смог и именно по этой причине просил у тестя войско, чтобы взять Киев и находившихся там сестер Ярослава, дабы впоследствии "разменять заложников". Есть и еще один момент: Владимир умер, "оставив всё своё наследство двум сыновьям, тогда как третий до тех пор находился в темнице; впоследствии, сам ускользнув, но оставив там жену, он бежал к тестю".Как раз на время, когда Святополк пребывает в заточении, и приходятся все кровавые события с убиением молодых князей, детей болгарской царевны Анны. Тогда кто же убил Глеба, Бориса, Святослава? Сделать это мог лишь один человек, тот самый князь, который якобы послал предупредить брата о предстоящей гибели. Имя ему Ярослав.
Он находился в Новгороде и был в проблемных отношениях с отцом, но к великому облегчению Ярослава Владимир не успел пойти на отказавшийся платить Новгород, главный претендент на престол находился в темнице, и теперь можно было легко устранить всех конкурентов. Именно это сын Рогнеды и предпринял. К тому моменту у него с новгородцами, как говорится, не сложились отношения. Возмущенные насилием и бесконечными поборами от варяж ской дружины князя, те восстали и почти всю дружину уничтожили. Князь, сделав вид, что хочет разобраться в "варяжском вопросе", призвал бунтовщиков к себе, зачинщиков изолировал и всех перебил. "Чистке" подвергли около тысячи новгородцев. Однако тут – по летописи – и появилось сообщение от Предславы, что отец умер, киевский трон занят, и Ярослав в списке на убиение. "Услышав это, печален был Ярослав и об отце, и о братьях, и о дружине. На другой день, собрав остаток новгородцев, сказал Ярослав: "О, милая моя дружина, которую я вчера перебил, а сегодня она оказалась нужна". (Это поминание перебитой лично князем дружины следует понимать как дружину новгородскую, так сказать местную. – Автор). Утер слезы и обратился к ним на вече: "Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и убивает братьев своих". И сказали новгородцы: "Хотя, князь, и иссечены братья наши, – можем за тебя бороться!" И собрал Ярослав тысячу варягов, а других воинов 40 000, и пошел на Святополка, призвав Бога в свидетели своей правды и сказав: "Не я начал избивать братьев моих, но он; да будет Бог мстителем за кровь братьев моих, потому что без вины пролил он праведную кровь Бориса и Глеба.
Или же и мне то же сделать? Рассуди меня, Господи, по правде, да прекратятся злодеяния грешного". И пошел на Святополка. Услышав же, что Ярослав идет, Святополк собрал бесчисленное количество воинов, русских и печенегов, и вышел против него к Любечу на тот берег Днепра, а Ярослав был на этом".Однако в сообщении летописи искажена правда; Святополк в 1016 году не был в Киеве. В этот город он пришел только два года спустя – с войском Болеслава Храброго. Пришел, чтобы освободить жену. Не был в Киеве и Ярослав, потому что он пошел на Киев в 1017 году, дошел, и далее мы читаем, что "Ярослав пошел в Киев, и погорели церкви". А весь 1016 год теряется в неизвестности, хотя под этим годом изображено сражение между Ярославом и Святополком, в котором Ярослав разбил войско брата. В датировке передвижений Святополка лучше ориентироваться не на русскую летопись, а на западный источник – хроники Титмара Мерзебургского. Учитывая эти записи, можно сделать такой вывод: Ярослав готовился к решающему сражению, он собрал своих "варягов" и выступил к Волыни, куда должно было двигаться польское войско, которое шло сажать на киевский стол законного наследника. Битва произошла на реке Буг.
