Тайные боги Земли
Шрифт:
– Дык, кто ж об них не слыхал, – понимающе закивал головой Василий Макарович, – об этом сейчас, понимашь, каждый божий день по телику талдычат. И еще…
– Ну так вот, Василий, – пришлось мне перехватить инициативу у излишне продвинутого в вопросах медицины соседа, – стараниями этих самых ученых у меня вновь выросли утраченные конечности, а также глаз. Даже шрамы повсеместно рассосались. Помолодел, как видишь, это – как мне объяснили доктора – побочный результат. Было очень больно, скажу тебе, особенно, когда кости ломали и вновь сращивали, – на меня неожиданно накатило вдохновение, и я продолжал самозабвенно врать: –
Я прикусил язык, сообразив, что слегка перегнул палку, навесив на ученых вину за никогда не существовавших «жертв чудовищных экспериментов».
Вопреки моим опасениям, Макарыч не обратил никакого внимания на последнюю оброненную мной фразу. По всей видимости, он сразу и безоговорочно поверил моей незатейливой выдумке и теперь в оба своих подслеповатых глаза пялился на восставшего из мертвых бывшего алкаша-инвалида. Наконец откровенное удивление на его лице сменила столь же неподдельная радость.
– Ну, ты даешь, понимашь, а я-то смотрю, понимашь, ну вылитый Шатун! Неужто, наша медицина эдаких высот достигла? Эвон по телику все про америкосов да япошек, понимашь, мол, какие умные, а тут…
Макарыча буквально распирало от гордости за свою великую Родину. Он вскочил с лавки и беспокойно забегал взад-вперед. Истощив запас восторженных эпитетов в адрес отечественной науки, а также, изрядно подустав от эмоционального всплеска, он вновь вернулся на свое место и потребовал от меня полного отчета с конкретными координатами, а также именами.
– Не, Макрыч, я подписку давал.
Святое для уха каждого бывшего советского человека слово «подписка» произвело магическое действие, и излишне любознательный сосед тут же пошел на попятную.
– Коль нельзя, значит нельзя, мы также не без понятия, чай, сами на Даманском служили. – В приснопамятные времена советско-китайского конфликта шестьдесят девятого года Макарыч служил на тамошней погранзаставе, о чем упоминал при каждом удобном случае. У него даже по этому случаю медаль имелась «За отвагу» и грамота от командования Дальневосточного Военного Округа. Вышеозначенные регалии частенько помогали склочному правдолюбу выходить победителем из самых серьезных схваток с вышестоящим начальством.
– В таком случае, Макарыч, давай что ль обнимемся? – предложил я.
Сосед не возражал, и мы с ним крепко, по-мужски, обнялись и пожали друг другу руки.
– Слышь, Андрюха, – засуетился Василий Макарович, – а давай ко мне. Посидим, понимашь, чайку попьем, а то вон, – он указал рукой на трех стоящих неподалеку старушек, откровенно пялившихся на нашу парочку, – вылупили зенки, театр им тут, понимашь, балаганный.
– Ты вообще-то как насчет этого дела? – поинтересовался я, легонько щелкнув себя по горлу.
– Вообще-то, понимашь, врачи запретили, говорят: «Будешь пить и курить, долго не проживешь». А ты сам посуди, Андрюха, на кой мне такая жизня, коль нельзя ни выпить, ни покурить? – С этими словами он залез в карман своей куртки и достал оттуда пачку «Честерфильда» и протянул мне. – Угощайся, старшой сынуля у меня теперь в крутых бизнесменах, отстегивает бате на хороший табачок. Говорит: «Если
– Спасибо, Василий, у меня свои, – отказался я от угощения и, вытащив из кармана пачку «Беломорканала», в свою очередь, предложил приятелю.
– Не, Андрей, от таких я давно отвык, – улыбнулся Макарыч, – кашель, понимашь, ажно легкие выворачивает наизнанку. Эти тоже не подарок, но полегче нашенских будут – не так душат, потому как «лайт».
Молча выкурили: он – свою английскую сигарету, я – беломорину. Легким щелчком отправив окурок в недолгий полет к ближайшей урне, я дружески хлопнул приятеля по плечу.
– Ты, Василий, пока поднимайся к себе, а я в магазин сгоняю, что-нибудь к столу прикуплю. Кстати, Алевтина Константиновна, надеюсь, жива, здорова и не откажется пропустить рюмашку-другую, как в старые добрые времена.
– Ты это, не парься насчет Альки. Уехала на неделю к Натахе – если помнишь, младшая моя. Родила дочка, понимашь, второго внука, вот мы и помогаем по очереди. Так что обойдемся без торта и сладкого вина.
– Э… Макарыч! Да ты у нас, смотрю, уже дед со стажем. Поздравляю от всей души!
– Дык не моя заслуга, – засмущался откровенно довольный Макарыч.
– Ладно, потом поболтаем про твоих внуков. Побежал я. Короче, жди.
– Слушаюсь, вотр екселенсе [16] , – отчеканил Макарыч.
– Чего это ты вдруг на старости лет решил по-французски выучиться?
– Это все внучка моя. Сама учится во французской спецшколе, понимашь, ну и нас с Алевтиной потихоньку приобщает. Говорит, дескать, каждый культурный индивид обязан владеть французским языком. Специально приезжает по субботам, понимашь, проверить домашнее задание и загрузить деда с бабкой на следующую неделю. Короче, скоро я и Алька будем свободно чесать на языке Вольтера и Мольера.
16
Ваше превосходительство (франц.).
– А… понятно. Я уж было подумал, что ты на старости лет заговариваться начал…
Минут через сорок, отягощенный объемистыми пакетами с выпивкой и закусью, я давил на кнопку дверного звонка квартиры своего приятеля. Дверь оказалась не запертой, о чем громогласно известил сам хозяин.
Василий находился на кухне. Он вертелся у газовой плиты и со знанием дела помешивал шкворчащую на сковороде картошку. На кухонном столе возвышалась трехлитровая банка маринованных огурцов.
– Алевтина закатывала, – кивнув головой в сторону банки, похвастался Василий Макарович, – мастерица она у меня, понимашь, насчет всяких там заготовок. Я ей говорю: «Побереги себя, старуха. Кому нынче нужны твои огурцы и помидоры, коль их в магазине пруд пруди?», а она мне на это: «Ничего-то ты, дед, не понимаешь. У нас все на перегное и без яду, а на прилавках – сплошь химия. Пока я жива, мои внуки будут питаться здоровой пищей». Кремень, понимашь, а не баба. Но с понятием.