Тайные боги Земли
Шрифт:
В конце концов, мой хоть и не красный серпастый-молоткастый, а с золотым орлом на темно-бордовой корочке документ был готов и с торжественной помпой вручен мне в руки обходительной начальницей паспортного стола. В качестве заслуженной компенсации за ее труды на ее стол лег весьма солидный конверт с известным содержимым. Ну не совсем лег, но Роза Нифонтовна была в полной уверенности, что тот виртуальный образ, который мне удалось создать в ее сознании без особого труда и с ее же помощью, существует на самом деле. Она ловко смахнула «пакет с деньгами» в ящик стола. Затем на какое-то время задумалась, извлекла оттуда преподнесенный азербайджанцами конверт с бакшишем и от всего сердца вручила мне его
После того, как дверь за моей спиной захлопнулась, Роза Нифонтовна Воробей какое-то время пребывала в полной прострации. Через минуту она встряхнула головой, уперлась непонимающим взглядом в застеленное ватманом дно опустевшего ящика стола и, недоуменно пожав плечами, задвинула его. Впрочем, в отрешенном состоянии она находилась какие-нибудь две, максимум три минуты. Очень скоро женщина заулыбалась, будто вспомнила о чем-то очень приятном, вышла из-за стола, подошла к двери, распахнула ее и бодрым приветливым голосом громко объявила:
– Уважаемые граждане, кто следующий? Проходите, пожалуйста!
При этом она так зыркнула на пытавшуюся прорваться в ее кабинет троицу кавказских джигитов, что у тех вполне хватило ума понять: сегодня с грозной столоначальницей что-то не так и благоразумнее всего будет перенести визит на другое время…
Оказавшись на свежем воздухе, я первым делом изучил полученный документ самым внимательным образом. Ага… все верно: Шатун Андрей Николаевич, серия… номер… дата выдачи… кем выдан – всё как положено. Возраст пришлось скостить на пятнадцать годков – на сорок пять я, конечно же, не выгляжу, а вот на тридцать – пожалуй. Во всем остальном, кроме семейного положения – всё верно: родился в Тамбове, военнообязанный, детей не имею и так далее. На самом деле жена у меня была, поскольку официально я с ней не разводился. Впрочем, Людмила и сама уже, наверное, не помнит, что когда-то состояла замужем за офицером Советской Армии и как ловко выписала своего калеку-мужа из квартиры, приобретенной на чеки, заработанные им в Афганистане. А потом и вовсе спровадила на улицу, мол, гуляй, Шатун, а мне свое женское счастье нужно устраивать.
При одной лишь мысли о белокурой стерве – моей бывшей, кулаки помимо воли сжались, аж до зубовного скрежета. Хорошо, что потомством не обзавелись – переживал бы все это время. А так – вольная птаха, куда захотел, туда и отправился. Ни тебе забот, ни головной боли. Живи и радуйся. Вообще-то на поверку оно все даже очень удачно получилось: побродяжничал вволю, теперь вот вернулся к нормальной жизни. А если бы предприимчивая женушка меня не выперла из моей собственной квартиры, сейчас, вполне вероятно, лежал бы во сырой земле на глубине двух метров в деревянной домине, а над моей заброшенной могилкой шелестела бы листочками белая береза, плакучая ива или еще какое дерево. Пил я тогда – заливал горе всем, что булькает и горит. Подсунула бы мне Людка растворенного в водке яду, каким фермеры и дачники колорадского жука травят – баба решительная, с нее станется. Никто даже экспертизу проводить бы не стал – помер воин-интернационалист и бог с ним. Мое возбужденное сознание услужливо нарисовало перед внутренним взором образ светловолосой голубоглазой девушки с фигурой древнегреческой богини. По виду – чистый ангел, а по сути – беспринципная тварь, каких поискать. Каким же слепым дураком я был тогда.
