Тайные боги Земли
Шрифт:
А не сгонять ли мне в Медведково? Там моя, точнее, теперь уже и не моя, а купленная на мои кровные, квартирка. Делать все равно нечего, не сидеть же и пялиться в «ящик». Посмотрю, что и как. Вспомню, как под детским грибочком собутыльничал с корешами – точно такими же бомжами. Поди, из них и в живых-то никого не осталось. Подивившись столь странному своему желанию, я оторвал зад от мягкого кресла и направился к выходу…
До своего бывшего жилища добрался часа за полтора. Сначала заглянул в одну приличную харчевню, расположенную неподалеку от моего временного пристанища. Отобедав, тормознул мотор. Назвал адрес и прильнул лбом к боковому стеклу, дивясь изменениям, произошедшим со столицей за минувшие годы.
– Впервые в Москве? – спросил водитель, судя по характерной внешности и легкому акценту, выходец
– Да нет… жил здесь семнадцать лет назад, за это время ни разу сюда не приезжал.
– Понятно… семнадцать лет, – сочувственно зацокал языком таксист и покосился в мою сторону своими темными глазами.
– Да нет, брат, и вовсе я не оттуда, откуда ты подумал. – Широко заулыбался я. – Сроков не мотал. Был, типа, в длительной командировке.
– Ну, это совсем другое дело, земляк! – радостно покачал головой кавказец.
Потом мы долго и нудно продирались через пробки. Вот бы никогда не подумал в годы своей молодости, что на широких московских улицах когда-нибудь появятся заторы таких масштабов. Мой эмоциональный водитель излишне рьяно реагировал на хитроумные обходные маневры некоторых своих коллег по рулевой баранке и, опустив стекло, от всей души костерил лихачей.
Наконец выкрашенный в желтый цвет «Форд Фокус» остановился на пересечении улиц Молодцова и Полярной. Я расплатился и вышел из такси, пожав на прощание руку экспансивному водителю. Отсюда до моего бывшего дома было не меньше двух километров, но я специально решил прогуляться пешочком, растрястись немного после утомительной езды, а заодно посмотреть, как тут все изменилось за семнадцать лет моего отсутствия.
Кирпичную пятиэтажку, некогда элитный кооперативный дом, я нашел не сразу. Сначала немного поплутал среди новеньких высоток. И не мудрено – район Медведково преобразился самым кардинальным образом. Практически все панельные хрущевки были снесены, а вместо них построили красивые современные здания. Я, было, подумал, что и мой дом постигла незавидная участь пятиэтажек, но, в конце концов, мои опасения оказались напрасными, и оказался в до боли знакомом московском дворике.
За то время, пока я находился в пути, погода разгулялась. Противная снежная крупа перестала осыпать Москву. Плотная слоистая облачность постепенно рассосалась. Ласковое весеннее солнышко тут же разогнало печаль-тоску, вызванную недавним зимним рецидивом, и, как результат, праздный люд повылазил из своих душных жилищ на свежий воздух. На детской площадке топтались несколько старушек с малолетними внуками, а может быть, правнуками. У одного из подъездов что-то бурно обсуждала стайка молодых людей. В дальнем углу двора, неподалеку от мусорных баков, распивала спиртные напитки группа лиц маргинальной наружности.
При виде местных бомжей я откровенно умилился – все как встарь, как будто и не уезжал никуда. Сам когда-то вот так же в теплой компании запивал спирт «Рояль» недорогим портвешком, а потом, изрядно загрузившись, шел отдыхать, в зависимости от сезона года, либо в бывший свой подъезд под лестницу, либо в подвал на теплые трубы. А всё свойственная человеку слабохарактерность. Ну, вернулся с войны ущербным калекой, ну, отнеслись к тебе чиновники не так, как по твоему разумению ты того заслуживаешь. Зачем же сразу за бутылку хвататься и горе спиртом заливать? Как результат, остался и без квартиры, и без документов, и без своих честно заработанных наград. А в каком виде я выглядел в глазах соседей? Конечно, люди сочувствовали инвалиду, даже помогали, чем могли. Но я-то прекрасно понимал, что своим внешним обликом и антиобщественным поведением никому особой радости не приношу. Именно по этой причине, однажды протрезвев, я отправился прочь с этого двора, куда глаза глядят…
– Же пёр дю шьен… Тю нэ вьендра па сэ суар…. – донеслось неожиданно до моего слуха. – Коммон сава? Ту ва бьен… [14]
Повернув голову, я увидел своего бывшего соседа Василия Макаровича Головина. Мужчина сидел на лавочке, подставив морщинистое лицо ласковым лучам весеннего солнца, и, немилосердно грассируя, изрекал:
– Сэ тре бьен, мон женераль… Пуркуа па?.. Кель ор аве ву?.. [15]
– Здоров будь, Василий! –
14
Я боюсь собаку… Ты не вернешься в этот вечер… Как дела? Все хорошо (франц.).
