ТАЙНЫ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И БУДУЩЕЕ РОССИИ
Шрифт:
(Генерал Деникин. Де Никин, Дэнекен. (Еврейский художник Дейнека, еврейский фантаст фон Денекена). Деникин происходил из еврейских выкрестов из пригорода Варшавы. Мать его не говорила по-русски, но только на польском и идиш. «В 1871 году майор Иван ЕФИМОВИЧ Деникин соединил свою судьбу с молодой «полькой» Елизаветой Фёдоровной Вржезинской… Елизавета плохо говорила по-русски…»
Марина Деникина. «Генерал Деникин. Воспоминания Дочери». АСТ-Пресс. 2005.Таким образом, вполне возможно, что генерал-оборотень Де Никин, сдал русскую национальную армию тому же Троцкому, которому крипто Керенский сдал правительство. Эта версия требует дальнейшего изучения. Во всяком случае, факт, что такие эмигранты как Керенский, Деникин, философ Ильин и другие, никогда в своей эмиграционной жизни ни дня не работали, и как сейчас говорят в Америке,– «имели
25. ВОСПОМИНАНИЯ О БУНТАРСКОМ 1905 ГОДЕ.
КРАСНОЯРСКАЯ И ДРУГИЕ РЕСПУБЛИКИ.
НАЧАЛО ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.
РОССИЯ — НЕМЕЦКАЯ ВОТЧИНА.
ДАТЧАНЕ ИЗ БЕРЛИНА.
Как-то мать автора вспомнила о 1905 годе. Наша водяная мельница находилась в десяти верстах от города С. Уфимской губернии, возле имения помещиков Стрелковых. Старший брат Николай отправился в город С. за покупкой продовольствия, горючего и пр. В базарный день в девять часов утра на улицах города появилась толпа революционных бунтарей с огромными плакатами «Свобода слова», «Мы требуем свободы слова» и прочих плакатов в том же духе. Опасаясь грабежей и насилий, купцы закрыли свои магазины, а крестьяне увезли с базара свои возы с хлебными злаками, овощами и пр. Город имел дюжину полицейских и батальон солдат пехотинцев, но начальство не решалось применять силу. Почувствовав безнаказанность бунтовщики воспрянули духом и зачастили свои вольные противоправительственные похождения. За исключением полдюжины случаев грабежей, все демонстрации закончились мирно, но причинили колоссальные убытки торговому люду и крестьянам. Вскоре военное командование округа прислало сотню оренбургских казаков. Шатия вольнодумцев снова затеяла демонстрацию и на сей раз в количестве больше тысячи человек; а город всего насчитывал 20 000 жителей. Оренбургские казаки «радушно» встретили демонстрантов и изрядно накрасили их задне филейные части нагайками. Те, кто испытали «нежное» действие нагаек на их филейных частях, те не только другому, но и сотому заказали никогда не испытывать прелестного действия казачьих кнутов. С тех пор как рукой сняло: до тысяча девятьсот. .. проклятого года ни одного бунта не было.
В будущей России надежда должна быть не на нагайки и подавление демонстраций силой, хотя подобная вещь в очень редких случаях и будет возможна, а в правильной постановке системы единой государственной доктрины, при которой подобные эксцессы будут совершенно невозможны.
«Ну и трусишко же ты, Коля, приехал с пустыми руками из города. Испугался какой-то свободы слова. У них там какая-то идиотская свобода слова, а мы вот тут без керосина в темноте сиди. Кому это понадобилась свобода слова, когда все мы говорим что хотим и никто ничего нам не говорит, не запрещает говорить и не садит в тюрьму за слова наши». Так добродушно журила мать брата Николая.
Как-то в первые дни революции автор встретил знакомого купца из Красноярска. Он многозначительно заметил, что революция составляет что-то новое только для меня и моих одногорожан, но купец поведал, что он жил девять дней в Красноярской Республике в 1905 году. Да, революционно-социалистические бунтари захватывали многие города и несколько дней или недель держали их в своей власти. Этому явлению было посвящено несколько субботников в «юрте монгольских князей».
