Тайны затерянных звезд. Том 4
Шрифт:
— Есть контакт! Системы у меня! Могу сделать всё, что угодно!
Я бросил короткий взгляд на экран, где Кайто как раз перещелкивал каналы системы видеонаблюдения один за другим, демонстрируя то коридор, то отсек гравитационного генератора, то погрузочный док, заставленный разноцветными контейнерами, и велел:
— Тогда выясни, где сейчас всё руководство тюрьмы.
— В командном центре, конечно! — улыбнулся Кайто, выводя нужную камеру. — И, судя по всему, там не просто командование, там вообще почти вся станция собралась! На постах только охрана, и то, кажется, не вся!
— Отлично! —
— Ага, не вопрос! — Кайто просиял, но тут же нахмурился. — Погоди, а ты? Ты-то куда собрался?
Я ухмыльнулся:
— А я сделаю так, чтобы они не смогли передать указания лично.
Глава 27
Кайто, конечно же, пытался отговорить меня идти обратно в коридоры тюрьмы, и пытался убедить, что может справиться с дверями командного центра и отсюда, но делал всё это он без огонька. Чисто для проформы он это делал, если быть до конца честным. Потому что он, как и я, прекрасно понимал, что это всё — полумеры.
Разумеется, азиат действительно мог перекрыть выход из командного центра и даже заблокировать в нём двери, отключив при этом внутренние коммуникации и вроде бы как лишив персонал тюрьмы какой-либо связи и возможности отдавать и получать приказы.
Но ключевое слово здесь — «вроде бы как». Потому что в командном центре, кроме непосредственно персонала находился ещё и командующий тюрьмой, о чём сам же Кайто мне и сообщил после того, как подключился к системе видеонаблюдения. А это, в свою очередь, означало, что при помощи своей карты доступа командующий тюрьмой способен открыть любые двери, даже те, что заблокированы, ведь она обладает высшим приоритетом в тюрьме.
Даже то, что Кайто взломал некоторые системы, не позволяло ему обойти этот факт, максимум что он мог — это сравняться в допусках с картой командующего. А то, что один раз полномочиями командующего было закрыто, может быть этими же полномочиями и открыто. И наоборот.
Поэтому оставался только один способ полностью лишить персонал тюрьмы связи — это отключить внутреннюю коммуникацию, которую без доступа в серверные помещения заново не включить, и запереть в командном центре всё руководство тюрьмы, причём запереть так, чтобы выбраться оттуда они уже не смогли, или по крайней мере не смогли это сделать быстро.
И у меня как раз был отличный инструмент для того, чтобы это провернуть.
Вот только, увы, удалённо, в отличие от методов Кайто, он работать не умел.
Поэтому, велев Магнусу приглядывать за техником, и ждать моего сигнала, я выскользнул из серверной, и, сверяясь с картой тюрьмы, двинулся вперёд по коридорам к командному центру.
Я шёл быстрым шагом, но не бежал, чтобы прицел бластера не прыгал и не гулял. Шанс встретить кого-то в коридорах был всё ещё не велик, но надеяться на авось не в моих правилах. Лучше уж я потеряю лишнюю минуту времени, которое всё равно никто нам не ограничивал, нежели внезапно наткнусь на вооружённого противника и не буду к этому готов.
С момента, когда мы проникли в тюрьму, освещение в ней изменилось — лампы снизили яркость как минимум вполовину, благодаря чему
Судя по всему, тюрьма перешла с минимального уровня опасности на средний, и, вероятнее всего, это было связано с тем, что они уже потеряли почти все пушки своей системы защиты.
Было бы неплохо связаться с «Алым» и попросить их снизить интенсивность обстрела до совсем уж смешных величин, но, увы, нельзя. С самого момента отсоединения от основных наших сил мы находились в режиме полного радиомолчания, чтобы никак не выдать своё присутствие. Только комлинки можно было использовать, потому что они работали на своих собственных защищённых протоколах, ну оно и понятно — вся эта технология только для того и создавалась.
И сейчас это оказалось как нельзя кстати.
— Кар, — внезапно в ухе раздался голос Кайто. — За углом два человека. Идут быстрым шагом, катят какую-то тележку перпендикулярным тебе курсом.
— Кар да, — тихо, почти одними губами, ответил я, и прижался к стене.
Спустя секунду раздались отчётливые щелчки колёс на стыках металлических плит пола, ещё через секунду они приблизились, а потом мимо меня действительно прокатилась тележка, доверху набитая какими-то инструментами — я успел рассмотреть только разводной ключ и горелку газового плазмореза. Тележка была загружена так плотно и тяжело, что толкающие её два молодых парня чуть ли не грудью налегали на ручки, лишь бы она продолжала двигаться дальше. Они даже по сторонам не смотрели — им было не до того, так что и меня они не заметили тоже.
И всё равно хорошо, что Кайто мне сообщил про них. Это означает, что он следит за мной по камерам видеонаблюдения и как минимум может мешать следить за мной всем остальным, кому тоже сейчас придёт в голову посмотреть туда, куда смотреть не надо. Просто отключит видеосигнал, и непрошенный вуайерист ничего не увидит, кроме помех.
Проводив взглядом толкачей, я отклеился от стены и продолжил свой путь, не опуская ствола бластера и продолжая просеивать через прицельную марку полутьму коридора.
Больше никого по пути к командному центру я не встретил. Оно и понятно — сейчас, в самый разгар атаки силами аж целого эсминца, весь персонал должен находиться на своих боевых постах и делать то, что им предписано делать в подобных ситуациях. Даже у уборщиков на такие случаи наверняка имелись должностные инструкции, а уж у всякого рода офицеров — тем более.
Но офицеры меня интересовали мало, как и уборщики. Больше всего меня интересовала охрана, где она сейчас находится и как вооружена.
Когда мы разом откроем все камеры «Тартара», выпуская одновременно всех заключённых на волю, я, конечно, попытаюсь им помочь справиться с охранниками, как получится… Но в то же время я прекрасно понимаю, что спасти всех может не выйти. И не только на этапе непосредственного освобождения, но и потом — когда будем выбираться в пространство купола, и когда будем грузиться на корабли «Шестой луны», и даже когда эти корабли уже будут покидать «Тартар». На любом этапе возможны потери. И я даже говорил об этом на собрании с руководством «Шестой луны», но они сказали, что это приемлемо.