Тайны Васильков или мое нескучное лето
Шрифт:
— Это «хаммер», — зачем-то сказала я.
— Только кто знает, что у него на уме, — продолжала свое баба Груша. — Мужики, они ведь такие…
Баба Груша с упреком посмотрела на Кольку. Он подавился пирожком и закашлялся. Светка с размаху треснула его кулаком по спине.
— Спасибо, — прошептал он охрипшим голосом и жалобно посмотрел на меня.
Я отвернулась, пряча улыбку.
— Ты бы привела его, что ли, — сказала баба Груша.
— Зачем? — спросила я. — Я пока за него замуж не
— Сегодня не собираешься, а завтра… еще бабушка надвое сказала.
— Ладно, — согласилась я. — Сейчас я ему позвоню.
Я достала из кармана телефон. Ваня взял трубку после первого гудка.
— Привет, — сказала я. — Приходи к Белке. То есть к бабе Груше.
— Хорошо, — ответил Ваня. — Сейчас буду.
Я отключилась и снова засунула телефон в карман.
— Ну, что он сказал? — с интересом спросила Светка. — Что он занят и у него голова болит?
— Сейчас придет, — ответила я.
— Вот это дрессировка! — восхитилась Светка. — Даже не спросил, зачем.
— А чего спрашивать? Понятно же: раз зову, значит, надо.
— Ох, — засуетилась баба Груша. — Я сейчас молочка принесу. И вареньица.
— Баба Груша, — сказала я серьезно. — Я надеюсь, вы не будете… спрашивать его, когда он собирается на мне жениться?
— Я ж не совсем дурная, хоть и старая, — обиделась баба Груша. — Я деликатность понимаю…
Но понимала она ее, как оказалось, очень своеобразно.
Ваня появился ровно через одиннадцать минут. С напряженным лицом. Но, когда он увидел нашу компанию, сразу подобрел и расслабился. Он вежливо поздоровался с бабой Грушей и не стал отказываться от пирожков и молока.
— Очень кстати, — обрадовался он. — Я как раз жутко голодный.
Когда он уничтожил тарелку пирожков с капустой и тарелку с картошкой, баба Груша придвинула к нему поближе тарелку пирожков с творогом.
— Ох, — выдохнул Ваня. — Этого я, наверное, уже не осилю.
— Как это не осилишь? — возмутилась баба Груша. — Не нравится, что ли?
— Ничего себе, — удивился Ваня. — Как вы могли такое подумать, после того, как я целую гору пирожков слопал? Да я в жизни ничего вкуснее не пробовал.
Баба Груша расцвела, но от своего не отступилась.
— Ешь, — сказала она. — В старину, знаешь, как работников выбирали?
— Знаю, — вздохнул Ваня и взял пирожок с творогом. — Тогда можно мне чаю? — Он умоляюще посмотрел на Белку.
— Можно, — сказала Белка. — Я сейчас чайник поставлю.
Белка ушла в дом, баба Груша вслед за ней. Ваня быстро сунул мне пирожок с творогом и скомандовал:
— Ешь. Только жуй быстрее.
Потом он попытался сунуть по пирожку Кольке и Свете, но те бурно запротестовали.
— Ты только что пришел, — сказал Колька, — а мы, между прочим, тут уже два часа
— Эх, вы, — Ваня с неприязнью посмотрел на пирожки. — А что, мне обязательно все съедать? — спросил он, глядя на меня с надеждой.
— Без вопросов, — сказала я. — Если не съешь — баба Груша решит, что ты зазнавшийся городской жлоб и даже здороваться с тобой перестанет.
— Прямо так и решит? — Ваня с подозрением посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Кольку и Свету.
— Да, — энергично закивали они.
— Это что-то вроде обряда инициации, — со знающим видом пояснил Колька. — Сможешь съесть пятьдесят пирожков — значит, ты свой в доску парень. А не сможешь… тогда извини.
— Прямо-таки зверские здесь, в Васильках, обычаи, — заметил Ваня, давясь очередным пирожком. — Особенно в некоторых семьях.
Он покосился на меня. Я сохраняла на лице крайнюю невозмутимость.
Вскоре появилась баба Груша с запотевшим графином и двумя маленькими гранеными стаканчиками.
— Начинается, — тихо пробормотала Светка.
Колька же смотрел на бабу Грушу вполне одобрительно.
Баба Груша молча поставила на стол графин, открыла его, налила по полному стаканчику и поставила один перед Ваней, а второй — перед Колькой. Ваня проникся всей серьезностью ритуала, взял в правую руку стаканчик, в левую пирожок, провозгласил короткий тост «за хозяйку», церемонно кивнув в сторону бабы Груши, одним махом опрокинул в себя водку, с грохотом поставил стакан на стол, занюхал надкушенным пирожком и откинулся на спинку стула. Колька скрупулезно скопировал все действия Вани, включая занюхивание пирожком.
— Еще? — спросила баба Груша, снова беря в руки графин.
— Нет, — Ваня покачал головой. — Достаточно.
Баба Груша выглядела чрезвычайно довольной, удаляясь с графином и стаканами в дом. Белка тем временем разлила чай, баба Груша вернулась с еще одной вазочкой варенья, и тут началось.
— Ну, — баба Груша, раскрасневшаяся и с заблестевшими глазами, как будто это она выпила сейчас сто грамм водки, обратилась к Ване. — Как жить думаешь?
— А чего думать, — глубокомысленно ответил Ваня. — Как люди живут, так и буду. Чего велосипед изобретать.
— Люди-то, чай, разные бывают, — заметила баба Груша.
— Разные меня не интересуют, — сказал Ваня. — А вот, к примеру, дед мой, Прохор Константинович, был кузнецом.
— Да ну, — заинтересовалась баба Груша. — А где он жил-то?
— А жил он в Сибири, — сказал Ваня. — И был у него большой дом из цельных бревен. Я его в детстве видел, когда меня в дедову деревню возили, и на фотографиях. И решил такой же построить.
— Молодец, — одобрила баба Груша. — Только дому хозяйка нужна.