Тайны смерти русских писателей
Шрифт:
Выкрикнула столь явную для обывателя крамолу Кира Павловна Викторова (1923–2001), головная боль, бич и крест отечественных пушкиноведов 1980-х — 1990-х гг. Выдающийся исследователь, необычайно проницательная женщина, Кира Павловна более тридцати лет занималась изучением жизни и творчества Александра Сергеевича, но при этом так и осталась стихийным дилетантом. Я бы сказал, грандиозным дилетантом, что изначально позволило ей отвергнуть шоры официальной пушкинистики, а потому сделать целый ряд неординарных научных выводов, которые ныне буквально взрывают наши двухсотлетние представления о Первом русском поэте и его судьбе.
Сегодня обычно ссылаются на немногочисленные прижизненные публикации Киры Павловны, на ее единственную книгу «Неизвестный, или Непризнанный Пушкин», на опубликованное пока только на родине барона Геккерена — в Нидерландах — исследование «Муза Пушкина, или Утаенная любовь», на немногочисленные статьи, опять же напечатанные преимущественно за рубежом — в журнале Королевского Амстердамского университета «Русская литература» («Russian Literature»).
Теоретическая база исследований Викторовой зиждется на трех основополагающих идеях:
1. В жизни каждого великого поэта, как правило, есть единственная любовь, непременно трагическая, терзающая душу. Для Пушкина такой любовью стала супруга Александра I императрица Елизавета Алексеевна. Именно ей и ее памяти посвящено все творчество поэта. Наталья Николаевна Гончарова оказалась только слабой тенью, отражением возлюбленной поэта, но была любима им, как ребенок, которого он взял под личную опеку, и уважаема как мать его детей — Пушкин искренне дорожил уютом своего дома и своей семьи и тщетно берег его. Все прочие влюбленности, на которые обычно ссылаются пушкиноведы, лишь мимолетная игра или поиск успокоения от житейских тревог, для творчества Пушкина никакого значения не имевшие. Доказательством же такого снисходительного отношения к жене служит тот факт, что в творчестве поэта нет ни одного произведения, хотя бы отдаленно с нею связанного, не то что напрямую посвященного Наталье Николаевне.
2. Равнозначное триединство пушкинского гения — гениального поэта, гениального историка и гениального философа.
3. Многочисленные рисунки на рукописях Пушкина, которые поэт делал в процессе работы над произведением, есть «неотъемлемая компонента, равновеликая часть творения, без которой полнота смыслового содержания не может быть постигнута» [103] . Такой метод работы с рукописями гения Викторова определяла как семиотически-визуальный [104] .
103
Викторова К. П. Неизвестный, или Непризнанный Пушкин. СПб., 2000.
104
«Семиотический, основанный на учете звукового (словесного) и визуального (графическо-рисуночного) рядов содержания, как двух полноценных компонентов образной системы Пушкина» (Викторова К. Л. Указ. соч.).
Из вышесказанного понятно, что исследовательница не испытывала к Наталье Гончаровой особого пиетета, который долгие годы столь жестко навязывается обществу традицией, сложившейся прежде всего согласно предсмертному пожеланию самого Александра Сергеевича. Более того, Кира Павловна, случайно оказавшаяся в рядах пушкиноведов щеголевско-ахматовского [105] лагеря, утверждала, что именно жена Стала главной виновницей гибели поэта: прямо ли, косвенно ли, сама ли или через своих родственников — не суть важно. Об этом он и заявила публично тогда, в сентябре 1990 г. А все эти интеллигентские стенания и вопли «Ах, Натали!», «О, Натали!» и пр., с ее точки зрения, представляют собой лишь дешевые игры легковесных болтунов с чувствительной публикой в еще более чувствительных интеллектуалов.
105
Наиболее последовательными теоретиками и пропагандистами именно бытовой версии причин роковой дуэли A.C. Пушкина были П. Е. Щеголев и А. А. Ахматова (1889–1966). В. В. Кожинов написал но этому поводу: «…в 1960–1970-х годах часть пушкиноведов в значительной мере возвратилась к давнему и, казалось бы, полностью пересмотренному представлению о событиях 4 ноября 1836–27 января 1837 года. Д. Д. Благой считал (и не без оснований) инициатором этого возврата А. А. Ахматову, питавшую своего рода «ревность» к жене Пушкина, ревность, которую можно понять и даже принять — как состояние души Ахматовой-поэта, но которая едва ли уместна в исследовании истории пушкинской дуэли, а Анна Андреевна долго работала над сочинением «Гибель поэта». Благой писал тогда же об этом сочинении: «До крайних пределов осуждения и обвинения жены Пушкина дошла Анна Ахматова…» И поскольку главной «виновницей» гибели Поэта оказывалась его жена, вся история дуэли с неизбежностью превращалась в чисто семейно-бытовую драму» (см. Кожинов В. В. О тайне гибели Поэта//Журнал «Москва», 1999, № 6). Отметим также, что К. П. Викторова весьма отрицательно относилась к A.A. Ахматовой
Я не намерен опровергать (за исключением одной явной глупости) либо доказывать версии исследователей о причинах и виновниках гибели поэта. Все это копание в грязном белье в любом случае чрезвычайно оскорбительно для памяти как поэта, так и его близких. Не стану выдвигать и собственную версию: одна из тех, что будет здесь рассмотрена, мне ближе других, но, как и остальные, не имеет достаточно прочной доказательной базы. В данной главе я постараюсь кратко познакомить читателей с событиями, предшествовавшими трагедии, с основными трактовками причин и хода дуэли у Черной речки, где был смертельно ранен Александр Сергеевич Пушкин, и также коротко расскажу о последовавших затем двух предсмертных днях поэта. Поскольку сохранилось много воспоминаний обо всем случившемся и воспоминания эти неоднократно публиковались, я постараюсь не злоупотреблять цитированием и просто отошлю читателя к соответствующим запискам: в первую очередь познакомьтесь с воспоминаниями П. А. Вяземского, К. К. Данзаса, В. А. Жуковского, И. Т. Спасского [106] .