Убрав паспорт во внутренний карман пиджака, я побрел неспешной походкой в сторону центра города. Теперь, когда я стал счастливым обладателем паспорта гражданина Российской Федерации, делать в Нелюбинске мне было особенно нечего. Как-то неожиданно подошел к концу очередной этап моей нелегкой жизни. Прощай, стеклотара, прощай, цветмет, а вместе с ними славная Мармелада Иеронимовна и добрейшей души Никифор Аристопулос –
Весь мой внутренний настрой вполне соответствовал царящему на улице ясному солнечному дню. Ужасно хотелось развести руки и подобно древнегреческому Прометею осчастливить этот несовершенный мир чем-нибудь крайне полезным или, на худой конец, поделиться своей радостью с первым встречным. Но двигавшиеся навстречу мне и обгонявшие меня люди торопились по каким-то своим, по всей видимости, очень важным делам и не обращали на меня никакого внимания.
Неожиданно из толпы респектабельных горожан мой наметанный глаз вычленил неказистую женскую фигурку, облаченную в изрядно засаленную куртку, колготки и женские сапожки с основательно стоптанными каблуками. Ба!.. Да это ведь Жанна Дырк куда-то торопится. По крайне взволнованному состоянию дамы несложно было догадаться, что на ее вечно пьяную головенку нежданно-негаданно свалился целый ворох проблем. Дождавшись, когда Жанна со мной поравняется, я поймал ее за руку и развернул к себе лицом. М-да… лиловый желтушный на периферии бланш в пол-лица, припухшая верхняя губа, забинтованная кисть правой руки – всё свидетельствовало о том, что в данный момент у девушки не самый удачный период.
– Привет, невестушка! – улыбнулся я самой располагающей из моего богатого арсенала улыбок. – Куда чесать изволим?
– Чо, мужик? – непонимающе заморгала бомжиха.
– Куда, спрашиваю, торопишься, Жанна?
– А… Эта… Вьюну совсем невмоготу… помирает мужик, вот-вот даст дубу. – Вряд ли Жанна узнала меня в моем обновленном обличье, но со свойственной детям и маргиналам откровенностью поделилась со мной своими проблемами. – Ты того… дай на пузырь или лучше…
– Погодь суетиться, красавица! – я попросил пьянчужку заткнуть словесный фонтан. – Что с Вьюном? Неделю назад живее всех живых был, даже кулачками горазд махать.
– Позавчерась прищучили нас махтумовские, мол, деньги давайте. А где мы их возьмем? Лунь-то да Эбистос половчее оказались – слинять успели вовремя, а нас с Вьюном отметелили по полной программе, да еще пригрозили: если не заплатим этот… как его?… ну дань, и вовсе укокошат. Мне-то чо? Да ни чо. Я женщина привычная, а вот мужику крепко досталось – ажно на ногах стоять неспособный. Хрипит, кровью харкает. Принесла ему пожрать с помойки – нос воротит. Грит: «Выпить дай». В общем, выгребла последнее, а на Первомайской аптека как назло на учете, вот бегу на Заводскую, в общем… хоть настойка там на целый рупь дороже…
– Значит, азиаты и до вас добрались, – констатировал я и после краткого раздумья обратился к терпеливо переминающейся с ноги на ногу женщине: – Вот что, подруга, веди меня в ваш бомжатник. Я взгляну на пострадавшего, может быть, чем и помогу.
– А лекарство? – встревожено спросила Жанна. – Вьюну нужно, да и мне не помешает подлечиться. Вон как отделали чурки проклятые. – Женщина указала рукой на подбитый глаз и опухшую губу. – Хотели изнасиловать, да я не далась…
Насчет «хотели, да не далась» верилось с трудом – тоже мне мопассановская Пышка нашлась. Скорее не польстился никто на сомнительные Дыркины прелести.
– Не волнуйся, – беззаботно махнул рукой я, – водки по дороге купим, пузыря четыре – для дезинфекции понадобится или отбития запаха – уж больно ваш брат-алкаш невыносимо воняет.
– Четыре пузыря водяры?! – восхищенно воскликнула Жанна Дырк и одарила меня по-собачьи преданным взглядом своих нетрезвых глаз. Без всяких сомнений, сейчас он была готова последовать за мной и в огонь, и в воду.
– А теперь поактивнее шевели своими нижними конечностями.
– Чо? – переспросила Жанна.