Тайны йога-центра

Корнеев Виктор Леонидович

— Что же, понимаю и не смею возражать. — Мюллер поставил бутылку на стол, поднял вверх указательный палец — условный по неписаным ресторанным правилам сигнал, по которому к нему немедленно подскочил официант, будто того и ожидавший.

Выслушав заказ, официант так же быстро исчез, чтобы еще через пару минут появиться с темной бутылкой дорогого пива в руках. Мюллер посмотрел на этикетку, одобрительно покачал головой. Официант открыл пиво, осторожно, наклонив набок, наполнил бокал и поставил перед инспектором.

— Ваше здоровье, господин инспектор. — Мюллер несколькими большими глотками осушил свой стакан с неразбавленным виски.

Виджей решил чуть подождать с расспросами по делу Смита.

— Простите меня, господин Мюллер, но я все-таки никак не могу понять вас, европейцев, уезжающих на долгие годы

из своих стран туда, где им не подходит климат, другая культура, образ жизни. Хорошо, некоторые, пожалуй даже таких большинство, едут за большими деньгами, но построй, скажем, ваша же корпорация такой вот завод не в Асике, а у себя в Западной Германии, вы бы дали работу своим безработным, а выпускаемую продукцию могли продавать в другие страны. Ведь прибыль в этом случае была бы, вероятно, ненамного меньше, не так ли? — Инспектор вопросительно посмотрел на своего собеседника.

Тот, выслушав вопрос Виджея, ухмыльнулся, прожевал последнюю креветку, отодвинул тарелку, уголком салфетки вытер губы.

— Знаете, господин инспектор, вы мне положительно нравитесь. Другой полицейский на вашем месте сразу бы замучил меня вопросами, которые его интересуют в данную минуту по делу Смита, а вы — психолог, тонко понимаете, как вести беседу. Ну, это я так, к слову. — Мюллер налил себе еще виски, на этот раз разбавил его содовой, сделал несколько глотков и продолжил:

— Так вот, должен вам, инспектор, признаться, что мы, немцы, — сложные люди: сентиментальны и жестоки, иногда чересчур дисциплинированны, а подчас излишне развязны. Эти черты вы можете обнаружить не только в повседневной жизни, но и в политике, торговле, связях с другими странами. Едва оправившись от поражения в войне, накормив и одев, правда не без помощи Дядюшки Сэма, свое голодавшее население, мы уже начали предоставлять займы странам Азии, Африки и Латинской Америки. Но при этом не забывали, конечно, и о собственной выгоде. Подсчитано, что каждые 100 миллионов марок, выделенные на оказание помощи слаборазвитым странам, приводят за счет дополнительных экспортных заказов, финансируемых этой помощью, к росту производства внутри Западной Германии на 130 миллионов марок и к созданию свыше полутора тысяч новых рабочих мест.

А теперь про наши инвестиции капитала за рубеж. В начале 80-х годов среди западногерманских предпринимателей, имеющих или намеревающихся создать предприятия за рубежом, был проведен опрос. И вот что он показал: семь из каждых десяти опрошенных отметили, что главной целью их зарубежной деятельности является присутствие на как можно более широком рынке. И это не случайно — чем больше продается товаров, тем выше сумма прибыли и легче уцелеть в конкурентной борьбе. Ну а среди других факторов по значимости шли более низкие, чем в ФРГ, расходы на заработную плату, особенно в развивающихся странах; экономия на транспортных расходах; обход импортных ограничений в других странах; более низкий, чем в Западной Германии, уровень налогов и, наконец, менее строгие требования к охране окружающей среды. Правда, о последнем обстоятельстве следовало бы и не упоминать. Будь в той же Индии требования по охране окружающей среды более строгими, «Юнион карбайд» никогда не позволила бы себе сэкономить несколько миллионов долларов на строительстве установки, контролирующей работу ее предприятия в Бхопале, и там не произошло бы этой ужасной трагедии.

— А на вашем заводе в Асике соблюдены все меры безопасности? — спросил Виджей.

— Что вам на это сказать? Вам же известно, что две недели назад на заводе была авария, и только случайно она не приняла больших размеров. Кстати, после этой аварии Бенджамин Смит перестал со мной общаться.

— Ну раз вы уж заговорили о Бенджамине Смите, давайте продолжим эту тему. — Инспектор сделал глоток из стакана.