"…14 стали они no обеим сторонам реки Буга. И был у Ярослава кормилец и воевода, именем Буда, и стал он укорять Болеслава, говоря: "Проткнем тебе колом брюхо твое толстое ‘. Ибо был Болеслав велик и тяжек, так что и на коне не мог сидеть, но зато был умен. И сказал Болеслав дружине своей: "Если вас не унижает оскорбление это, то погибну один". Сев на коня, въехал он в реку, а за ним воины его. Ярослав же не успел исполниться, и победил Болеслав Ярослава. И убежал Ярослав с четырьмя мужами в Новгород, Болеслав же вступил в Киев со Святополком. И сказал Болеслав: "Разведите дружину мою по городам на покорм"; и было так. Ярослав же, прибежав в Новгород, хотел бежать за море, но посадник Константин, сын Добрыни, с новгородцами рассек ладьи Ярославовы, говоря: "Хотим и еще биться с Болеславом и со Святополком". Стали собирать деньги от мужа по 4 куны, а от старост по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен. И привели варягов, и дали им деньги, и собрал Ярослав воинов много".
Эту же историю, но уже на "польский манер", рассказывает Галл Аноним, но у него Болеслав отправляется в Киев не ради освобождения своей дочери из тюрьмы, а для того, чтобы отомстить русскому князю, не отдавшему ему в жены свою сестру. Речка Буг тут тоже присутствует, но в конце, а не в начале похода.
"Король Болеслав, придя в негодование, храбро вторгся в королевство русских и их, пытавшихся вначале сопротивляться оружием, но не осмелившихся завязать сражение, разогнал перед собой, подобно тому, как ветер разгонять пыль. И он не задерживался в пути: не брал городов, не собирал денег, как это делали его враги, а поспешил на Киев, столицу королевства, чтобы захватить одновременно и королевский замок, и самого короля; а король русских с простотою, свойственной его народу, в то время, когда ему сообщили о неожиданном вторжении Болеслава, ловил
А Болеслав, не встретив себе никакого сопротивления, войдя в город, большой и богатый, обнаженным мечом ударил в золотые ворота. Спутникам же своим, удивлявшимся, зачем он это сделал, с язвительным смехом сказал: "Как в этот час меч мой поражает золотые ворота города, так следующей ночью будет обесчещена сестра самого трусливою из королей, который отказался выдать ее за меня замуж; но она соединится с Болеславом не законным браком, а только один раз, как наложница, и этим будет отомщена обида, нанесенная нашему народу, а для русских это будет позором и бесчестием". Так он сказал и подтвердил слова делами. Итак, Болеслав в течение десяти месяцев владел богатейшим городом и могущественным королевством русских и непрерывно пересылал оттуда деньги в Польшу; а на одиннадцатый месяц, так как он владел очень большим королевством, а сына своего Мешко еще не считал годным для управления им, поставил там, в Киеве, на свое место одного русского, породнившегося с ним, а сам с оставшимися сокровищами стал собираться в Польшу. За ним, радостно возвращающимся с деньгами и уже приближающимся к границам Польши, спешит беглый король, собрав силы князей русских совместно с полонцами и печенегами, и питается, уверенный в победе, завязать бой у реки Буг… А король Болеслав, видя, что воинов у него осталось немного, врагов же почти в сто раз более, обратился к своим воинам не как трусливый и малодушный, но как предусмотрительный и смелый… и все рыцари его единодушно подняли копья и ответили, что они предпочитают вернуться домой с триумфом, нежели с добычей, но постыдно. Тогда король Болеслав одобрил каждого из своих, называя по имени, и, как жаждущий лев, бросился в гущу врагов. И нет возможности перечислить, скольких убил он из тех, кто сопротивлялся ему, и никто не может точно сосчитать тысячи погибших неприятелей, о которых известно, что они сошлись к сражению в несметном количестве, но что лишь немногим, оставшимся в живых, удалось спастись бегством. Кроме того, многие, пришедшие спустя много дней из дальних мест, чтобы разыскать друзей или родственников, уверяли, что столько крови там было пролито, что по равнине можно было идти не иначе, как по крови или по трупам людей, и что вся вода в реке Буг имела больше вид крови, нежели речной воды. С этого времени Русь надолго стала данщицей Польши".
