Тайны Свон

Абалова Татьяна Геннадьевна

Но Эдуард, даже видя ее расширяющиеся от ужаса глаза, продолжал:

– Не ведая того, мы совершили отвратительное дело. Эта беременность – наказание нам.

– Что вы делаете, Эдуард? Зачем мучаете меня? Я вас не узнаю. Вы хотите убить ребенка? Своего ребенка? Нашего чудесного малыша, зачатого в любви? Эта беременность для меня величайшее счастье.

– Значит, все-таки мой, – принц шагнул навстречу Свон, но она тут же сделала шаг от него, вытянув руки вперед.

– Не подходите! Не дотрагивайтесь до меня! Если вы только посмеете причинить вред моему, я повторяю, только моему,

ребенку, я убью вас. Я не успокоюсь до тех пор, пока не убью вас.

– Дорогая сестрица, но ты должна понимать: чем дольше ребенок находится в тебе, тем больше ты к нему привязываешься. Закон, принятый еще нашими предками, гласит, что брат не должен касаться сестры, иначе – смерть. А плод родственного прелюбодеяния не считается человеком. Только наше незнание сохранило нам жизнь.

– Вы мне не брат, а наш ребенок не уродец! Больше я ничего не скажу, – Свон спиной отступала в сторону двери. Чуть не запнувшись о порог, она развернулась и кинулась в свою комнату, где накрепко закрыла дверь. Звук шагов Эдуарда заставил ее действовать решительно. К двери были придвинуты и массивная тумба, и кресло. Только кровать не поддавалась, и Свон повалилась на нее, уже не сдерживая рвущее душу рыдание.

– Свон, открой! Свон, давай поговорим, – Эдуард не стал стучать или ломать дверь.

«Все, что смог, он уже сломал», – подумала Свон, вспоминая слова бабушки, ее укор и брошенные напоследок слова: «Я разочарована». Свон тоже чувствовала себя разочарованной.

Принц до глубокой ночи сидел под дверью, вслушиваясь в тишину. Свон долго плакала, а потом затихла, уснула.

Он не сомневался в ее последних словах, здесь даже не нужно смотреть на Камень правды. Эдуард добыл его в Форше и вставил в перстень, надевая в нужных случаях. Николас же носил лишь одно кольцо – Смертельную пелену, иначе Камень правды выдал бы старика свечением, указывая на вынужденную ложь.

Сразу же после приезда из Лории, Эдуард направился к своему отцу и напрямик спросил Артура Пятого о погибшей Роуз Лорийской, предупредив, что у него есть Камень правды. Король не запирался, признал, что любил Роуз больше жизни, и только ее смерть сумела разлучить их. Ее гибель сломила его дух. Именно тогда король отправился в добровольное изгнание, не желая никого видеть, мечтая умереть. Именно тогда малолетним братьям пришлось взяться за спасение королевства.

Узнав о том, что его дочь жива, король тут же собрался в Лорию, несмотря на истерику, которую закатила королева Елизавета.

В голове Эдуарда до сих пор звучали слова матери, что она убьет это отродье Роуз, сумевшей и после смерти мешать ей, она не успокоится, пока не избавит мир и ее мальчиков от ненавистного бастарда короля.

Принц понял, что его мать способна убить. Он смотрел на Камень правды и молил, чтобы тот поменял цвет, распознав ложь в словах королевы. Но Камень сохранял свой природный серый цвет.

– Мама, это ты убила Роуз?

Елизавета метнула испуганный взгляд на сына, присутствие которого не заметила, направив всю злость на посмевшего перечить ей мужа.

– О чем ты говоришь, Эдуард? – королева быстро взяла себя в руки, пригладила пышные волосы, поправила ворот замысловатого платья, и с исполненным достоинства

видом вышла из кабинета.

Она не ответила на вопрос и после, когда принц пришел к ней в покои, мастерски заговаривая его, уходя от прямого ответа. А на следующий день Эдуарду объявили, что она покинула дворец, уехав в длительное путешествие по святым местам.

Его отцу Беатрис Шестая отказала в аудиенции, не позволив встретиться с внучкой. Любые попытки наладить дипломатические отношения неизменно проваливались. Шпионы, засылаемые во дворец правительницы Лории, больше не подавали о себе знать, что говорило о серьезном настрое королевы против Эрийского двора.

Каких трудов стоило людям наследника найти лазейку в окружении Свон и уговорить Тэсси помочь! Нет, не им, а принцессе. Взамен они перевезли семью служанки в свою страну, обеспечив им безбедную жизнь. Тэсси поклялась, что выведет Свон из дворца, если ей будет грозить смертельная опасность.

Эдуард обратился к Гри и его сородичам, чтобы они стерегли принцессу во время начавшейся войны. Пять государств выступили против Бахриманов. Когда королевские войска громили Сулейх, Камиль сумел найти слабое место в блокадном кольце и покинул родину.

К тому времени Верховный жрец и его старший сын Халид погибли, пытаясь воспользоваться порталом. Магическая ловушка, установленная в тронном зале, захлопнулась и разнесла их тела на частицы. Оставшиеся в живых жрецы поняли, что против их магии нашлось грозное оружие, и начали массово сдаваться. Но никто не мог предположить, что Камиль со своими воинами направится в Лорию и захватит столицу.

Верный Гри, никому больше не доверив спасение Свон, с самой высокой башни дворца высматривал, где появятся беглянки. Дракон едва успел прервать полет подруги вниз головой, не ожидая увидеть ее так близко от места дозора. На ее счастье, он сидел на той самой башне, с которой Свон прыгнула, и высота была столь значительной, что он успел поймать девушку.

Разрабатывая план по спасению сестры, Эдуард рассматривал разные варианты мест, где можно ее спрятать. Сомнения разрешил отец, рассказав о поместье в Окайро. Он восстановил дом после пожара и проводил там большую часть времени, скрываясь от нелюбимой жены.

Эдуард, равно как и Гри, никому не хотел доверять охрану сестры. Но примет ли Свон помощь от него? Не вызовет ли он нежелательный интерес к себе, а соответственно, и к беглянке, если появится в Окайро как принц Эрийский?

Но еще больше принца беспокоили слова матери, объявившей в запале ссоры, что она избавится от дочери Роуз. Ее злые намерения подтвердил камень Правды.

Вот так в Окайро появился высокий старик, не обращающий внимания на местных вдовушек и не поддающийся их соблазну.

Свон проснулась внезапно. Ее разбудил скрип кресла, и она подскочила с кровати, увидев, что дверь так и осталась забаррикадированной с вечера. В панике она обернулась к окну.

В кресле у окна сидел Эдуард, устало опустив голову на руку. Он смежил веки, волосы разметались по плечам, закрывая часть лба. Свон в растерянности рассматривала в его лицо, даже во сне сохранившее признаки недовольства: жесткая складка у губ, сведенные в одну линию брови.