Было это, кажется, 19 или 20 июля 1914 года. Автор запыхавшись прибежал в почтово-телеграфную контору нашего заштатного города и подал самому начальнику конторы телеграмму следующего содержания: «Ново-Николаевск (Новосибирск) Якобдантц батраки манила». Эта телеграмма была по торговому коду фирмы Торговый Дом В. Якобсен и Дантцер. Батраки манила значило: срочно переведите одну тысячу рублей по телеграфу. Иногда брат Иван, управляющий местного отделения фирмы телеграфировал: «батраки фигус», что означало две тысячи рублей по телеграфу. Во время сезона покупки сливочного масла брат изредка телеграфировал: «батраки леонтьев», что значило: переведите по телеграфу пять тысяч рублей …
Добрейший начальник почтовой конторы Михаил Николаевич Жукинский, загадочно улыбаясь, сказал: «Милый мальчик, я вижу, что телеграмма срочная, и ты изрядно задышался, когда бежал с телеграммой. Неси эту телеграмму твоему
Готовясь добрых полстолетия к войне с Россией Германия к началу первой мировой войны втайне считала Россию немецкой вотчиной и, пожалуй, поделом. Немцы подготовились к тому, чтобы всю войну получать продукты из России и Сибири. Для этой цели они учредили целую сеть их агентов скупщиков продовольствия. Фирма Якобсен и Дантцер оказалась мнимо датской, а на самом деле германской шпионской. Такими же мнимо датскими оказались фирмы Лунд и Петерсен, Сибирская Компания и другие.
(Поскольку Германия тоже проиграла войну и её постигла участь Российской Империи – её противника, и я ещё раз подчёркиваю этот очевидный абсурд, что в Первой Мировой проиграли обе противоборствующих стороны; то, можно было бы и догадаться, что это агентура Евреонала. Прим. Стол.)
Брат Иван, как запасной военнослужащий, пошел в армию. На его место фирма прислала одного за другим трех мнимых датчан, а на деле матерых немецких агентов. Особенно характерна и колоритна была личность третьего «датчанина» в ковыч-ках Ивана Павловича Олуфсена. Это был чистой воды «немец» из Шлезвига. Как потом выяснилось офицер германского генерального штаба.
Он имел четыре брата и все офицеры в германской армии. Олуфсен был превосходным мастером гусиного шага и несколько раз демонстрировал свое искусство одураченным русским доверчивым простакам. Насколько слабо работала русская контрразведка, что никому из окружающих Олуфсена не пришло в голову то, что как же выдающий себя за гражданского, не военного «датчанина» так блестяще владел искусством гусиного шага.
При Олуфсене наша контора закупала по наступлению заморозков осенью 1914 года на многие сотни тысяч рублей ежемесячно разной птицы, дичи и свиного мяса. О масле и речи нет: оно все скупалось. Были закуплены многие сотни тысяч пар голубей. Все это шло сначала в Финляндию, затем в Швецию, а оттуда в Германию. Получалось что-то вроде парадокса: офицер германского генерального штаба во время войны закупает и отправляет продовольствие главным образом для германской армии, находясь во враждебной стране — России.
Перед самой революцией открылась «хлебная Панама». Оказалось, что Сибирская мукомольная компания Беляков, Копылов, Кротков и Ко., отправила за войну не один миллион пудов пшеницы в Германию. Помимо Сибирской мукомольной Ко., к этой же «Панаме» были причислены хлеботорговцы А. И. Каган, И. В. Кулаев и др.
Помимо должности управляющего фирмы Торговый Дом В. Якобсен и Дантцер брат был еще и представителем Международной Компании Жатвенных машин. Это была американская фирма. Но в 1912 году Правительство заставило эту фирму построить огромный завод сельскохозяйственных машин на ст. Люберцы Московско-Казанской железной дороги. Правительство решило постепенно перейти на отечественное производство сельскохозяйственных машин и избавиться от необходимости покупать машины заграницей. Вместо «Международная Компания Жатвенных Машин в Америке» с начала 1913 года по требованию Правительства России фирма должна была называться «Международная Компания Жатвенных Машин в России».
Как потом стало известно, фирма эта оказалась только мнимо американской, а на деле «немцы» заполонили все главные руководящие должности в этой фирме, а также и в другой фирме швейных машин компании Зингер. В день объявления войны как раз приехал из Ново-Николаевска второй помощник управляющего этого района немчура и, даже, германский подданный Оскар Шеррер
(«Оскар» (Oscar) – излюбленное евреями англо-саксонское имя в западной Европе. Видимо потому, что созвучно и также пишется с еврейским именем «Ошер» (Osher) - «богатство», «процветание». Отсюда голливудский приз «Оскар» - сулит богатство и процветание. Прим. Стол).
Вечером после сытного ужина между Шеррером и братом Иваном завязался большой спор. Помню его почти дословно.— Германия пошла на слишком большой риск, вступив в войну с величайшей в мире страной и ее сильными союзниками, — уверенно отрубил брат.
— Россия это колосс на глиняных ногах. Как Россия может победить самую могущественную страну в мире Германию, когда, даже, такая маленькая страна Япония набила России морду и выиграла войну.
— Это было и быльем поросло. Вот если бы сейчас Япония вздумала напасть на Россию, то русская армия разгромила бы японскую меньше чем в два месяца.