Русский, породнившийся с Болеславом Храбрым, это несомненно, Святополк. Что же касается захвата Киева, то ворота были открыты горожанами, потому что вместе с королем Польши в Киев входил законный наследник. Однако постой поляков оказался длительным и разорительным для города, вспыхнуло возмущение. Ярослав, собравший наконец-то "варягов", пошел войной на Болеслава. "Болеслав же побежал из Киева, -рассказывает русская летопись, – забрав богатства, и бояр Ярославовых, и сестер его, а Настаса– попа Десятинной церкви– приставил к этим богатствам, ибо тот обманом вкрался ему в доверие. И людей множество увел с собою, и города Червенские забрал себе, и пришел в свою землю. Святополк же стал княжить в Киеве. И пошел Ярослав на Святополка, и бежал Святополк к печенегам".В 1019 году пришел Святополк с печенегами (союзниками Болеслава), а Ярослав собрал множество воинов и вышел против него на Альту. Тут и состоялась битва, в которой к вечеру победил Ярослав. Святополка же, внезапно почувствовавшего слабость в теле, уложили на носилки и понесли прочь. "Не мог он вытерпеть на одном месте, -говорит летопись, – и пробежал он через Польскую землю, гонимый Божиим гневом, и прибежал в пустынное место между Польшей и Чехией, и там бедственно окончил жизнь свою".Следы Святополка и на самом деле совершенно исчезли, что позволяет предположить, что он был убит Ярославом, как и все другие братья, кроме Мстислава и Судислава, младших, для Ярослава не столь опасных; у них прав на стол было еще меньше, чем у самого Ярослава.
Однако существует некоторая загадка в столкновении Ярослава и Святополка. При всей злобной мнительности хромого Ярослава нельзя приписать все его поступки только борьбе за власть. Наверно, проблема гораздо серьезнее. При Болеславе Храбром Польша приняла христианство, между прочим, от того самого Адальберта, которого в более юные годы выкинули из Руси. Болеслав был настолько "праведен", что даже выкупил у мятежных чехов тело убитого епископа и захоронил в архиепископстве в Гнезно. Он был ярый защитник латинской веры и заслужил одобрение Рима. Вполне возможно, что Святополк, женатый на его дочери и недовольный тем болгарским безобразием, которое было введено в обращение его отцом, решил найти для Руси более подходящую веру – латинскую. Тогда вполне понятно, почему Ярослав отнимает Киев не по праву, не по закону, и при этом никогда позже не обвиняется церковью в своих преступлениях, напротив, эти преступления приписываются Святополку как отступнику. Да и уничтожение детей Анны-болгарки, которое положило начало кровавой эстафете, тоже связано не только с желанием стать единоличным властителем Руси. Борис и Глеб несомненно были христианами и даже стали первыми мучениками славян. Но они, воспитанные в болгарской вере, могли ратовать за усиление не греческой, а болгарской церкви, что для Ярослава было неприемлемо. Наверно, это единственное объяснение, способное хоть немного пролить свет на эпоху Ярослава. Именно с этого князя и пойдет укрепление священничества и использование "правильной веры" для усиления княжеской власти. В этом плане наш Ярослав был человеком изощренным в мыслях, то есть Мудрым.
На то, что Святополк стал просто козлом отпущения, указывают и скандинавские источники. В одной из саг рассказывается история двух норманнских князей (ярлов) – Эймаунда и Рагнара Этих своевольных скандинавов изгнали с родины, и они обратились по хорошо известному северянам адресу – пришли в Новгород и предложили свои услуги ярлу Ярицлейфу. В том, что сей Ярицлейф принял изгнанников, не было ничего необычного. В том же Новгороде одно время жили изгнанники из Польши и Скандинавии: например, Олаф Святой и его сын Магнус Добрый (родственники Ярослава по жене). "Двор Ярославов, – писал Карамзин, – окруженный блеском величия, служил убежищем для Государей и Князей несчастных,… Дети мужественного Короля Английского, Эдмунда, изгнанные Канутом, Эдвин и Эдвард, также Принц Венгерский, Андрей (не быв еще зятем Ярославовым), вместе с братом своим Левентою искали безопасности в нашем отечестве. – Ярослав с таким ж великодушием принял Князя Варяжского Симона, который, будучи изгнан дядею, Якуном Слепым, со многими единоземцами вступил в Российскую службу и сделался первым Вельможею юного Всеволода".