Тайны старого Петербурга
Шрифт:
– Машину бы, – вздохнул Сережка. – Ты, мама, водить научишься, а там и я подрасту.
– Машину нам, конечно, неплохо бы, – поддержал моего сына Иван Петрович. – Опять же – хотя бы одну на квартиру. Для начала. Марина, скажи этому… как его… Сулейману. Пусть подарит тебе машину.
– Да вы что в самом-то деле?! – заорала я. – Вы хоть думаете, что говорите? Представьте, прихожу я к Рашидову и говорю: мне бы тачку да еще что-нибудь. Он меня пошлет по известному адресу и прав будет. И моя работа у него на этом закончится.
– А может, и подарит, – с невозмутимым видом заметил Иван Петрович. – Если бы у меня имелись деньги, я бы для такой красивой бабы, как ты,
– Ох, дядя Ваня! – махнула я рукой.
Сережка заявил, что он видел, какими глазами смотрел на меня папа Сулейман.
– Что?! – взревела я. – Какими глазами он на меня смотрел?! А твои, кстати, тогда просто закрывались.
Иван Петрович поддержал Сережку, заявив, что Сулейман Расимович положил на меня глаз, а посему должен удовлетворить мои маленькие дамские прихоти. Другие бабы у него что просят? Шмотки, драгоценности. А мне телефон для дела нужен, чтобы поддерживать связь с жильцами нашей квартиры. А машина? Тоже для дела. Чтобы мы всем составом выезжали, опять же по делам. Может, еще потребуется искать место захоронения деда Лукичева. И на чем мы на поиски отправимся? А драгоценности я у папы Сулеймана просить не буду – мы их сами найдем. Старинные, не теперешнее турецкое барахло, которым магазины забиты. Для наших поисков от папы Сулеймана достаточно получить телефон и машину. Остальное потом сами купим.
– Вы еще специальное оборудование вспомните, – хмыкнула я. – Металлоискатель-то он, наверное, сможет обеспечить.
– А это мысль, – протянул дядя Ваня. – Может, и пригодится. В таком-то подвале. Спроси у него при следующей встрече.
Я опять была готова на них заорать, но Сережка меня опередил, сказав, что про металлоискатель он папу Сулеймана сам спросит, вроде бы для его личных мальчишеских нужд. Пусть Сулейман Расимович сделает подарок ребенку. А то приходил к нам в гости, ни маме презента не сделал, ни сыну. Я закатила глаза. Слышал бы нас сейчас Рашидов.
– Я спрошу, нет ли у него лишнего, – невинными глазами смотрел на меня Сережка. – Не валяется ли где на складе.
– Если у него что и есть, то миноискатель, – заметила я.
– Тоже может пригодиться, – с серьезнейшим видом заметил Иван Петрович. – В нашей-то жизни. Возьмем, если даст. А я еще мужиков у ларька поспрашиваю. Сейчас ведь всем торгуют. Кто что сопрет.
Мне казалось, что я нахожусь среди сумасшедших. Тем временем мы уже подошли к нужной нам стене, пробравшись между труб и ящиков. Дядя Ваня внимательно осматривал все попадавшее на пути барахло – рылся во всех ящиках и раскидывал носком ботинка тряпье. Уж какая дрянь только не валялась в этом подвале – и консервные банки (пустые), и железяки всех форм и размеров, и деревяшки, которых хватило бы, чтобы год отапливать деревенский дом. Кто все это накидал? А ведь сюда, как мы убедились, можно проникнуть только через маленькое оконце, в которое до того, как папа Сулейман раздвинул прутья, взрослый человек не пролез бы.
Сережка признался, что они с мальчишками тут бывали неоднократно и что все это барахло лежит тут с их первого посещения. Наверное, осталось с тех времен, когда все подземные двери свободно открывались и еще не было ни кооператоров, ни коммерсантов, обосновавшихся чуть ли не во всех свободных подвалах в центре города.
Иван Петрович осветил фонариком нужную нам стену. Мы с Сережкой указали на кирпич, служивший чем-то вроде ключа.
