Тайны колледжа
Шрифт:
Ася отпустила Ника и, как обещала, пришла в учебный кабинет к Ллойду ассистировать на его индивидуальных занятиях.
Ллойд открыл лаборантскую, пропустил вперед Кэтрин с Раулем, затем, Асю, с любопытством наблюдая за ее реакцией. Ася остановилась в дверях, с интересом разглядывая абсолютно пустой кабинет с мягкими стенами, полом и потолком, и большим окном напротив двери.
– Здесь все с огнезащитной пропиткой, – пояснил Ллойд. – Мы с вами пройдем в соседнюю комнату, я ее называю аквариумом, и будем наблюдать за нашими подопечными в окно. Оно огнеупорно и пуленепробиваемо. Но в начале я дам указания
Он провел рукой по стене и на Асиных глазах, из противоположных стен выдвинулись три сиденья. Кэтрин с Раулем сели и замерли, внимая преподавателю. Ллойд махнул Асе на свободное сиденье и начал говорить:
– Ваши паранормальные способности опасны для окружающих. Пока они слабо поддаются контролю. Главной задачей на сегодняшний день является умение сдерживать их или переводить в безопасное русло. Огонь Девиля может не только разрушать, но и созидать, обогревая в холод и освещая темноту. Способность Кэтрин можно направить не только на уничтожение, но и на самооборону или на защиту, допустим, близких людей. У нас с вами пока не получается обезопасить ваш дар, для этого я и пригласил сюда миссис Шевель. Прошу вас, миссис Шевель, помогите мне.
– Кажется, я понимаю, в чем проблема, – кивнула Ася. – Попробуем провести аналогию с эмоциями. У тебя, Кэтрин, – она внимательно посмотрела на дочь и продолжала: – У тебя, наверняка, бывали случаи внезапного гнева. Но, когда ты обнаруживала объект своего гнева, гнев менялся на совершенно другие чувства – жалость или любовь.
Кэтрин задумчиво помолчала, потом подняла голову и сказала:
– У меня так было, сейчас объясню. Когда Дашка была совсем маленькой, ей было года два или чуть меньше, ты меня оставила посидеть с ней. Она мне очень мешала, лезла ко мне, исчиркала тетрадь по математике, порвала учебник, она топала и кричала так, что мне захотелось избить ее. Я ее схватила, как собачонку, за шиворот и рывком притянула к себе. Я была в страшном гневе, у меня руки чесались отшлепать ее так, чтобы она уже не вставала и не надоедала мне. И тут я увидела ее лицо…
Кэтрин судорожно вздохнула, мельком посмотрела на мать и продолжала:
– Ее личико было искажено страхом и… и… в то же время она испытывала ко мне такое безграничное доверие, что мой гнев моментально улетучился. Я обняла Дашку, она сразу заревела во весь голос, но меня это уже не раздражало. Я прижимала ее к себе и пыталась успокоить. И когда ты пришла, мы с ней вместе играли, она даже не помнила, что еще полчаса назад не могла остановиться от плача.
– Даша мне не рассказала об этом, – покачала головой Ася.- Значит, страх ее прошел бесследно. Так вот именно это ощущение грани между гневом и любовью попробуй применить, когда будешь пользоваться своим карательным даром.
– Ну, а что Девиль? – обратился к Раулю Ллойд. – Что-то вы приуныли, молодой человек.
И действительно. Рауль сидел, понурившись, сцепив руки на коленях.
Он поднял глаза на Ллойда, перевел взгляд на Асю и еле слышно произнес:
– Я не хочу об этом рассказывать, но я понял, о чем речь и как уловить грань между противоположными эмоциями.
– А что так? – скривился Ллойд.
Рауль прямо посмотрел в глаза преподавателя и уже громко ответил:
– Я могу довериться только миссис Шевель.
–
Пока преподаватели заходили в соседний кабинет, Кэтрин шепотом спросила Рауля:
– А мне ты расскажешь?
– Не знаю, – так же вполголоса ответил Рауль. – Это тяжело. Может быть, когда-нибудь…
– Внимание! – Ллойд включил в «аквариуме» громкую связь. – Начинаем эксперимент. Первый вы, Девиль, вы у нас все поняли, все можете. Мне нужен огонь, не сжигающий, а согревающий. Поехали.
Рауль мельком посмотрел на застывших у окна преподавателей, вытянул руку к Кэтрин и та, внезапно услышав гудение пламени, с визгом отскочила в сторону и начала стряхивать с себя огонь, плясавший на ее левом плече. Но огонь не сжигал. Он был слегка теплым. Кэтрин сняла его сплеча и на ладони поднесла к лицу.
– Какая красота! – восхитилась она, любуясь пламенем. – Рауль, у тебя получилось! Вот здорово!
Рауль был бледен. Пот градом катился с его лица, но он улыбался и был так счастлив, что через секунду вокруг Кэтрин горел уже костер. Кэтрин запылала пламенем, любое ее движение сопровождалось снопом горящих искр. Она казалась нереальным сказочным существом и была так прекрасна, что невозможно было отвести от нее глаз.
– Хватит, Девиль! – резкий окрик Ллойда мгновенно погасил бушующий огонь.
Рауль не сразу смог отогнать видение огненной Кэтрин. С блуждающей улыбкой на лице, он все еще переживал свой триумф и, только когда услышал ядовитое замечание Ллойда: – «Покрасовался и будет. Теперь очередь за Шевель», пришел в себя, став, как обычно, холодно-сдержанным.
Сосредоточив на Рауле свой взгляд, Кэтрин попросила:
– Иди ко мне, только медленно.
Рауль нерешительно шагнул. Боли он не испытал, но сделать второй шаг он уже не смог. Неведомая сила не пускала его вперед, заставляя сердце биться с сумасшедшей скоростью. Он тяжело задышал, хватая ртом воздух. Ноги, казалось, налились свинцовой тяжестью. Инстинктивно он отступил назад и сердце с легкими заработали в привычном режиме.
– Молодец, Кэтрин, – раздалась похвала Ллойда из «аквариума». – Десять минут перерыва. Можете выйти, погулять.
Это звучало, как приказ. Студенты вышли, оставив преподавателей наедине.
– Ну, что ж, Шевель, – Ллойд смотрел на Асю мерцающим взглядом. – В очередной раз убеждаюсь в том, что вы не даром едите свой хлеб. Похвально. Благодарю вас за помощь. Я надеюсь, что и в дальнейшем…
Он осекся, услышав шорох в учебном кабинете.
– Скорее всего, Смит пожаловал, – шепнул он Асе и распахнул дверь лаборантской.
– А, вот вы где! – воскликнул Смит, подозрительно оглядывая своих коллег. – Вы, мистер Ллойд, разрешили мне побыть у вас на индивидуальных занятиях и я…
– И вы не смогли совладать со жгучим коктейлем любопытства и ревности, который сжигает вас, как только вы теряете Шевель из поля зрения, – бесцеремонно перебил его Ллойд.
– Вы, забываетесь, мистер Ллойд! – в запальчивости выкрикнул Смит, но так как послышались голоса возвращающихся студентов, умолк.
Лишь его покрасневшее лицо свидетельствовало о том, как он был возмущен.