Тайны японского двора
Шрифт:
Войдя сквозь узкий проход в каменную, из неровных глыб вырубленную лестницу, ведущую в кумирню, толпа чейтов остановилась.
Два японца спросили пароль.
— Семь, — ответили пришедшие.
Это слово «семь» означало слово седьмой парамит: безусловное послушание.
По правую сторону обширного подземелья, отведенного величавой фигуре Будды, стоял большой стол для приема жертвоприношений.
Каждый входящий, неся жертвы натурой и деньгами, берет в руки маленький деревянный молот и ударяет им по бронзовой доске жертвенника («тонга»),
Окончив свои молитвы, каждый принесший жертву, наклоняясь по направлению к Будде, вновь ударяет в жертвенник, но только один раз, как бы на прощанье.
Затем молящиеся мало-помалу удаляются в глубь подземелья, освещенного висячими бумажными фонарями.
В подземелье духота. Копоть свечей и горящих маслянок, разные духи и благовония, которые так любят японцы, действуют одуряющим образом.
Около часа ночи в этом подземелье собралось несколько сот лиц, когда пронесся легкий шепот.
— Чей-И, — говорили молящиеся.
В подземелье вошел мужчина лет пятидесяти в облачении бонзы.
За ним показался магараджа Ташицзу.
В подземелье водворилась мертвая тишина.
Молящиеся в соседней кумирне гурьбой бросились вслед за бонзой в большое подземелье.
— Садитесь! — сказал Чей-И, встав вместе с магараджей в середине обширного пространства.
Все поспешили исполнить приказание главы секты.
— Мы сегодня пришли сюда по очень важному случаю. Около меня стоит наш покровитель, могущественный магараджа Ташицзу, — начал Чей-И. — Его дочь подверглась поруганию белого, нашего врага, убившего потомка великих микадо Коматсу. Кровь потомка великого микадо воззвала к Будде, и я должен избрать семь чейтов, на которых возложу обет мщения. Кто они? — закончил бонза.
Все, как один человек, встали.
— Сядьте! — промолвил Чей-И.
Когда приказание было исполнено, Чей-И снова обратился к чей-там.
— Кто из вас знаком с морским делом — встаньте тут!
Человек семьдесят встали на указанное место.
— Кто из вас уже был исполнителем жертвоприношения?
Снова выделились около двадцати человек.
— Слушайте! Среди нас имеется предатель, — снова начал Чей-И.
— Вот он!.. Душить его!..
Несколько десятков рук приподняли кричавшего что есть мочи сутуловатого малайца. Он был моментально втиснут в нишу, закрытую циновкой.
Раздался глухой, короткий крик, заглушенный хрип — и снова водворилась мертвая тишина.
— Бросьте жребий. Нам нужно избрать семь моряков.
Произошло маленькое смятение. Всем хотелось исполнить приказание главы секты.
Наконец семь человек молча стали перед Чей-И.
— Помолимся, чтобы Будда благословил успех нашего начинания,
— сказал Чей-И, направляясь в кумирню.
Слушатели встали и направились вслед за Чей-И и магараджей и уселись по ту сторону кумирни, отделенной жертвенником
XXII. Прибытие префекта
Было ровно одиннадцать часов, когда к отелю японского посольства подъехал экипаж префекта.
Префект был в штатском платье.
По толпе прошла молва.
— C'est lui (это он), — говорили, указывая на префекта.
— Господа, посторонитесь. К чему вы тут собрались! В кумирню вас все равно не пустят, а между тем, вы тормозите движение по улице.
Публика недоумевающе переглянулась. Префект слышал в толпе какие-то возгласы. Но, не обращая на них внимания, прошел к подъезду отеля, где его уже встречали открытые двери.
— Простите, господин префект, что побеспокоил вас, — встретил его маркиз, — но исключительные события побудили меня обратиться к вашему содействию.
— Мне все известно, — ответил префект, — и я уже распорядился охранить имущество покойного; что же касается комнаты принцессы, то не считаю себя в праве тронуть ее вещи, так как она, по-видимому, жива и во всякое время может вернуться в гостиницу.
— Совершенно верно, господинь префект, но среди ее вещей имеются письма и бумаги, носящие политический характер, и я полагал бы, что их следует доставить в посольство.
— По французским законам я этого сделать не могу, не получив для этого специального предписания министра. Обратитесь к нему, — сказал префект, — но я сомневаюсь, чтобы министр согласился исполнить вашу просьбу.
— Поймите, господин префект, что накануне дуэли принц, точно предчувствуя свою преждевременную кончину, занес к своей сестре целую шкатулку с очень важными дипломатическими бумагами. Я просил бы помещение, в котором жили принц и принцесса, признать экстерриториальным, так как принц приехал сюда с особой миссией микадо.
— Позвольте, маркиз, но в министерстве иностранных дел до настоящего момента ничего не было известно о чрезвычайном посольстве микадо в лице принца Коматсу. Очевидно, принц не вручал своей верительной грамоты, или же по каким-нибудь соображениям принц предпочитал проживать в Париже инкогнито.
— Я, господинь префект, могу вам показать телеграммы маркиза Ито, в которых он меня уведомляет о чрезвычайной мисси принца.
— Верю, маркиз, но со всем этим я просил бы вас обратиться непосредственно к министру иностранных дел.
Префект встал.
— С вашего разрешения, я поставлю около посольства конную и пешую полицию, так как вся улица запружена народом и это препятствует движению, — сказал префект, прощаясь.
— Сделайте одолжение, — ответил маркиз, подавая ему руку.
— Быть может, господин префект, мне придется еще к вам обратиться с просьбой разыскать принцессу, которая по своей неопытности попала в сети одного Дон-Жуана. Ей всего пятнадцать лет и это, мне казалось бы, дает право администрации вмешаться в подобное оболыцение.