Тайны русской дипломатии
Шрифт:
Общий язык Тухачевский и Антонов-Овсеенко нашли быстро и в боевых операциях против тамбовских крестьян применяли все имеющиеся в их распоряжении средства, включая авиацию, артиллерию и даже газы, не говоря уже о массовых расстрелах заложников.
В 1922 году Антонов-Овсеенко был назначен начальником политуправления Реввоенсовета республики. Активно выступая против усиления власти Сталина, он поддержал Троцкого и даже пригрозил поднять всю Красную армию на защиту Троцкого, если кто-либо вздумает его тронуть. Как известно, Сталин ничего не забывал и таких обид не прощал. Через пятнадцать лет Антонову-Овсеенко напомнят об этом демарше и поставят к стенке. Но тогда защищать Троцкого
О том, что творилось тогда в Испании, написаны сотни книг, но ни в одной из них нет эпизода, который я узнал из уст непосредственного участника этих событий Николая Лященко, который в качестве советника провел в Испании почти два года. Я расскажу об этом так, как в конце 1990-х рассказывал он, к тому времени генерал армии и Герой Советского Союза.
«Раньше я об этом не рассказывал — уж очень поганая история, но что было, то было. Думаю, настала пора об этом рассказать. Это случилось на аэродроме Барахас, что неподалеку от Барселоны. Я приехал туда, чтобы отчитаться Антонову-Овсеенко о своей поездке на передовую. И вдруг над аэродромом появился немецкий “юнкерс”. Он шел без всякого прикрытия и, сделав разворот над аэродромом, сбросил на парашюте какой-то ящик. Я было бросился к ящику, но Овсеенко меня остановил:
— Куда, дурья башка?! Там может быть мина. Вызвать саперов!
Когда, соблюдая предосторожности, саперы вскрыли ящик, оттуда пахнуло такой мертвечиной, что некоторых тут же вырвало. А когда отдернули лежащую сверху тряпку, не выдержал и я: в ящике лежал изрубленный на куски труп. Руки, ноги, голова валялись отдельно, а тело превращено в груду окровавленного мяса. Когда же на дне нашли обрывки униформы летчика, стало ясно, что это было местью немецких асов за сбитые самолеты, ведь страшный груз сбросил “юнкере” с эмблемой “Кондора”.
Тут же выяснилось, что накануне с задания не вернулся летчик-истребитель Хосе Галарс, которого ранили в воздушном бою. Капитан Галарс сделал вынужденную посадку на территории противника и попал в плен, именно он стал жертвой арийских мясников.
Испанцы хотели как можно быстрее его похоронить, уж очень нестерпимым был трупный запах, но Антонов-Овсеенко попросил не спешить и по рации вызвал на аэродром генерала Дугласа, на самом деле Якова Смушкевича — нашего главного советника по авиации. Когда тот приехал, то, прежде всего, пригляделся к голове трупа. А потом выдал такой семиэтажный мат по адресу Гитлера, Франко и всей их фашистской камарильи, что даже мы, привыкшие к окопной жизни, затыкали уши.
— Я так и думал, — мрачно заметил наш генеральный консул. — Но ты уверен? — спросил он у Смушкевича. — Абсолютно уверен?
— Да он это, он, — горестно ответил Дуглас. — Володька Бочаров. Вологодский парень. Я же писал представление о его награждении орденом Красной Звезды.
— А что это за записка? — достал Овсеенко какую-то бумажку из кармана капитана Бочарова. — Эге, да это тебе, — протянул он записку Смушкевичу.
— Ну-ка, ну-ка, — развернул бумажку Смушкевич и начал читать вслух: — “Это подарок командующему воздушными силами красных. Пусть знает, что ждет его самого и его большевиков”. Вот наглецы! — взорвался Смушкевич. — Башки бы им поотрывать!
— За этим дело не станет, — сквозь зубы процедил Антонов-Овсеенко. — А я сброшу на них такую бомбу, что не отмоются до Страшного суда!
В тот же вечер Антонов-Овсеенко собрал пресс-конференцию для всех работающих в Испании журналистов
Казалось бы, огромная политико-дипломатическая заслуга Антонова-Овсеенко налицо, но то ли Сталин вспомнил об обиде пятнадцатилетней давности, то ли сыграли свою роль показания Кольцова, но из Испании его отозвали, арестовали, судили, приговорили к смертной казни и 10 февраля 1938 года расстреляли.
ГРИГОРИЙ ШТЕРН
Все началось с того, что в далеком 1932 году японские войска вторглись на территорию Маньчжурии и создали марионеточное государство Маньчжоу-Го во главе с последним императором цинской династии Пу И. Так как император был не более чем декоративной фигурой и всеми делами в якобы независимом государстве заправляли японцы, Маньчжурия стала превращаться в плацдарм для нападения на Советский Союз: в бешеном темпе строились дороги, аэродромы, укрепрайоны и другие военные объекты.
Через шесть лет все было готово. Не откладывая дела в долгий ящик, японский Генеральный штаб разработал директиву с весьма недвусмысленным названием: «Основные принципы плана по руководству войной против Советского Союза». Задачей первого этапа был захват Приморья и Северного Сахалина. Затем — «быстрое разрушение транссибирской железной дороги в районе Байкала с тем, чтобы перерезать главную транспортную артерию, связывающую Европейскую часть с Сибирью».
С чисто азиатским коварством японцы начали готовить мировое общественное мнение, раструбив во всех газетах, что земли в районе озера Хасан всегда принадлежали Маньчжурии, а высоты Безымянная и Заозерная — чуть ли не святыни маньчжурского народа. 15 июля 1938 года японский посол в СССР предъявил требование снять с этих высот погранпосты, а через пять дней потребовал вывести всех пограничников из района озера Хасан, так как и высоты, и озеро принадлежат независимому государству Маньчжоу-Го.
В Наркомате иностранных дел подняли Хунчунский протокол, подписанный еще в 1886 году, где было четко сказано, что эти земли принадлежат России. Но японцы не обратили на это никакого внимания. Больше того, они подтянули к границе три пехотные дивизии, механизированную бригаду и кавалерийский полк. К устью реки Тумень-Ула подошел крейсер, а за ним 14 миноносцев и 15 военных катеров.
29 июля японцы ринулись на Безымянную. Их было более двухсот человек, а защищал высоту наряд из одиннадцати пограничников. И хотя бой был неравный, к тому же почти половина пограничников погибла, они не отошли и дождались подмоги. Враг был отброшен, но ненадолго.
Перегруппировав свои силы, японцы бросились на Заозерную. На высоте было всего тридцать пограничников и взвод саперов, а штурмовали ее два японских полка. Сопротивление было яростным, дело доходило до штыковых контратак, саперы подрывались вместе с противником, но силы были неравны, и 31 июля обе высоты отошли к японцам.
Плохо подготовленные попытки отбить высоты успеха не имели. И тогда из состава Дальневосточного фронта был выделен 39-й стрелковый корпус, основательно усиленный танками, самолетами и артиллерией. К 5 августа в районе озера Хасан было сосредоточено более 15 тысяч солдат, 285 танков, 237 орудий и 250 самолетов. В море вышли боевые корабли и подводные лодки.