106
См.: Пушкин в воспоминаниях современников. М.: Захаров, 2005.
Среди великих россиян почти невозможно отыскать кого-либо, чья жизнь была бы более детально исследована и описана, чем жизнь Пушкина. Даже о В. И. Ленине мы знаем гораздо меньше. Чуть ли не по часам нам известен каждый день Александра Сергеевича, за исключением нескольких дней ранней осени 1825 г., когда поэт выпал из поля зрения пушкиноведов. По наиболее распространенному среди специалистов предположению, именно тогда он пытался тайно бежать за границу. По весьма любопытной версии К. П. Викторовой, в те дни Пушкин тайно покинул место ссылки, чтобы встретить Елизавету Алексеевну, которая направлялась в Таганрог официально — лечиться, но все знали, что больная чахоткой императрица живой уже не вернется. Сопровождавший ее к месту лечения Александр I уехал несколькими днями раньше. Прощальная встреча поэта с его тайной любовью, видимо, состоялась 6 сентября 1825 г. на Псковщине, между селами Пшево и Святые Горы. Документального подтверждения эта версия не имеет.
Если жизнь Александра Сергеевича столь детально изучена и описана, невольно возникает вопрос: почему же история дуэли и смерти поэта остается весьма запутанной и непонятной? Почему вокруг нее столько споров, но ни одна сторона неопровержимо доказать свою правоту не может?
Замечательный отечественный пушкинист, историк и литературовед Павел Елисеевич Щеголев (1877–1931), будучи автором основательной монографии, доказывающей, что главной виновницей гибели поэта стала его жена H.H. Пушкина (Гончарова), утверждал: «Друзья Пушкина поставили своей задачей охранение чести Пушкина и чести его жены и так тщательно укрыли тайну дуэли и смерти, что нам приходится разгадывать ее и до сих пор по крупицам» [107] .
107
Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина. Исследование и материалы. В 2-х книгах. М.: Книга, 1987. Многие фрагменты переписки и воспоминаний современников поэта даются по этому изданию.
К этим словам надо добавить и тот факт, что тайна гибели Пушкина в еще большей степени создана биографами поэта, бесспорно пытавшимися показать Александра Сергеевича живым человеком, но при этом всегда представлявшими его чугунным памятником с исключительно положительным, сильным, без существенных изъянов характером, непременно со светлыми чувствами и благородными мудрыми помыслами, к подножию которого чуть ли не при жизни поэта толпы восхищенных поклонников возлагали цветы. И самое главное, с их точки зрения, Пушкин не мог быть слабым, наивным и тем более несправедливым или обозленно ненавидевшим кого-либо!
А тайна гибели поэта заключена в единственном вопросе, на который сегодня нет (и, возможно, никогда уже не будет) ответа: за что Пушкин столь резко (в считаные дни!) и неожиданно возненавидел барона Луи Геккерена?! Будет доказательный ответ на этот вопрос — кончится тайна. Не будет — обществу останется довольствоваться выбором из многочисленных версий, что и происходит уже без малого 200 лет.
Ведь если Геккерен и в самом деле стал виновником тех злодеяний в отношении поэта и его супруги, которые приписываются ему без малого два столетия, то Пушкину не стоило особого труда уничтожить барона и без дуэли, поскольку одновременно анонимщик нанес своим пасквилем куда более значительное оскорбление Николаю I, и Александр Сергеевич это отлично понимал. Более того, по версии того же В. В. Кожинова, поэт накануне дуэли посвятил императора в ее причины, чем сделал самодержца злейшим врагом несчастного Геккерена. Другими словами, перед нами неизбежно встает вопрос: донес Пушкин царю на своего врага или нет? Тем более что сегодня лишь малый процент исследователей готов безоговорочно признать барона автором гадкого пасквиля, а подавляющее большинство отвергают его авторство. Тогда я вынужден поставить вопрос резче: оклеветал Пушкин Геккерена пред царем или нет?