Тайны Васильков, или мое нескучное лето

Филимонова Лина

Я долго думала над его словами. Конечно, он говорил не только о переменах в обстановке бабушкиного дома. Это относилось и к той ночи, когда меня пытались… когда кто-то хотел меня очень сильно напугать. Может, даже до смерти. Я понимала, что в моих воспоминаниях есть провалы, что что-то стерто из моей памяти кошмаром той сцены, когда сморщенные руки тянулись ко мне, а темная пустота на месте лица приближалась, вызывая парализующий ужас. Что-то было такое, чего я сейчас не могу вспомнить. Может, потому, что не хочу.

Я бродила из комнаты в комнату, озираясь

по сторонам, как будто я впервые в жизни сюда попала. Я старалась видеть не только то, что было перед моими глазами сейчас, но то, как это все выглядело раньше, шесть лет назад. Когда я приехала, мне показалось, что в доме ничего не изменилось. Но, может быть, что-то не так? Может быть, я просто не помню или не обращаю внимания? Васильки всегда были. Интересно, почему бабушке так нравились именно эти цветы? Васильки на обоях, васильки в вазе, васильки на картине… Мне казалось, что-то ускользает от меня. Скорее всего, так и есть. Мысли расползаются, как коричневые усатые насекомые. Чего мне сейчас меньше всего хочется, так это сидеть на одном месте и думать. Я бы лучше пробежку совершила километров на десять. Или огород вскопала. Или еще что-нибудь сделала, требующее выброса бурлящей во мне нездоровой энергии. Орлиный глаз сказал, что я не должна напрягаться. Это воспоминание придет само собой. Вот только неизвестно, когда. А вдруг через год? Или вообще лет через десять. Я не могу ждать так долго!

Я надела кеды и вышла из дома. Лучше я прогуляюсь. Во-первых, хождение пешком всегда меня успокаивает, во-вторых, как же воспоминание может придти неожиданно, если я буду сидеть и ждать, когда оно придет?! Надо дать ему шанс.

Моя прогулка оказалась совсем не долгой — всего лишь до соседнего дома. Мои ноги сами повернули в сторону бабыгрушиной калитки. У Белки обнаружился детский сад в полном составе в сопровождении родителей. Колька, Света и Белка сидели в саду, развалившись на старом диване, покрытом овечьими шкурами. Перед диваном стоял стол, заставленный тарелками с пирожками и чашками с чаем. Алинка и Колькины наследники возились с игрушками в огромном корыте, наполненном водой. Кораблики пускали, кажется. Баба Груша вышла из дома и остановилась, глядя на меня.

— Что-то ты совсем к нам носа не кажешь, — произнесла она обиженно.

— Я? — я искренне удивилась. — Разве? Вроде я недавно к вам заходила.

— Недавно, — покачала головой баба Груша. — Я уж за это время и забыла, какая ты худая. Иди пирожков поешь с капустой.

— О! — обрадовалась я. — С капустой я люблю. Больше всего на свете, — добавила я, чтобы польстить бабе Груше.

— Да ей некогда к вам ходить, — сказал Колька. — Занята с утра до вечера. И с вечера до утра.

Он улыбнулся и подмигнул мне.

— Занята? Чем же это она занята? Чай отдыхать приехала, не работать…

— Отдых — тоже дело не простое, — продолжал Колька. — Особенно, если не одна отдыхаешь.

— Некоторым надо на рот молнию пришить, — сказала я, сердито глядя на Кольку. — И застегивать, когда нужно, чтобы не болтали не к месту.

— Хорошая идея, — задумчиво

проговорила Светка.

Колька подвинулся и жестом пригласил меня сесть на диван.

— Я тут для тебя место расчистил.

— Я лучше на стул сяду. Мне отсюда вас всех лучше видно.

— Соскучилась? — спросила Белка.

— Ага, — согласилась я. — Чем занимаетесь?

— Пирожки трескаем, — грустно вздохнула Светка.

— Печальное занятие, — согласилась я и взяла пирожок.

— Вот и я про тоже, — Светка тоже взяла пирожок и, откусив примерно половину, принялась его жевать. — У меня уже джинсы не застегиваются, — поделилась она своим горем.

— Хорошо, что ты спортивный костюм взяла, — фыркнул Колька. — Он эластичный и может растягиваться до невообразимых размеров. Так что ешь, не стесняйся.

Света положила пирожок и толкнула его плечом.

— Ты чего? — возмутился Колька.

— Да это я с тобой заигрываю, — сказала Света и щелкнула по лбу.

— Эй! — воскликнул Колька и схватил ее за руку.

— Сиди тихо, — прикрикнула на него Светка, — а то я сейчас к тебе на колени сяду.

— Не надо, — испуганно прошептал Колька и сделал большие глаза.

Мы с Белкой захохотали.

— Да ладно, садись, если хочешь, — Колька обнял Свету за плечи. Ты еще не настолько увеличилась в размере, чтобы меня этим можно было напугать.

— Ну, как продвигается ваш роман? — спросила меня Светка, снова берясь за пирожок.

— Какой роман? — я сделала непонимающее лицо.

— Да ладно, не прикидывайся. Вся деревня в курсе. Вы же целыми днями вместе. И ночами, — добавила она, глядя на меня с нескрываемым любопытством.

— Но это же… Это же совсем не то, что вы все думаете! — воскликнула я.

— Да мы и не думаем, — Светка пожала плечами. — Что тут думать, и так все ясно.

Я была поражена. Я еще сама ничего не знаю, а вся деревня уже знает! Они со знанием дела обсуждают подробности моей личной жизни, причем такие, каких и в помине нет!

— Ну чего ты к ней пристала, — неожиданно вступился за меня Колька. — Видишь, ей не хочется об этом говорить.

— Все-таки у вас с Ваней все как-то не так, — вынесла Светка свой вердикт. — Как-то странно.

— Странно? — переспросила я. — Объясни, я не понимаю.

Интересно, что она имеет в виду? Может, что-то знает или о чем-то догадывается?

— Да ладно, забудь, — Светка махнула рукой. — Не мое это дело. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

— Говорят, в лесу созрели подберезовики, — серьезно произнесла Белка.

— И подосиновики на подходе, — поддержала я нейтральную тему.

— А земляники на лугах видимо-невидимо, — вставил Колька. — Давайте пойдем в поход за земляникой!

— С этими? — Светка махнула рукой в сторону копошившихся в корыте малышей.

— Ну, тогда поедем, — предложил Колька.

— А что, давайте, — согласилась Белка. — Земляника — это здорово.

— А ты как? — Колька обратился ко мне.

— Вообще-то я уже ездила за земляникой, — сказала я. — Но могу еще раз.