15
Очень хорошо, мой генерал… Почему бы и нет… Который теперь час? (франц.).
Мужчина открыл глаза и, щурясь от яркого солнечного света, недовольно посмотрел на незнакомца, отважившегося прервать самым наглым образом его лингвистические экзерсисы.
– Кому Василий, а кому Василий Макарович, понимашь. Проходи, вьюнош, не засть солнышко!..
– Макарыч, – показушно возмутился я, – сколько лет не виделись, а ты старого кореша взашей, получается! Вспомни-ка, как мы с тобой в восемьдесят восьмом мебель друг другу помогали затаскивать, а потом всю ночь бухали – обмывали, значит, новоселье.
На что Василий Макарович приставил ладонь ко лбу, чтобы солнышко не мешало рассмотреть визитера, и долго-долго вглядывался в мое лицо.
– Не, паря, не припоминаю что-то тебя. Физия твоя, понимашь, мне определенно знакомая, но никак не могу вспомнить, где я ее видел. К тому же, сдается мне, что в восемьдесят восьмом годе ты еще под стол пешком ходил. Так что, мил человек, иди-ка ты своей дорогой, понимашь, и не приставай к занятым людям.
Узнаю хоть и постаревшего, но по-прежнему неукротимого автослесаря-правдолюба, неоднократно пострадавшего от происков «воров-начальничков» еще в годы Советской власти. Василий Головин на шестнадцать лет старше меня, получается, теперь вполне пенсионного возраста. Был он невысок, но кряжист, и в свои шестьдесят с лишком вовсе не выглядел стариком. Познакомился я с ним в далеком восемьдесят восьмом, еще до моего ранения, во время переезда в только что приобретенную кооперативную квартиру. Потом подружились: рыбалка, водка, шашлыки и все такое прочее. Когда со мной случилось несчастье, лишь Василий Макарович хоть и жалел меня, но не сюсюкал, как прочие соседи: «Ой, какой несчастный! Как же ему плохо!», а всячески стимулировал, чтобы я всеми силами отстаивал свои попранные права: «Ты, Андрюха, понимашь, дураком будешь, если этой лярве квартиру уступишь, – напутствовал он. – Отправляйся в милицию, в собес, в военкомат, наконец. Ты герой, понимашь, орденоносец, и закон на твоей стороне. К тому же квартира на твои кровные приобретена…» – и так далее в том же духе. Но у меня тогда не было ни сил, ни желания что-либо отстаивать в этой жизни.
– Ну как же, Макарыч, как же ты меня можешь не помнить?! Андрей я Шатун – сосед твой бывший.
– Эко ты, паря, завернул! – ехидно ощерился позолоченными фиксами бывший мой сосед. – Андрюха Шатун, понимашь, вот уже годков как пятнадцать сгинул. Пил безбожно, теперь, поди, отмаялся. Царство ему небесное…
– Да ты посмотри на меня, Василий, это же я, бывший капитан Шатун!
– А что мне тебя разглядывать?! – громко заорал Василий Макарович, заставив взлететь стайку сизарей, суетившихся неподалеку от лавки. – Ты вон какой бугай, понимашь, Андрюха, к твоему сведению, был инвалид – половина человека, как он сам себя называл. Хотя, – заметил он, поменяв гнев на милость, – похож ты на него здорово. Может, ты ему, понимашь, брат или еще какая родня?..
Упорство пенсионера и его категорическое нежелание признать во мне блудного соседа поначалу меня сильно удивило, но я быстро сообразил, что в теперешнем своем обличье вряд ли могу претендовать даже на свой истинный возраст, не говоря уже обо всем прочем. Прямо на ходу я придумал красивую «легенду» и, присев на скамью рядом с недоверчивым Макарычем, тут же принялся ее излагать, густо перемежая правду самым невероятнейшим вымыслом:
– Хочешь верь, Макарыч, хочешь не верь, но это все-таки я – твой бывший сосед Андрюха Шатун. И вовсе-то я не умер тогда, а уехал из Москвы, чтобы не мозолить глаза соседям и своей благоверной. Какое-то время скитался по разным городам, потом осел в одном городишке сверхсекретном. Там на меня обратили внимание ученые и предложили поучаствовать в медицинском эксперименте. Короче, о таких вещах как «стволовые клетки», надеюсь, ты слышал?