Тайны Поместья Торн
Шрифт:
— Сколько еще времени займет это заклинание? — крикнула она.
Натаниэль поднял голову, локон темных волос рассыпался по лбу, выражение его лица стало совершенно демоническим. С вершины лестницы донесся неистовый визг и кваканье, а затем приглушенный стук, словно выбивали дюжину ковров одновременно. Затем по лестнице в фойе в хаосе биения крыльев спустилась огромная стая павлинов, соловьев и райских птиц. Их переливчатые перья сверкали драгоценными бликами, когда они разрывали одежду клювами и когтями. Ошеломленная, Элизабет
К ней быстро вернулась способность соображать. Живя с Натаниэлем, подобные вещи более или менее соответствовали обычному вторнику. Она с достоинством одернула вышитую сорочку, которая успела выскользнуть из павлиньей хватки.
— Где халат? — крикнул ей в ухо Натаниэль, выглядевший так, словно ему было веселее, чем человеку, имеющему право защищаться от убийственных панталон своей двоюродной бабушки. — Нам нужно найти его, пока остальные отвлеклись!
— Что нам нужно? — крикнула она в ответ, едва расслышав его сквозь какофонический крик птиц.
— Халат — это якорь заклинания! — прокричал он, тщательно выговаривая каждое слово. — Если мы победим его, остальные перестанут пытаться нас убить!
Сердце Элизабет подпрыгнуло. Она оглянулась. Там, за оборчатым пальто, мелькнули кисточки горчичного цвета.
Она точно знала, как выманить его из укрытия.
— Поцелуй меня, — мрачно сказала она.
Брови Натаниэля поднялись.
— Элизабет, — крикнул он достаточно громко, чтобы его услышал весь особняк, — я знал, что твои вкусы странные, но я и не подозревал, что ты находишь подобные вещи такими возбуждающими. Если хочешь, мы могли бы приберечь несколько нарядов для…
Он не успел закончить, потому что она схватила его лицо и поцеловала. Оторвавшись от его восхищенного смеха, Элизабет почувствовала, как ее смущение сменилось яростным триумфом, когда она увидела, что халат выскочил на улицу, и его кисточки затрепетали от ярости. Издав победный крик, она ринулась сквозь толпу. Халат, заметив ее приближение, уклонился в сторону кухни, но прежде чем он успел скрыться, она схватила его за подол и повалила на пол. Полагая, что железо может подействовать на злую пижаму так же хорошо, как и на демонов, она вонзила Демоноубийцу в его взъерошенную талию.
Надувшись, халат мягко опустился на мраморную плитку. Он слабо дернулся и больше не поднялся.
У Элизабет заложило уши. Затем остальная одежда безжизненно упала в фойе, осыпавшись мягким дождем. Отряхнув чулок, она обнаружила, что комната теперь напоминает сцену изощренного розыгрыша. Одежда безвольно висела на перилах и свисала с люстры; одна особенно тревожная пара пестрого белья украшала дверную ручку входной двери. Оставшиеся птицы улетели обратно на лестничную клетку, их громкие крики превратились в шуршащие звуки, когда они снова превратились в бумагу.
Оглядев беспорядок (и,
— Полагаю, нам лучше прибраться здесь, пока…
Она запнулась. Сайлас появился в тени, глядя через фойе на халат, словно на труп древнего врага, его лицо было лишено всякого выражения, кроме затравленных желтых глаз.
Элизабет поспешно сказала:
— Я схожу за гримуаром.
***
— Значит ли это, — спросила она несколько часов спустя, недовольно заглядывая в холл, — что дом хочет, чтобы Натаниэль объявил о своих намерениях?
Сайлас стоял перед дверью в кабинет Натаниэля, и его вежливый стук во второй раз остался без ответа. В руке в перчатке он держал маленький коричневый флакончик с одной из настоек Доктора Годфри. Элизабет то и дело бросала на него украдкой взгляды, но он выглядел совершенно нормальным, его форма была безупречной, а поведение — спокойным. Ранее, по молчаливому взаимному согласию, они оставили его одного в фойе. Она понятия не имела, что он сделал с одеждой Тети Клотильды, и, честно говоря, боялась спрашивать.
— Похоже на то, госпожа, — ответил он.
Она присела, чтобы заглянуть в замочную скважину кабинета. Том XXIV открылся, как только они принесли его в комнату Клотильды, и Натаниэль несколько минут изучал схему измененных чар Клотильды, выражение его лица становилось все более потрясенным, после чего он вернулся в свой кабинет, где и просидел последние несколько часов. Из щели под дверью то и дело вырывались клубы вредного фиолетового дыма, а однажды к ним присоединилась стая летучих мышей. Последнее происшествие, вероятно, объясняло, почему Мёрси сжимала в руках зонтик.
Через замочную скважину Элизабет могла видеть только часть письменного стола Натаниэля и полки за ним, уставленные гримуарами. Бархат форменного пальто Сайласа коснулся ее щеки, когда он перешагнул через нее, чтобы открыть дверь.
Натаниэль не обратил внимания на их появление. Он вышагивал перед камином, неловко ступая, и она вздрогнула — должно быть, у него болела нога после бега в фойе.
— Мне трудно поверить, — громко заявил он, ни к кому не обращаясь, — что мой дом не считает меня должным образом преданным. Я не могу представить себе ни одного поступка, который мог бы создать у него такое впечатление.
Сайлас закрыл глаза.
— Вы могли бы начать с того, чтобы использовать настоящее имя Госпожи Скривнер, вместо того чтобы вечно называть ее «Скривнер».
— Что? — Натаниэль обернулся. — Я так не делаю.
— Вы сделали это вчера двадцать семь раз, хозяин.
Натаниэль повернулся к Мёрси, которая пожала плечами в знак согласия.
Элизабет приготовилась к новому взрыву летучих мышей. Но Натаниэль лишь опустился в свое любимое кресло и с подозрением посмотрел на Сайласа и Мёрси.