Тайны Монетного двора. Очерки истории фальшивомонетничества с древнейших времен и до наших дней
Шрифт:
Любопытно, что уже на этой стадии правительство опасалось наплыва из-за рубежа фальшивых ассигнаций. Как пишет А. И. Юхт в своей книге «Русские деньги от Петра Великого до Александра I», изготовление подделок не составляло особого труда из-за простоты этих ассигнаций. Именно поэтому вывоз их за рубеж и ввоз их обратно был категорически запрещен. Однако запрет этот не всегда действовал. В октябре 1780 года императрица Екатерина II вновь подтвердила это запрещение.
В самой же России появление поддельных ассигнаций было делом обычным. Напрасно Сенат требовал от всех властей, чтобы они употребили «всемерное старание к открытию сочинителей фальшивых ассигнаций», а также установили «бдительный присмотр за теми, у кого окажутся такие деньги». Одновременно все расследования о подделках рекомендовалось
Все увеличивающееся число поддельных ассигнаций побудило правительство изменить их внешний вид и выпустить новые. Указом 16 марта 1786 года был начат обмен старых ассигнаций на новые. Они выпускались 100, 50 и 25-рублевого достоинства на белой бумаге нового сорта с «штемпелями прежнего изображения». В отличие от старых на новых имелись не четыре, а три подписи: советника правления банков, банковского директора и кассира. Однако, если верить Ф. Ф. Вигелю, опубликовавшему свои «Воспоминания» в Москве в 1864 году (том 2, часть 3), уже готовые ассигнации подписывали от руки не советники и директора банков, а молодые чиновники, подписи которых были особо заковыристые. Вся их «работа» только в том и заключалась, что подписывать ассигнации…
Старые ассигнации, вымененные на новые, сжигались на площади перед Сенатом публично. Однако и новые просуществовали недолго — вплоть до 1818 года. На то были веские причины.
…Шел 1811 год. Многие события того далекого времени волновали парижан. И среди них знаменитое «дело о нечистой силе».
Уже не один раз жители французской столицы обращали внимание на полуразрушенный домик, стоящий на пустыре, в стороне от Монпарнаса. Каждую ночь чуть ли не до самого утра в его запыленных окнах горел дрожащий свет, мелькали чьи-то тени; доносился таинственный шум. «Нечистая сила, не иначе, завелась в нашем городе», — говорили суеверные люди, с опаской обходя стороной зловещий дом. Кому-то пришла в голову мысль сообщить об этой «нечистой силе» в полицию. И что вы думаете? Все оказалось правильным. Дела там были действительно нечистые — печатали фальшивые деньги. И сила была налицо: ее в полной мере испытали на себе префект столичной полиции и его не в меру старательные подчиненные. В этом доме по прямому указанию императора Наполеона Бонапарта (и под руководством родственника личного секретаря Наполеона) печатались фальшивые русские ассигнации, с помощью которых Наполеон хотел нанести дополнительный удар по России в предстоящем году — на этот раз по ее экономике. Впрочем, рублями дело не ограничивалось — монетный двор Наполеона печатал и австрийские бумажные деньги. С их помощью, как в Австрии, так и в России изымались впоследствии огромные ценности. Россия от этой диверсии пострадала особенно сильно.
Поддельные ассигнации, чаще всего достоинством в 25 рублей, реже — в 50, были широко распространены в России во время похода французов в 1812 году, но долго в обороте не находились: в них легко обнаружили грубые опечатки. Вместо слов «государственная ассигнация» было напечатано «государственная ассигнация». В некоторых экземплярах встречалось слово «холячей» вместо «ходячей». Подпись на подлинных ассигнациях сделана чернилами, и от этого заметна некоторая ее расплывчатость, в то время как на французских фальшивках подпись выполнена литографским способом и видна очень четко. Но за исключением этих нелепостей, следует признать, что поддельные ассигнации выполнены были настолько тщательно и на такой отличной бумаге, что не должны были бы вызывать подозрения. Кстати, из-за хорошего качества бумаги они лучше сохранились и поэтому дошли до нас куда в большем количестве, чем подлинные деньги.
