Тайны столичных предместий

Герасимов Алексей

Впрочем, я действительно был совсем немногим старше его, и некоторый ледок отчуждения, какой бывает обычно среди мало знакомых между собой людей, мы с ним быстро сломали. Покуда мы шли до его апартаментов (он, как выяснилось, предпочитает лестницу подъемнику Отиса) между нами завязалась вполне дружеская беседа. Сэр Ивар поинтересовался, давно ли я знаю инспектора, — мне показалось, что он боготворит этого добродушного гиганта, — и я поведал ему историю нашего знакомства с мистером Вильком.

Тот, как оказалось, не распространялся

о той роли, что ему довелось сыграть в раскрытии убийства матери Лукреции, и я с удовольствием рассказал сыну сэра Филтиарна о всех событиях, предшествовавших получению окружным околоточным его нынешнего места. Приукрасил, конечно, капельку — но лишь для красного словца.

— И с той поры Святая Урсула официально считается покровительницей полиции Дубровлина. — закончил я, входя за сэром Иваром в его комнаты.

— Поразительно. — ответил О'Раа. — Я, помнится, читал отчеты о том деле в газетах, но репортеры, как теперь мне совершенно ясно, все переврали.

— Такова их работа. — пожал плечами я. — Рассказать не поправдоподобнее, а поинтереснее. Ну-с, давайте прикинем, где мы будем Вас рисовать.

Я огляделся.

— Да, конечно. — мой собеседник поскучнел. — Тут я оставляю все на Ваше усмотрение, мистер О'Хара, Вам виднее, как лучше будет.

— Как, а Вам будущее Ваше изображение совершенно безразлично?

— Я молод и не обладаю Вашим опытом, но ведь я не дурак. — вздохнул он. — Неужто я, по-вашему, не понимаю, для чего это все? Отцу хочется оставить о мне хотя бы память.

Беседовать о его болезни мне с сэром Иваром вовсе не хотелось, и отнюдь не оттого, что я бесчувственная колода. Просто, я в этом убежден, те, кто готов себя похоронить, кто уступил и сдался хвори, — о, те помрут непременно. А тот кто продолжает бороться и надеяться… Бывали и случаи исцеления.

— Глупости! — ответил я. — Вот вернется доктор Уоткинс из Хайленда, — он там расследует таинственное дело про кошмарного пса-призрака, — и я непременно попрошу его Вас осмотреть.

— Кто меня только не осматривал. — невесело рассмеялся мой собеседник. — Все без толку.

— Полагаю, что гуронский шаман как раз и не осматривал. — парировал я. — Если уж ему посредством своей индейской методы мистера Вилька вылечить удалось, то Вас и сам Маниту велел.

— Простите? Я не совсем понял — а что было с нашим инспектором?

— Так отравили же его, я Вам рассказывал. К счастью доктор Уоткинс служил когда-то в гуронской кавалерии, научился у винландских шаманов их ворожбе, совместил ее с фармакологией и так мистера Вилька спас.

В глазах юноши промелькнуло что-то… Что-то похожее на тень надежды.

— Ну что же, — покладисто ответил он, — худа от этого не будет в любом случае. С чего мы начнем, мистер О'Хара? Я имею в виду, насчет портрета.

— Полагаю, с фона и освещения. — ответил я. — Кроме того, мне кажется… Нет, я убежден, что обстановка должна определенно указывать,

что мы с Вами находимся в Каэр Нуаллан, и нигде более. Ведь, подумайте, пройдет сто, двести, может и триста лет — что наши потомки будут знать о том, как живем мы сегодня? Что носим, как мыслим, что едим в конце-то концов?

— Э… Вы предлагаете мне позировать в момент трапезы? — удивился младший О'Раа.

— Нет-нет, про еду это я так, к слову.

— А я-то уже решил, что вы хотите изобразить меня жующим, с набитым ртом. — он негромко рассмеялся.

— Это было бы чересчур… Черт побери, какая идея! Почему я не встретился с Вами раньше?!!

— Простите?

— Нет-нет, сэр Ивар, к Вашему портрету это не имеет отношения. Просто есть у меня один заказчик — первостатейный оригинал и эпикуреец. Очень он желает свой портрет, но не такой как у всех, а с вывертом, чтобы поразить и шокировать буквально каждого. Уже сколько идей зарезал — они казались ему чересчур пресными, но уж от такого-то он точно не откажется! Надобно будет попозже съездить на телеграф и отправить ему сообщение о идее картины «Ужин сэра Дориана».

— Зачем же куда-то ехать? — спросил виконт. — У нас тут есть телеграфный аппарат.

— Действительно, я и запамятовал. Это, знаете ли, все же редкость, телеграф не на станции, а свой. Ну да Бог с ним, не горит — ждал он полгода, и еще подождет. Давайте-ка пока прикинем общую композицию.

Я поглядел на окно (не бойницу, именно окно, хоть и узкое) за котором синел небосвод.

— Будь у Вас голубые глаза, я бы посадил Вас на фоне неба — вкупе со светлыми волосами это бы смотрелось весьма неплохо, — а так нам нужен насыщенный зеленый фон за Вашей спиной, как мне кажется.

— Знаете, есть идея. — ответил сэр Ивар, подошел к балконной двери и открыл ее нараспашку.

— Хм, интересно… — ответил я.

Сразу за дверью находился крошечный полукруглый балкончик с чрезвычайно низкими, немногим выше колен, каменными перилами, а далее, насколько хватало глаз, простиралось болото, плотно заросшее кувшинками. Настолько плотно, что из-за их листьев вода была практически не видна.

— Да, такой фон действительно сочетается с глазами, но тогда мне придется посадить Вас практически в дверном проеме, а на портрете Вы будете смотреть снизу вверх.

— И что же в этом такого? — пожал плечами сэр Ивар. — Я действительно нередко так и сижу, когда читаю. Видите у стены тот стульчик с подлокотниками? Как раз на нем.

— Что же, давайте попробуем. — ответил я, беря указанный стул, и устанавливая его у двери. — Присядьте пожалуйста.

Сын сэра Филтиарна исполнил мою просьбу, а я отошел немного назад, туда, где расположился бы с мольбертом.

— Не выходит. — резюмировал я. — Горизонт проходит аккурат по середине лба. Я мог бы, разумеется, рисовать Вас и стоя на табурете, но тогда это будет прямо таки вид из под потолка.