Тайны затерянных звезд. Том 4
Шрифт:
— Да такими темпами нам никаких контрмер не хватит! — хмыкнула Пиявка и впервые за всё время в её голосе тоже послышалось что-то вроде нервозности. — Они явно взялись за нас всерьёз!
— Капитан, сообщение от «лунатиков», — внезапно доложил Магнус. — Спрашивают, не нужна ли нам помощь.
Капитан посмотрел на меня, я улыбнулся и показал ему оттопыренный большой палец.
— Ответь, что всё идёт по плану, — тут же ответил капитан. — И не отвлекайся!
Корабль слегка вибрировал от работы двигателей, и это порождало на мостике едва заметный гул. Кроме него
Именно эту тишину я всегда ненавидел. Именно эту часть космических операций, говоря точнее. Ненавидел — потому что в этот момент от меня ничего не зависело. Мне привычно, когда вокруг шипят бластерные заряды, хлопают гранаты, с тихим звоном втыкаются в стены иглы, с грохотом падают опустошённые батареи. Жужжат рои разведывательных дронов, периодически слышатся голоса противников или наоборот — соратников. Мне понятен бой, который можно почувствовать. Бой, который совершенно неиллюзорно, каждую секунду, сообщает тебе: «Братишка, ты не думай, мы с тобой не друзья. Хоть на секунду зазеваешься — и вот эта вот игла прошьёт визор твоего бронескафа, а потом и кости черепа тоже».
Мне понятен и привычен бой, в котором приходится напрягать все органы чувств, и понимать, что они — это единственное, что отделяет тебя от ранения или даже смерти. Плохо досмотрел угол — получил прижатый вплотную к боку ствол иглострела и полный фарш всей тушки острыми длинными кусочками металла. Поленился остановиться и прислушаться к тонкому звону, к едва слышной наводке на динамики бронескафа от радиовзрывателя — лишился обеих ног от взрыва установленной в проходе и скрытой под объёмной голограммой мины.
Вот это всё мне понятно. Понятно что от чего зависит и как всего этого можно избежать.
Но когда группа молча летит в десантном боте через заградительный огонь, которого всё равно не услышать, как ни прислушивайся, и не понять вообще есть он или нет, как ни напрягай мозг, это невыносимо. Бронескафы закрыты и загерметизированы, потому что только так есть хоть какой-то шанс на выживание в случае прямого попадания из орудий системы ближней защиты, но это не помогает. Даже наоборот — в полностью закрытом, изолированном бронескафе, в полной тишине десантного бота, чувствуешь себя как в гробу. Особенно если закрыть глаза, тогда вообще сходство становится практически полным.
И ведь он действительно может превратиться в гроб в любой момент. Одно неверное движение пилота, или пара слишком удачливых выстрелов системы защиты в мнимую пустоту — и конец. Стелс-поле рассеется, пропадёт, и бот засветится во всех возможных спектрах, привлекая к себе внимание операторов всех пушек на десятки километров вокруг. После этого — лишь вопрос времени, когда именно его накроет облаком плазмы и дождём ракет, сжигая корпус, разрывая, скручивая, ломая и отправляя в глубины космоса сидевших внутри бойцов. Тех, кому не повезло остаться в живых после всего этого.
И самое паскудное — с этим мерзким ощущением беспомощности даже сделать ничего нельзя. Буквально — ничего. От тебя ничего не зависит, ты ни на что не способен повлиять. Всё, что ты можешь —
И вот сейчас снова это чувство… Я не испытывал его, когда мы уходили от Администрации в ледовом поясе Роки-младшей — там всё закончилось довольно быстро. Я не испытывал его, когда мы столкнулись с «Альбедо» возле Даллаксии — там, в общем-то, ничего и не начиналось. Мы очень быстро свели всё к абордажу и дерзкому прорыву на борт противников.
Но сейчас совсем другое дело. Сейчас два корабля ведут самый настоящий космический бой. Бесшумный, неочевидный, но смертельный по своей сути.
На мостике царит полнейшая тишина, но на самом деле где-то над нами, под нами, слева и справа сейчас чертят бархат космоса плазменные заряды, не достигшие цели. И каждого из них достаточно для того, чтобы спалить половину нашего корабля всего лишь одним попаданием.
Можно сколько угодно выворачивать голову, пытаясь через лобовик что-то увидеть. Можно сколько угодно напрягать слух в бесплодных попытках что-то услышать — все это пустое.
Единственный источник информации о том, что происходит снаружи корабля — это радарный пост и короткие сообщения Магнуса, отслеживающего ведение огня и траектории зарядов.
Единственный признак того, что мы всё ещё живы, целы и здоровы — это та самая тишина на мостике. Которую не разрывает истошно крякающая аварийная система и полные боли крики раненых членов экипажа после прямого попадания.
Стоя здесь, на мостике, даже и не скажешь, что на самом деле сейчас мы ведём самую настоящую борьбу за своё выживание.
Да, мы сами её спровоцировали, да, так нужно было по плану, но это не отменяло всей опасности авантюры. Всё-таки лезть на средний боевой корабль Администрации на лёгком корвете — это самоубийство, если здраво на это посмотреть.
Но выбора не было. Корабли «Шестой луны» ни в чём грязном официально не были замешаны, и оно понятно — незачем им подставлять под удар такой важный ресурс, которого и так исчезающе мало. Поэтому только один лишь наш корабль мог с гарантией привлечь внимание. Ведь у нас одних был собственный домашний робот, в комплекте к которому шла подменная личина, вызывающая у администратов одновременно чесотку, кашель и моральные судороги.
Сейчас всё зависело от мастерства экипажа, я сделал всё, что мог. Все мои навыки и умения были бесполезны в ситуации, когда говорят не просто большие, а огромные пушки! Всё, что мне оставалось — это только смотреть в дисплей своего терминала, надеясь, что я каким-то чудом смогу понять, что очередная вспышка на силуэте медленно догоняющего нас «Алого» — это заряд, который прилетит точно в нас. Надеяться, что я каким-то образом смогу это понять… А главное — что я хоть что-то смогу с этим сделать. Хотя бы предупредить об этом остальных раньше, чем это сделает Магнус… Хоть это и даже звучит глупо.