Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941
Шрифт:
Разумеется, Сталин предпочел бы добиться своей цели не прибегая к войне, которая, как позже действительно подтвердилось, могла преподнести ему неприятные сюрпризы. Поэтому он не жалел времени на продолжительные переговоры с финскими представителями. В. Таннер по этому поводу писал: «Из того, что мы видели, у нас возникло впечатление, что Сталин искренне хотел соглашения. Иначе ради чего ему надо было тратить столько времени на дело, касавшееся маленькой Финляндии? Кроме того, он стремился к компромиссам…»[ 409 ].
409
См.: Донгаров А. Г. Правительство Куусинена: эпизод советско-финляндской
2. …Но Ленинград в опасности
Начавшаяся 1 сентября 1939 г. вторая мировая война, качественно изменила обстановку в Европе. Иными стали и советско-финляндские отношения. С одной стороны, западные державы, на помощь которых рассчитывала Финляндия, были заняты войной. Поэтому их реальные возможности влиять на обстановку в бассейне Балтийского моря были тогда крайне ограничены. Как сообщал Форин оффис своему посланнику в Хельсинки Г. А. Грипенбергу, «если советское правительство нападет на вас, несмотря на проводимый вами нейтралитет, Англия не будет помогать ему (т. е. Советскому Союзу)»[ 410 ].
410
Вопросы истории. 1990. № 10. С. 188.
С другой же стороны, Советский Союз был свободен в своих решениях и действиях в регионе Восточной Европы. Но население Финляндии не чувствовало тогда непосредственной для себя угрозы, хотя слухи о том, что его судьба уже решена на состоявшихся накануне войны советско-германских переговорах, быстро распространялись. Собравшиеся в Копенгагене главы правительств и министры иностранных дел Скандинавских стран 19 сентября объявили о своем нейтралитете и сотрудничестве. По-прежнему шла подготовка к Олимпийским играм, которые должны были состояться в Хельсинки в 1940 г. В условиях войны расчет строился на том, что в них примут участие многие еще существовавшие тогда нейтральные страны[ 411 ].
411
См. Jakobson М. Op. cit. S. 123–125.
Финляндия большие надежды возлагала на уважение к объявленному ею нейтралитету и на скандинавскую солидарность. Но ни то, ни другое не обеспечило ей безопасности. Финляндский нейтралитет вообще никто не собирался уважать. Что же касается солидарности Скандинавских стран, то она в этот период была непрочной. Сложившуюся ситуацию весьма образно обрисовал известный финский историк и дипломат М. Якобсон: «Финляндия опасалась России, Дания – Германии; Швеция не могла решить, кого же она больше должна опасаться; а Норвегия считала свое положение достаточно прочным, чтобы вообще кого-либо бояться»[ 412 ].
412
Ibid. S. 49.
Между тем советское руководство вело активную подготовку именно военного варианта. Еще в ходе боевых действий в Польше директивами К. Е. Ворошилова и Б. М. Шапошникова от 11 и 14 сентября 1939 г. военному совету Ленинградского военного округа было приказано провести частичную мобилизацию, отменить все отпуска и произвести сосредоточение войск на случай войны с Финляндией. Часть боевых кораблей была сконцентрирована в районе Аландских островов, авиация рассредоточена на полевых аэродромах в боевой готовности[ 413 ].
413
ЦГАСА, ф. 37977, оп. 1, д. 232, лл. 8, II, 14, 19.
Все
В такой обстановке трудно было поверить в искренность советского правительства, когда оно 17 сентября 1939 г. выразило поддержку финляндскому нейтралитету. Поэтому и в Финляндии с 7 по 11 октября в армию были призваны резервисты. Затем была создана ставка главного командования во главе с Маннергеймом. Были введены цензурные ограничения, арестованы сотни членов левых партий. 11 октября на добровольной основе началась частичная эвакуация жителей Хельсинки, Тампере, Виипури и Карельского перешейка.
Справедливости ради следует сказать: стороны не теряли надежды и на политическое урегулирование возникшего спора. Свидетельство тому – решение о возобновлении третьего и, как позже оказалось, последнего тура переговоров представителей обеих стран, начатого 12 октября 1939 г. в Москве. В состав советской делегации входили В. М. Молотов, В. П. Потемкин и советский полпред в Хельсинки В. К. Деревянский. Главой финляндской делегации был назначен опытный дипломат, посол в Швеции 69-летний Ю. Паасикиви, которому, однако, финляндское правительство не дало полномочий на подписание каких-либо соглашений с СССР.
В отличие от предыдущих этот тур переговоров проходил уже в новых специфических условиях. Они характеризовались следующими особенностями. Во-первых, началась вторая мировая война, разделившая западные страны на два враждующих лагеря, и во-вторых, были подписаны договора о взаимопомощи с Эстонией, Латвией и Литвой, которые несколько улучшили позиции СССР в отношении Финляндии.
Все эти обстоятельства, казалось, должны были вызвать у партнеров, и прежде всего у советской делегации, особое чувство ответственности за безопасность своих стран, но, разумеется, с учетом взаимных интересов. В действительности же участвовавший в переговорах Сталин, опираясь на эти благоприятные для него обстоятельства, предложил заключить пакт о взаимопомощи по образцу договоров, заключенных в конце сентября – начале октября с Латвией, Литвой и Эстонией. Один из пунктов этих документов предусматривал дислокацию контингентов советских войск и создание военных баз на территории этих стран. Финляндия, опасаясь, что и на ее территории появятся такие же базы, отвергла предложение, заявив, что такой пакт противоречил бы занятой ею позиции нейтралитета.
Советское правительство, не настаивая на этом предложении, внесло новое: на Карельском перешейке отодвинуть на несколько десятков километров границу, передать Советскому Союзу ряд островов в Финском заливе и часть полуостровов Рыбачий и Средний в Баренцевом море в обмен на двойную по размерам, хотя и неравноценную по качеству и значению территорию в Советской Карелии, сдать в аренду на 30 лет либо продать или обменять полуостров Ханко для строительства на нем советской военно-морской базы. Это последнее предложение особенно беспокоило финнов[ 414 ].
414
См.: Jakobson М. Ор. cit. S. 143.
Оценивая территориальные претензии Советского Союза, следует сказать, что стремлением отодвинуть государственную границу на несколько десятков километров даже в то далекое от нас время нельзя оправдывать то или иное военно-политическое решение. Если каждая страна попытается увеличивать протяженность или совершенствовать конфигурацию границ под тем предлогом, чтобы отдалить ее от своей столицы либо от других крупных административных и промышленных центров, или из-за грехов прошлых международных договоров, или же, наконец, под предлогом защиты родственных национальных меньшинств, то с международным правом будет напрочь покончено.