Тайные архивы русских масонов
Шрифт:
Благословляя, возлагает Великий Префект руки на склоненную еще голову посвящаемого: «Благословение Господне да будет над приходом и исходом твоим и да ниспошлет Господь тебе мирное и благополучное житие». Префект оборачивает меч так, чтобы посвящаемый мог приложиться ко Кресту, вделанному в драгоценную рукоять, и посвящаемый целует Крест.
Герольды возглашают Орденское символическое имя, данное юнейшему рыцарю, а Герольдмейстер заносит его в великую книгу Капитула.
Но обряд еще не кончен.
«Лишь в мирские рыцари посвящены вы, — возвещает Великий Префект, когда поручители помогают посвящаемому подняться с колен, — но предки наши, древние Рыцари Храма, были и рыцарями духовными; единение ваше с Орденом да завершится в приделе».
Колеблясь, распахивается белая шерстяная завеса, и святилище открывается очам посвящаемого. Искусно освещенный придел кажется удлиненным. В отдалении неясные очертания горы, на вершине коей блестит золотой крест с алой розой; это — гора Фавор. Под багровой, словно расторгнутой завесой — великий алтарь; златыми крылами Херувимов осенены огни священного семисвечника, возжены все семь свечей, дабы
Обрядовый семисвечник, осененный крылами Херувимов. Госуд. Арх. Мин. Иностр. Дел
Хоругвь Ордена осеняет алтарь и знамя Ордена: хоругвь багровая с Божественным Агнцем и священными символами Ордена, а знамя Ордена белое с красным крестом о восьми концах. Золотой скипетр — знак всемогущества и золотой ключ с треугольником — знак всеведения — тут же на алтаре.
Курятся фимиамы.
Пред алтарем старейшее духовное лицо [299] Ордена; два младших духовных лица у купели и кадильницы.
299
В подлиннике «ргбіаі».
Не одиноким входит в придел посвящаемый: ему предшествуют оба обрядоначальника с белыми жезлами из благородной слоновой кости, оба стуарта с золотыми секирами, герольды; окружен он поручителями и обоими блюстителями храма.
«Благословен грядущий во Имя Господне, — воспевает хор, вторя словам старейшего прелата, — Осанна в Вышних Богу и на земле мир, в человецех благоволение».
Еще одну клятву требует Орден: преклонив колени пред алтарем, с двумя перстами на Святом Евангелии, клянется рыцарь: «Во имя трижды Великого Строителя Вселенной, Царя и Господа нашего обязуюсь непрестанное иметь блюдение над собою, бороться со страстями своими и с Божиею помощью их побороть». «Обязуюсь еще всегда испове-дывать и никогда не отринуть единоверную религию Апостольскую, Евангельскую, защищать ее до самой кончины моей и, если бы того потребовалось, пожертвовать кровию и жизнию моею, во исполнение чего молю Всевысочайшего Строителя ниспослать мне благословение Свое». Он лобызает Евангелие, и восприемники, подняв, разоружают его, а старший прелат, возлагая руки на его голову, говорит:
«Отложите прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях [300] , облекитесь в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины».
Второй прелат подносит чашу омовения и посвящаемый [301] свершает омовение рук, лба, груди под слова старейшего: «Да омоет Господь сердце твое кровию Агнца, и да обрящешь вечное спасение».
Третий прелат облачает его в белый долматик, когда старейший говорит: «Да облечет Господь тебя облачением смирения и любви, дабы во всеоружии возмог ты противостать врагам душевным и телесным».
300
Послание к Ефесянам Св. Апостола Павла, гл. IV, 22, 24.
301
В подлиннике «novice».
Второй прелат опоясывает его и прикрепляет кинжал, когда старейший говорит: «Да опояшет Господь чресла твои поясом чистоты, дабы пребывала в тебе живою добродетель воздержания и непорочности». «Да вооружит тебя Господь мечом Духа Святого, да во всеоружии возможешь бороться со всеми врагами Святого Храма», — продолжает старейший, пока третий прелат одевает перевязь и прикрепляет меч.
Завязывая красный нашейный шнур, первый прелат восклицает: «Да озарит Г осподь тебя светом истины Своея и да приведет тебя ко святой горе Своей!» Обряд облачения приходит к концу; не в доспехи воинские, но в одежды смирения и послушания одет духовный рыцарь, и одеяние его завершает старейший прелат, накидывая ему на плечи большой белый плащ Храмовников: «Да не оставит Господь тебя мило-стию Своею, дабы в белом одеянии святости, оправданный Крестом и Кровию Иисуса Христа, одержав победу над врагами твоими, видимости и невидимости, возмог прославити Господа и узреть Бога! Да благословит тебя и да сохранит Предвечный, Альфа и Омега, Начало и Конец, благословенно будет пресвятое имя Его во веки веков».
Вновь склоняет Рыцарь колени, старейший прелат срезает прядь волос за правым ухом у затылка, при тихом шепоте молитв. Сильнее курится фимиам, словно облаком святости окутывая новопосвященного, внимающего словам последнего благословения: «Боже, ущедри ны и благослови ны, просвети лице Твое на ны и помилуй ны, и даруй нам мир Твой».
