Тайны Космера (сборник)

Сандерсон Брендон

Фрава повернулась и удивленно моргнула.

— Камин? Откуда… Мне кажется или комната стала больше?

— Смежной кладовкой никто не пользовался, — пробормотала Шай, уткнувшись обратно в книгу. — И комнаты разделили недавно, всего пару лет назад. Я переписала прошлое так, чтобы эта комната оказалась побольше и чтобы в ней установили камин.

Фрава казалась ошарашенной.

— Это немыслимо… — Повернувшись к Шай, она нацепила на лицо обычную строгую маску. — Не похоже, что ты серьезно относишься к своей задаче, поддельщица.

Ты здесь, чтобы помочь императору, а не перестраивать дворец.

— Резьба по духокамню меня успокаивает. Как и рабочее пространство, которое не напоминает чулан. Душу вашего императора вы получите в назначенный срок, Фрава.

Арбитр подошла к столу и внимательно его осмотрела.

— Так ты уже приступила к духопечати императора?

— Да, и не к одной. Это сложный процесс. Я проверила на Гаотоне уже больше сотни печатей…

— Арбитре Гаотоне.

— …на старике. Каждая печать — лишь малая часть общей картины. Когда они заработают все по отдельности, я вырежу их в миниатюре и объединю с дюжину проверочных печатей в одну итоговую.

— Но ты же сказала, что испробовала больше сотни, — нахмурилась Фрава. — А в итоговую печать попадут только двенадцать?

Шай рассмеялась.

— Двенадцать? Чтобы подделать целую душу? Едва ли. Итоговая печать, которую придется ставить императору каждое утро, будет… ключевым элементом, краеугольным камнем в арке. Прикладывать к коже императора придется только ее, но она будет связывать в сеть сотни других печатей.

Шай потянулась за своей книгой с заметками и черновыми набросками итоговых печатей.

— Я поставлю их на металлическую пластину, а потом свяжу с той печатью, что вы будете ежедневно ставить Ашравану. Эту пластину ему придется все время держать при себе.

— Ему придется носить металлическую пластину и ежедневно ставить печать? — сухо произнесла Фрава. — Ты не думаешь, что так весьма затруднительно вести нормальную жизнь?

— Я полагаю, если ты император, вести нормальную жизнь и так весьма затруднительно. У вас все получится. Пластину обычно оформляют как украшение, например, большой медальон или квадратный наплечный браслет. Посмотрите на мои знаки сущности, они сделаны точно так же, в шкатулке для каждого есть пластина.

Шай замялась.

— Тем не менее ничего подобного мне делать не приходилось, да и никому другому. Есть шанс… и пожалуй, довольно большой… что со временем мозг императора впитает эту информацию. Если целый год день за днем вычерчивать один и тот же рисунок на стопке бумаги, то в конце рисунок проявится и на нижних листках. Возможно, через несколько лет ставить печать и вовсе не понадобится.

— Я все равно считаю это вопиющим.

— Хуже, чем быть мертвым?

Фрава положила руку на книгу Шай с заметками и неоконченными набросками. Потом забрала ее.

— Я прикажу писцам это скопировать.

Шай встала.

— Она мне нужна.

— Не сомневаюсь, —

согласилась Фрава. — Именно поэтому ее нужно скопировать, на всякий случай.

— Это займет слишком много времени.

— Я верну ее через день.

Фрава направилась к выходу. Шай кинулась следом, но ей преградил путь капитан Зу, наполовину вытащив меч из ножен.

Фрава обернулась.

— Тихо, тихо, капитан. Не нужно. Поддельщица лишь защищает свою работу. Это хорошо. Значит, она старалась.

Взгляды Шай и Зу скрестились.

«Он хочет моей смерти, — подумала Шай. — И сильно».

Она уже поняла, что представляет из себя Зу. Своей кражей Шай посягнула на самое важное для него — долг, который заключался в охране дворца. Ее сдал императорский шут, а не поймал Зу. После такого провала капитан чувствовал себя неуверенно и хотел отыграться на Шай.

Наконец она отвела глаза. Неприятно, но нужно уступить.

— Аккуратнее, — предупредила она Фраву. — Не потеряйте ни единой страницы.

— Я буду защищать книгу… как если бы от этого зависела жизнь императора. — Фраве пришлась по душе ее собственная шутка, и она удостоила Шай редкой улыбки. — Ты подумала над другим вопросом, который мы обсуждали?

— Да.

— И?

— Да.

Улыбка Фравы стала шире.

— Скоро мы к этому вернемся.

Фрава ушла с книгой, в которой были результаты двух месяцев работы. Шай точно знала, что у нее на уме. Фрава не собирается копировать записи. Она покажет их другому поддельщику, чтобы узнать, достаточно ли ему этого для завершения работы.

Если он решит, что достаточно, Шай без лишнего шума казнят, прежде чем другие арбитры успеют возразить. Вероятно, Зу убьет ее сам, прямо здесь.

День пятьдесят девятый

Ночью Шай не спалось.

Она не сомневалась, что тщательно подготовилась. И все равно приходилось ждать, будто с петлей на шее. Тревога не стихала. Что, если она неправильно истолковала ситуацию?

Она умышленно напустила туману в свои записи. Неразборчивый почерк, многочисленные перекрестные ссылки, бесконечные списки с напоминаниями для себя о том, что нужно сделать… Получилась толстая книга, и все должно указывать на то, что работа умопомрачительно сложная.

Это была подделка, причем одной из сложнейших разновидностей — из тех, что имитируют не конкретного человека или предмет, а общее впечатление.

«Держись подальше, — намекала книга. — Даже не пытайся закончить эту душу. Пусть Шай доделает самое трудное, ибо от тебя потребуются неимоверные усилия. А в случае провала… заплатишь головой».

Эта книга — одна из ее самых искусных подделок. Каждое слово в ней одновременно и истина, и ложь. Только настоящий мастер способен прочитать между строк и заметить, как сильно она старалась показать всю трудность и опасность задания.