Тайны обучения
Шрифт:
– А ты где живешь? – спросила я.
– Да здесь неподалеку, – рассмеялся он. – Через две станции метро.
Оказалось, что Степан жил возле метро «Нагатинская» в однокомнатной съемной квартире. Он был ровесником Петра и уже давно уехал от родителей и младшей сестренки, предпочитая снимать отдельное жилье.
– И заметь, на другом конце города, – тихо рассмеялся он. – Надоела эта бесконечная опека.
Я слушала его неторопливую речь, вдыхала ванильный аромат и постепенно расслабилась. И даже начала дремать. И вдруг то, что он сказал, вызвало невольную дрожь, и я резко открыла глаза.
– И мне кажется, что все они, и Тору, и Манами, и в особенности
Я села на диване и пристально на него посмотрела.
– А ты ничего об этом не знаешь? – осторожно спросил он, видя, что я явно заинтересовалась.
Я только отрицательно покачала головой.
– Так вот, – продолжил он, – это самая настоящая секта! Их вождь, некий Асахара, провозгласил себя «спасителем», ни более ни менее. Представляешь? – рассмеялся он.
– Да, – натянуто улыбнулась я.
– Вы ведь были как раз в Токио, когда он отдал приказ об этих чудовищных газовых атаках, – продолжил Степа. – Правда, этот гад, как и его приспешники, так и не взял на себя вину. Еще бы! Хотя ему и так грозит виселица, вот увидишь!
– Это точно? – мгновенно оживилась я.
– Конечно! Расследование пока ведется, но ведь практика таких организаций такова, что они физически устраняют отступников или людей, мешающих их деятельности. И за этим господином, поверь, тянется кровавый след. Адвокаты, естественно, пытаются доказать всему миру, что Асахара невменяем. Обычная практика! Но это им вряд ли удастся.
– Его повесят? – с трудом сдерживая радость, спросила я.
– А как же! Не отвертится, голубчик! Кстати, «Аум» запретили в России и уже закрыли работу коммерческих филиалов в Москве и области. Но они, думаю, ушли в подполье.
– А зачем ты мне все это рассказываешь? – наконец поинтересовалась я.
– Да как тебе сказать, – замялся Степа. – Просто ты сейчас в таком состоянии, – продолжил он после паузы, – что можешь стать легкой добычей сектантов. У них просто нюх на таких несчастных. А тут еще Юкио вертится возле тебя.
– Ничего он не вертится! – возразила я. – Попробовал бы только! Сразу получил бы промеж глаз!
– Ого! Вот и полезная, как говорят в спорте, злость появилась, – довольно констатировал он. – А это хороший признак. Ты вот что, Танюшка, вылезай-ка из своей скорлупы и думай, чем по жизни займешься. А то просто жаль на тебя смотреть!
– Да тебе-то что за дело? – фыркнула я.
– Нравишься, – кратко сказал Степа.
Из тетради лекций госпожи Цутиды:
«Ирис – достоинство, мужество, прекрасный характер, отвага, воинская доблесть. Пурпурные и белые цветки означают благородство. Высокие стебли ириса символизируют прямоту характера. Листья напоминают по форме мечи, а это говорит о смелости.
Расставляя листья ириса в аранжировке, к зрителю следует повернуть плоскую сторону листа, а не его ребро. Острый край меча обращается лишь в сторону врага.
Нельзя использовать вместе ирис и камелию. Камелия символизирует чистоту и внезапную смерть. Ее цветок держится на ветке недостаточно прочно и может легко обломиться, а это означает гибель воина в бою».
Степан уехал, несмотря на позднее время, хотя я просила его остаться. В трехкомнатной квартире места
– Ты что, меня за монаха принимаешь? – усмехнулся он, выходя из квартиры.
А я вдруг заулыбалась, почувствовав нечаянную радость от его откровенно страдающего взгляда.
Спала я отлично, впервые за долгое время. И утром, выглянув в окно и увидев, что снег прекратился, а неяркое солнце ухитрилось даже растопить его и обнажить влажную и все еще цветастую опавшую листву, я внезапно почувствовала прилив сил и желание куда-нибудь пойти и что-нибудь сделать. И мне совсем не хотелось немедленно поехать в Ракитки, как это обычно бывало со мной по утрам в последнее время.
Я тщательно вымыла голову, подвила волосы и даже слегка подкрасила глаза. Мое похудевшее большеглазое лицо стало похожим на личико японской фарфоровой куколки.
– Рашн гейша Татиана! – сказала я вслух. – А действительно, не пора ли вам покинуть свою скорлупу?
Свиток шестой
Танцы цветов на быстром ветру
Все кружится стрекоза…
Никак зацепиться не может
За стебли гибкой травы.
Степан стал частенько наведываться ко мне. Он, как выяснилось, к двадцати семи годам уже успел и жениться и развестись. А недавно окончательно разругался со своей очередной подружкой и сейчас находился в свободном поиске. Он начал ухаживать за мной, заботиться и всячески опекать. Доходило до смешного, часто он звонил в полдень и всерьез спрашивал, не забыла ли я пообедать. Я спокойно принимала его ухаживания, он мне нравился, но сердце, как всегда, молчало.
Юкио также периодически давал о себе знать, но я инстинктивно ему не доверяла и старалась избегать общения с ним. Но именно Юкио нашел мне работу. Он позвонил где-то в середине ноября и сказал, что хочет поговорить. Ожидая от него только плохого, я настороженно выслушала его предложение. В специализированной русско-японской школе, с одной из учительниц которой, как я поняла, Юкио встречался, решили организовать танцевальный кружок. И им нужен был преподаватель. В планах было изучение не только японских национальных танцев, но и русских. И я согласилась. Занятия начинались после Нового года.
– А у тебя временная регистрация? – спросил Юкио.
– Да, конечно, – ответила я, вновь насторожившись. – Елизавета Викторовна выхлопотала.
– Ну и отлично! – ответил он. – Подъезжай прямо сегодня и прихвати документы.
Я съездила в школу, которая располагалась в Замоскворечье, и обо всем договорилась с директором, моложавым подтянутым мужчиной трудно определимой национальности и возраста. Внешне он очень походил на японца, но звали его Михаил Феликсович.
– Вам трудовая нужна? – поинтересовался он.
– Наверное, – равнодушно ответила я. И, поймав его удивленный взгляд, добавила: – Конечно, хотелось бы.
– Такой единицы у меня нет в штате, – задумчиво произнес он. – Могу оформить вас только уборщицей.
Мне было абсолютно все равно, и я согласилась, тут же написав заявление.
– И вот еще что, Татьяна… – Он замялся, заглянул в мой паспорт и добавил: – Андреевна, школа у нас очень престижная. Здесь обучаются не только русские дети, но и дети из семей работников посольства Японии, а также некоторых бизнесменов, подолгу живущих в Москве. Так что вы должны понимать, какой у нас уровень.