Корона мудрости, носимая Великим Префектом. Собрание Д. Ф.Кобеко
«И увидел я новое небо и новую землю», — продолжает тот же прелат, поднимая Святую Книгу и в словах, давно ему известных, но давно им не читанных и полузабытых Откровения Св. Иоанна Богослова, новопосвященному Духовному Рыцарю слышится словно что-то новое, — так преисполнен он нежданно новыми ощущениями. «И смерти
Громко, восторженно, в тишину придела врываются звуки обрядового песнопения:
Одетый в снежну белизну Лечу в надзвездну высоту.Хор поет все громче и громче, а Рыцари, окружив младшего собрата, возвращаются с ним в Капитул, в зал рыцарей, к подножию жертвенника.
Стоя, ожидает Великий Префект. Он в полном торжественном одеянии, в короне, в нашейной золотой цепи из 9 маленьких иоаннов-ских крестов и с большим нагрудным крестом красной эмали; в руках его скипетр; по правую руку высшее духовное лицо Ордена, великий дародатель, на нем красное, старинного покроя обрядовое торжественное платье с мантией, на груди золотой крест, на белой эмали коего в центре символический Агнец с хоругвией и круговой надписью: «Agnus Dei qui tollit peccata mundi» [302] .
302
На обороте креста в медальоне изображено распятие или терновый венец.
«Достойный Рыцарь! Орден Храма, некогда жертва гордости, зависти, скупости и измены не погиб вовсе!» — восклицает Префект. «Верные рыцари сберегают таинства и обряды его. Отныне умножилась рать их тобою. Я приемлю тебя совершенно и навеки в цепь, никогда не разрывавшуюся древнего Ордена Храма».
Трижды осеняется юнейший рыцарь великой хоругвией. Обряд свершен. Новое звено приковано к старой цепи.
Истинная история Ордена Храмовников, скрашенная легендой, действительность и вымысел, искусно и тонко сплетенные, открывались Рыцарю, вновь посвященному. С изумлением узнавал он о том, что обряды предшествовавших, пройденных им степеней посвящения в символах и обрядах своих скрывали историю средневекового Храмовничества. Столь много раз видные буквы I и В на столбах света и тьмы и буква М на гробе убиенного Строителя Соломонова храма, кроме открытого ему ранее значения, знаменовали сожженного Гроссмейстера Храмовников Иакова Бургундиуса Молэ; трое взбунтовавшихся каменщиков, убивших Адонирама, были не что иное, как зависть, злоба и корысть, причины гибели Ордена Рыцарей Храма; а три удара молота, коими Великий Мастер возвращает к жизни убиенного архитектора, три обета древних Храмовников — vota obedientiae, castitatis и paupertatis (послушания, чистоты и бедности. — Пргшеч. ред.), строгим наблюдением коих Ордену может возвращена быть былая слава [303] . Даже стук молота, секиры или меча при открытии работ в ложах напоминал о мученичестве, принятом Храмовниками; в различных сочетаниях число ударов составляло год казни Иакова Молэ. Буква G в центре пламенеющей звезды означала не только геометрию, как символ строительного искусства, или Genitrix в смысле поклонения силам природы, она значила еще слово французское Gibet и шведское Gelge, т. е. виселицу, послужившую орудием казни Храмовников, а латинская буква В в центре креста или на надгробном покрове знаменовала слово сожженный (на латинском bustus, французском Ьгиle, шведском brand) — в память сожжения Храмовников.
303
В начале своей деятельности Орден Рыцарей Храма неуклонно выполнял свои два главных обета: обет бедности и беспрекословного послушания. Это был братский союз, сильный своим единодушием, воинскою дисциплиной, бесстрашием, чистотой и возвышенностью нравов, широтой умственной жизни. Быстро возраставшее могущество Ордена привлекало к вступлению в него богатое, знатное дворянство, которое, в свою очередь, щедрыми вкладами способствовало чрезвычайному обогащению Ордена. Но по мере возрастания силы Ордена стали забываться великие обеты, легшие в его основу; нравы теряли чистоту; сиягіие военной славы, богатства, могущество власти окружали Орден, и в то же время устои стали расшатываться. Проявляемая Орденом самодеятельность при его богатстве не была на руку ни духовным, ни светским властям, с которыми он вступал даже в борьбу. В 1306 году начат был процесс с Храмовниками папой Климентом V и французским королем Филиппом IV Красивым, приведший к казни гроссмейстера Ордена, 19 марта 1314 г. в Париже. К Храмовникам было предъявлено обвинение в ереси, в непризнавании Иисуса Христа Богочеловеком и Спасителем мира, в отрицании чудесности Его рождения, в отрицании таинств, даже в идолопоклонстве.
Однако масоны тех систем, кои утверждали непрерывавшуюся преемственность с Храмовниками, отрицали правильность и обоснованность обвинений Храмовников в ереси и, утверждая свою связь с ними, указывали лишь на светлые стороны Ордена. Трагическая смерть гроссмейстера Жака Молэ на костре, проклятие Ордена папой и его разорение толкуются масонами как нечто несправедливое, незаслуженное, а потому и сама казнь Храмовников выставляется подвигом мученичества, достойным восхваления и подражания, ибо эта смерть — жертва жизнью за торжество идеи.
Шестая и седьмая степени шведской системы в обрядах посвящения изображают историю Рыцарей Храма. В шестой степени светлые страницы — начало Ордена; новопосвящаемый Рыцарь клятвенно обязывается распространять и защищать христианскую веру. Очень любопытным является сделанное русскими масонами добавление к клятве, что распространять следует именно православную христианскую веру. Этим лишний раз подтверждается, что русские вольные каменщики в масонство вливали временами чисто национальные идеи, заставляя как бы отклоняться от широкой дороги космополитизма.