– Ну что? Жмем? – спросил Иван Петрович.
Мы с сыном кивнули.
Иван Петрович приложил усилие – и дверь пошла. Скрип, грохот – мне хотелось заткнуть уши. Потом послышалось какое-то странное скрежетание, и дверь замерла,
– Заело, что ли? – шепотом спросил Иван Петрович.
Я пожала плечами. Кто ж ее знает? В прошлый раз тоже только до половины дошла.
Сережка уже проскользнул внутрь.
– Закрывать будем? – спросила я.
– Лучше не надо, – ответил дядя Ваня, осматривая рычаг с другой стороны. – Если в самом деле заело… Не выберемся еще, не дай бог… Тут же вроде никто не шастает.
Иван Петрович осветил часть уходящей вверх лестницы. Поднялся на несколько ступенек и снова посветил вверх, что-то пробормотав себе под нос. Потом направил луч в открывавшийся перед нами проход. Сережка последовал его примеру. Я была без фонарика, но с пистолетом.
Стены были в общем и целом сухие, только в нескольких местах на потолке виднелись какие-то подтеки. И кое-где я заметила мох и плесень. Главное, чему я порадовалась, – пол был сухой, правда, покрытый толстым слоем пыли. Перед тем как отправиться на дело, мы долго думали: в какой обуви идти? В конце концов мы с Сережкой надели старые кроссовки, а дядя Ваня – ботинки, изменив своим любимым тапочкам. Резиновые сапоги для первого раза надевать не стали. Они и не требовались. Пока.
– Ну что? – посмотрел на нас с сыном Иван Петрович. – Вперед, друзья мои!
Мы двинулись вперед. Не назад же поворачивать и не по лестнице же подниматься? Хотя в дальнейшем следовало еще раз пройтись по ней. Вдруг с нее еще какие-то потайные двери открываются на других этажах? Любопытно же все-таки, что там напридумывал дед Лукичев.
По проходу мы прошли метров двадцать и оказались перед запертой дверью. Иван Петрович осмотрел ее и заметил, что дверь и замок – современные, для него проблем не составят. И в самом деле Иван Петрович очень быстро справился с замком, и мы вышли в следующий проход. По высоте он оказался точно таким же, как и предыдущий, – то есть мы могли стоять в полный рост.
Еще десять шагов, и мы поняли, что стоим на развилке. Молодая женщина, одиннадцатилетний мальчик и весьма уважающий зеленого змия шестидесятидвухлетний дядя Ваня, конечно, не очень-то походили на Илью Муромца, Добрыню Никитича и Алешу Поповича, но кое-какие сходства обстоятельств тем не менее прослеживались. Насколько мне помнилось, найдя клад, Илья Муромец отдал его Владимиру Красное Солнышко (правда, это другая былина, не та, что с развилкой). В нашей же ситуации приходилось опасаться, как бы местный князь (или князья), собирающий дань со всего района, не положил на клад глаз, если узнает о его существовании. В общем, история повторялась спустя века. Имелась княжеская дружина (братва), не утруждающая себя пахотой и прочими сельхозработами, имелась княжеская казна (общак), а простой народ стремился утаить от сборщиков дани накопленные богатства, например закапывая клады в землю (пряча в стене или под половицей). Ну чем не двенадцатый век? Нравы на Руси не очень-то изменились с тех пор.
Мы с Сережкой и дядей Ваней задумались: куда же нам двинуться? Как я предполагала, и богатства, и смерть (последнее – более вероятно) могли ждать нас везде. По идее, левое ответвление должно было вывести нас в подвал под магазином, правое – под «Жар-птицу». Но куда же мы выйдем, если пойдем прямо?
– Возможно, это выход на поверхность, – предположил Сережка. – Дед Лукичев сделал этот подземный ход, чтобы уйти от врагов, если они до него доберутся.
– От кредиторов. Или от ментов, то есть от полиции, городовых или как там их в прошлом веке называли? – сказал дядя Ваня. – Слушайте, а ему принадлежал только наш дом или все эти, соседние?