Тайны старого подвала
Шрифт:
…Три условленных стука, и через какое-то время послышался скрежет отодвигаемого засова. Николай Андреевич, как всегда в пледе на плечах, радостно встретил Вовку. И вдруг увидел взрослого человека. На его лице промелькнули и досада, и удивление, и вопрос.
– Извините, Николай Андреевич, – топтался на месте начальник СМУ. – Я ваш ученик Миша Дубинин, а это – мой сын.
И тогда лицо Николая Андреевича осветила добрая улыбка.
– А, Миша Дубинин! – Он строго погрозил ему пальцем. – Ты так и не исправил
– Но в первом я имел все пятерки! – шутливо защищался Миша Дубинин.
– Так то в первом классе, а в десятом сплоховал! Ну да ладно, проходите оба, в ногах правды нет!
И только Дубинин-старший поставил ногу на первую деревянную ступеньку, как она отозвалась таким знакомым скрипом, что у него в груди защемило, ему показалось, что он шагнул в детство…
Он хорошо помнил, какая она внутри, его школа. Но сейчас, вступив в тишину длинного коридора, вдруг растерялся. Нахлынуло сразу столько воспоминаний, что ему пришлось остановиться и привести свои нервы в порядок.
Наконец он шаг за шагом стал продвигаться по коридору, который когда-то ему казался бесконечным. Он с тревожной радостью смотрел на двери классных комнат, за которыми когда-то сидел, волнуясь перед ответом, где шалил, и где с таким нетерпением ждал звонка.
Он никогда не думал, что встреча с детством будет такой оглушительной.
Николай Андреевич очень хорошо понимал чувства своего бывшего ученика и потому не проронил ни слова, пока они не подошли к двери с надписью «Директор». Ах, сколько раз Миша стоял перед этой дверью, волнуясь или радуясь, но никогда – равнодушно.
Они вошли в комнату, где сидела когда-то секретарша Евдокия Ефимовна, и Миша Дубинин узнал ее стол, отыскал глазами даже тот деревянный стакан, в котором она держала карандаши и ручки. Пишущей машинки не было. Вместо нее стоял самовар, небольшая горка тарелок и чашки с блюдцами. Конечно, он сразу же нашел и ту дверь, которую охраняла секретарша и за которой сидел Николай Андреевич и ждала его всегда то ли взбучка, то ли похвала. Он так и не выпустил за весь путь по длинному коридору руку сына и только сейчас заметил это.
– Ну что же, садись, Миша Дубинин, – сказал хозяин, – и ты садись, Дубинин-младший. Будем чай пить. Только ты, Вова, сначала зажги лампу.
– Да-да, – будем чай пить! – взволнованно сказал Вовкин папа и развернул на столе большой пакет. – У меня как раз обеденный перерыв, и я кое-что захватил с собой.
«Кое-что» – это была баночка ветчины, две баночки шпротов, баночка с джемом, полкруга колбасы, большой кусок Российского сыра, яблоки, конфеты, булка мягкого хлеба и несколько пирожков.
– Ты так много ешь? – шутливо погрозил ему Николай Андреевич.
– Нет, конечно, это на всех! –
– Ну ладно, я знаю, что это ради меня. Спасибо. Так, лампа горит, теперь, мальчик, разжигай самовар!
– Он у вас совсем освоился! – улыбнулся отец.
– Хороший парень! – согласился Николай Андреевич. – Ну ладно, пока готовится чай, пойдем-ка ко мне в кабинет.
…Отец был также поражен, как и сын, когда попал в волшебную страну. Он осторожно ступал по дорожке из желтого кирпича и рассматривал экспонаты музея вспоминал детство, узнавая изделия друзей.
Когда он все осмотрел, Николай Андреевич указал на кресла у двери, – садись, Миша, поговорим!
– О чем же? – с трудом собираясь с мыслями и все еще пораженный чудом волшебной сказки, спросил Дубинин-старший.
– О сносе твоей школы! – Николай Андреевич строго посмотрел на ученика. Я все знаю, и потому живу здесь. Но учти: как капитан последним покидает тонущий корабль, так и я последним спущусь по деревянным ступеням…
– К сожалению, у меня уже есть приказ о сносе школы.
– И у тебя не дрогнет рука уничтожить свое детство?
– Дорогой Николай Андреевич! На этом пустыре вырастет другая школа, еще выше, еще красивее! У школы будет свой стадион, парк.
А Николай Андреевич молчал. Он смотрел на своего ученика и молчал. Потом вдруг потрогал зачем-то подлокотники кресла, улыбнулся и еле слышно спросил:
– Миша, а ты помнишь то чудо в подвале?
Они оба знали, о чем идет речь, потому Дубинин-старший и ответил не задумываясь: "Помню!"
– Вы тогда много смеялись над тем чудом!
– Смеялись… – как эхо повторил Михаил Дубинин.
– Тай знай, начальник СМУ, что герои сказок тебе не привиделись.
Дубинин хотел отшутиться, но во всей позе директора и в глазах его он увидел такую убежденность, что прикусил язык.
– А ты все помнишь? – так же проникновенно спросил директор… Да, он помнил все. Помнил всю жизнь. Но было это чудо таким мимолетным и таким необъяснимым, что он привык думать о нем как о шутке… Сейчас он снова припомнил все… Урок литературы у них был последний, и Николай Андреевич спросил: "А не хотите ли послушать сказку?”
Все, конечно, зашумели и сказали, что очень любят сказки.
– Больше всего на свете вы любите отлынивать от занятий! – засмеялся Николай Андреевич и тут же спросил:
– А как вы любите слушать сказку, понарошку или взаправду?
Они не совсем поняли его слова, но Лилька Никитина крикнула:
– "Взаправду!", и все поддержали ее.
– Тогда нам придется спуститься в подвал, – сказал директор.
– Зачем? – спросила Галка Полупанова.
– Чтобы услышать сказку взаправду, – объяснил Николай Андреевич. Поднимайтесь и идите за мной, только тихо!