— Да, к этому все равно придется переходить, тем более что наш заказ будет готов еще минут через десять, не ранее. — Мюллер вытянул на столе руки, взял нож и, как бы внимательно его разглядывая, начал свой рассказ: — По правде говоря, узнав о том, что Бенджамин Смит не покончил с собой, а был убит, я ожидал встречи с полицией. Как-никак, но я довольно часто встречался с Бенджамином. Наша корпорация уже больше четверти века тесно связана здесь, на Востоке, деловыми контактами с «Ориент бэнк», поэтому, приехав сюда, я в первые

же дни познакомился с Вилли Смитом. А затем, когда сюда приехал Бенджамин, мы частенько сиживали вместе у них дома, беседовали, иногда спорили. Правда, в последние месяцы с ним становилось все труднее вести нормальный разговор. Он вдруг совершенно неожиданно начинал сердиться, доказывал свои, часто, на мой взгляд, совершенно бредовые, становившиеся, как мне казалось, постепенно навязчивыми идеи — вроде персонификации всемирного зла в образе транснациональных корпораций, готовых подмять под себя весь мир, лишить человека индивидуальности. Если бы он пил, хотя бы как я, то можно было бы предположить наступление ранней стадии белой горячки, столь часто случающейся среди нас, европейцев, живущих здесь в одиночестве. Но ведь Бенджамин все это излагал, находясь в абсолютно трезвом состоянии и здравом уме. — Мюллер вновь подвинул бутылку, налил себе полстакана, выпил. — Он, кажется, хотя и был по профессии биолог, но, увлекшись политэкономией, начал писать то ли книгу, то ли исследование о негативной роли корпорации в мировой экономике или что-то в этом роде, — продолжил он, отдышавшись. — Особенно его почему-то интересовало все, что относилось к нашей корпорации — ее история, то, чем она сейчас занимается. Я всячески старался помочь ему, но, чем больше я это делал, тем, как ни странно, холоднее становились у нас отношения. Он увлекся йогой и стремился достичь какого-то особого состояния, при котором пробуждается якобы спящее в каждом из нас сверхъестественное чувство, позволяющее непосредственно общаться с миром идей.

— Вы имеете в виду теорию Кундалини? — спросил инспектор.

— Да, да, всегда забываю это мудреное название. Первый раз Бенджамин произнес его еще весной, когда вернулся из своей поездки в горы. Я, правда, шутя посоветовал ему просто хорошенько выпить, чтобы достичь такого состояния, но он как-то не понял моей шутки и, кажется, здорово тогда обиделся.

— Вы, господин Мюллер, кажется, состоите членом Общества наследников Ост-Индских компаний?

— Да, вступил в его члены в первый же месяц своего пребывания здесь. Но, надеюсь, в этом как раз ничего предосудительного нет — это очень аморфная организация, и, кроме того, туда входят довольно солидные люди — кстати, и ваш дорогой шеф, комиссар Фарук, тоже состоит членом данного общества.

Виджей от неожиданности чуть не ахнул. «Вот так новость!» — подумал он и отвел взгляд в сторону, чтобы не выдать своего удивления от услышанного.

— Оказалось, что мой прадед, хотя и недолго, служил когда-то в Ост-Индской компании. Могу, между прочим, похвалиться — в этом году меня избрали даже казначеем общества, и поэтому я знаю всех тех, кто сейчас состоит его членом, даже тех, кто никогда вам в этом не признается. — Виджей понял, что Мюллер дошел до кондиции, которая способствует откровенному разговору.

В этот момент к столу подошли сразу три официанта, катя за собой небольшую тележку, на которой стояло блюдо с бифштексом, кастрюльки с картофелем, овощами. Все это источало такой неповторимый аромат, что разговор на некоторое время прекратился. Затем первым возобновил его Виджей.

— Насколько стало мне известно, членом вашего общества является также и Джай-баба. Неужели и он какими-то корнями связан с одной из Ост-Индских компаний?

Мюллер прожевал очередной кусок мяса, поднял голову и улыбнулся.

— Я сам, знаете, сначала удивился, сколько людей в каком-то поколении были связаны с Ост-Индскими компаниями. И даже, представьте себе, Джай-баба. Он появился у нас неожиданно — привез его откуда-то из ашрама в предгорьях Гималаев господин Вардан. Оказалось, что он — потомок мистиков, служивших у набоба Бенгалии во времена компании, хотя точных доказательств этому нет. Тем не менее мы приняли Джай-бабу в наше общество, ссудили ему солидную сумму денег на покупку и обустройство йога-центра. И надо сказать, Джай-баба уже не только сумел вернуть ссуду, но и сам во многом нам помогает. Ведь у него теперь большие связи в правительстве, сам президент в последние месяцы не принимает ни одного сколько-нибудь важного решения, не посоветовавшись перед этим с ним. Впрочем, это не секрет, газеты уже сколько раз выступали со своими «разоблачениями». От себя скажу: есть в Джай-бабе что-то успокаивающее, мистическое, вневременное. Хотя, может быть, это мне просто кажется.