Тайны операции «ЗЕМЛАНД»
Шрифт:
Правда, тактическое руководство должно было оставаться за армией, но господин Борман давал через рейх комиссара обороны тактические установки, и ни один крайсляйтер Восточной Пруссии не позволял войсковому командиру поучать себя, если мнение этого командира расходилось с мнением Бормана.
Отсюда вытекали постоянные трения и споры, пагубно сказывавшиеся на строительстве оборонительной полосы и на военной работе вообще. Однако самым вопиющим недоразумением было подчинение так называемого фольскштурма гаулейтеру, а тем самым и партии.
Старые
Кох, по-видимому, и в военных вопросах считал себя абсолютно компетентным, ибо заявил однажды войсковому командиру:
«Если вы и впредь будете отступать на фронте, я со своим фольксштурмом загоню ваших солдат обратно на их позиции». …
К концу года сменился и начальник штаба Первого войскового округа.
В течение двух лет эту обязанность выполнял с присущей ему энергией и предусмотрительностью генерал-лейтенант фон Тадден. Теперь он стремился попасть на фронт, в чем ему трудно было отказать. На его место я выпросил себе моего старого, испытанного начальника оперативного отдела 217 восточно-прусской дивизии полковника, барона фон Зюскинда Швенди. К нему я питал особое доверие, зная его по совместным успешным действиям во время тяжелых боев ка Северном фронте. Это доверие он оправдал в последующее трудное время, вплоть до горького финала.
Вместе со строительством оборонительных позиций в Восточной Пруссии, другая важная задача войскового округа состояла в том, чтобы изыскать и подготовить для действующих дивизий необходимое пополнение.
Формирование маршевых батальонов происходило на учебном плацу Штаблак. Поэтому Штаблак, наряду с войсковыми частями, был наиболее частой целью моих поездок.
Здесь я всякий раз убеждался, что восточнопрусские солдаты и офицеры делали все от них зависящее, стремясь как можно быстрее дать фронту, где шли тяжелые бои, необходимое пополнение.
Все понимали, что в скором времени дойдет дело и до решающих сражений за родную землю. Дать молодым солдатам, прибывшим, наконец, из авиации и других соединений первоначальную пехотную подготовку в течение всего трех-четырехнедельных курсов было, конечно, нелегко, но фронт остро нуждался в пополнении. Большие потери на всех участках требовали формирования маршевых батальонов в кратчайшие сроки.
Всегда с тяжелым сердцем мы вынуждены были посылать на фронт полу обученных солдат….
Но это, конечно, не снимало больших забот, связанных с опасным развитием оперативной обстановки.
Что будет, если русские начнут большое наступление в Восточной Пруссии? Куда девать столь многочисленное гражданское население, когда в адском пламени
Тысячи этих несчастных людей падут тогда жертвами вражеских бомбежек и артиллерийских обстрелов.
А если придется оборонять Кенигсберг с его населением, насчитывающим сотни тысяч?
Тогда вся эта человеческая масса станет невероятной помехой для сражающихся войск и очевидно, что при такой обузе боеспособность солдат в тяжелых боях будет скованная.
Значит, уже теперь необходимо срочно начинать эвакуацию населения провинции. Но это, к сожалению, входило в компетенцию гаулейтера и партийных учреждений, а мне лично ничего другого не оставалось, как вновь и вновь напоминать о страшной опасности.
….
Из-за прорыва противника на севере и юге Четвертая армия, располагавшаяся посередине, вынужденно оказалась в котле, поскольку получила категорический приказ оставаться на месте. И лишь 20 января, когда передовые части русских уже достигли районов Алленштайна и Инстербурга, Четвертая армия получила, наконец, приказ выступать.
Но, поскольку прорвавшийся противник продолжал успешно наступать, вышло так, что вместе с головными подразделениями Четвертой армии, отходившей в район крепости Летцен, на которую мы рассчитывали, как на опору с тыла, в этот район вошли и передовые подразделения русских.
Кроме того, преступное опоздание с эвакуацией населения привело к тому, что на дороги Восточной Пруссии хлынули потоки беженцев, создавая пробки на пути походных колонн частей, отходивших на тыловые позиции, и войск, которые передислоцировались согласно приказу.
В этот критический момент, когда передовые подразделения русских подошли уже к Эльбингу, командующий Четвертой армией генерал Госбах получил приказ установить связь и с Эльбингом и с Кёнигсбергом – две задачи одновременно, что, по всем военным понятиям выполнить было невозможно.
Генерал Госбах решил, что только массированный прорыв в направления Эльбинга имеет шансы на успех и принял тактически правильное в его положении решение – прорываться всей массой своей армии к Эльбингу.
Это решение обернулось для него смещением с должности. Группа армий «Центр», переименованная с 25 января в Северную группу армий, должна была, вследствие разгрома Третьей танковой армии, позаботиться о защите Кёнигсберга, Земландского полуострова и важного в смысле снабжения, порта Пиллау.
Поэтому она направила 367 пехотную дивизию и 562 дивизию народных гренадеров в Кёнигсберг.
Вряд ли стоит сомневаться, что, не будь этого подкрепления, Кёнигсберг, а также и Земландский полуостров, были бы захвачены противником.
В этом случае почти полмиллиона гражданского населения, скопившегося там после эвакуации из Кёнигсберга и северной части Восточной Пруссии, оказались бы беззащитными перед русскими войсками.
Еще в конце февраля Хайлигенбайльский котел, был очищен от беженцев.