Кроме опечаток французские рубли легко отличить от подлинных и по другим признакам. Прежде всего — по подписям чиновников. На наших рублях подпись подлинная, сделанная пером и тушью, поэтому она со временем немного выцветает и приобретает коричневатый оттенок. На французских же рублях подписи чиновников выгравированы на меди и печатаются черной типографской краской, как и все изображение ассигнации, поэтому, во-первых, не выцветают и, во-вторых, выполнены очень четко.
Затем одним из основных признаков при определении
Интересно, что типографию, печатавшую рубли, Наполеон впоследствии возил с собой в обозе, и она почти не прекращала работу.
Рис. 8, 9. На верхнем снимке деталь подлинной 25-рублевой ассигнации, на нижнем — наполеоновская банкнота того же номинала. Она сохранилась лучше, так как не находилась долго в обращении. На ней хорошо видна нелепая ошибка французских мастеров: вместо «ходячею монетою» у них получилась: «холячею монетою».
лившееся здание у Преображенского кладбища в Москве. Правда, здесь она функционировала не очень долго: русские быстро погнали обратно полчища Наполеона. По свидетельству известного русского ученого профессора М.Боголепова, это был своего рода филиал. Основной же «монетный двор», печатавший русские деньги, размещался в Варшаве.
Однако изучение различных исторических источников позволило установить, что на самом деле было, по-видимому, два филиала Варшавского «монетного двора». В частности, в февральском выпуске журнала «Русская старина» за 1902 год опубликованы воспоминания К. Мартенса «Из записок старого офицера». Он принимал активное участие в Отечественной войне 1812 года и вошел в брошенную французами Москву. «Проезжая по улицам второй столицы России, — писал К. Мартене, — в одном из полуобгоревших домов мы нашли вполне благоустроенную фабрику фальшивых денег и все для этого: нужные машины и инструменты, массу готовых ассигнаций. Они были сделаны так искусно, что почти не было возможности отличить их от настоящих».
Если учесть, что нынешнее Преображенское кладбище, в районе которого находился тогда филиал Варшавского монетного двора, в те далекие времена располагалось далеко за пределами городской черты, есть основание полагать, что действительно были два филиала — в самой Москве и в ее пригороде. Впрочем, не так уж важно, сколько было «монетных дворов» Наполеона. Куда более существенно определить тот вред, который врагу удалось нанести экономике страны. Оказалось, что весьма большой.
После войны правительство России заменило ассигнации 25- и 50-рублевого достоинства на новые. И что же? Изъятых ассигнаций оказалось на 70 миллионов рублей больше, чем было выпущено казной! Цифра по тем временам прямо-таки фантастическая.
Важно отметить, что сам Наполеон был полностью в курсе этой финансовой диверсии. Типограф Фэн, как уже указывалось, был братом личного секретаря императора барона де Фэна. Наполеон лично следил не только за изготовлением фальшивых рублей, но и за использованием подделок в России. В воспоминаниях бывшего посла Франции в России (1807–1811) Луи Коленкура сохранилось наиболее ясное свидетельство о полной осведомленности императора. При отступлении он распорядился уничтожить неиспользованные фальшивые ассигнации, опасаясь обнаружения их запасов русскими, и был очень обеспокоен тем, как исполнит его приказ министр иностранных дел Гю-Бернар Марэ, герцог де Бассано. Наполеона крайне волновал не столько успех его финансовой диверсии, сколько боязнь, что если всплывет история с фальшивыми рублями, то его репутации будет нанесен непоправимый ущерб.
Что же касается российского правительства, то оно было чрезвычайно обеспокоено появлением фальшивых денег. Достаточно сослаться на публикацию «Из архива Новосильцева» (Русский архив, 1911 год, кг. 3, выпуск 9), из которой видно, как тщательно искали русские власти источники фальшивых ассигнаций. При малейшем подозрении на существование «монетного двора» в Бродах, туда были немедленно посланы люди для розысков, а в Австрию, где предполагали наличие другого «монетного двора», был отправлен официальный запрос.