Тайные дневники Шарлотты Бронте
Шрифт:
Кровь быстрее заструилась по моим венам. Я понимала, что обнаружила нечто бесценное. Я так погрузилась в чтение, что не услышала шагов на лестнице. Когда Эмили вошла в комнату, я успела только покраснеть и вскочить с кровати с тетрадью в руке.
Сестра застыла и в ужасе уставилась на меня.
— Где ты это взяла?
— Прости. Я…
Эмили бросилась ко мне и выхватила тетрадь.
— Это мое. Ты прекрасно знала, что никто не должен этого видеть.
Она от природы была немногословной;
— Что ты сделала? Украла ключ от столика? Или взломала его?
— Нет! Твой столик был открыт и находился на кровати. Тетрадь и чернильница тоже были открыты.
Глаза Эмили на мгновение сузились, будто она взвешивала вероятность подобной небрежности. Я быстро продолжила;
— Когда я пришла сменить простыни, окно было распахнуто, дул ветер. Я только хотела закрыть чернильницу и тетрадь…
— Так почему не закрыла? — Глаза сестры вспыхнули; я впервые видела ее в таком состоянии. — Ты прочла стихи?
— Я… да, я…
— Ты не имела права! Сколько ты прочла?
— Почти все.
— Почти все? Как ты посмела!
Размахнувшись, она влепила мне пощечину.
От удара я пошатнулась и упала на кровать, слезы навернулись на глаза. При мне Эмили никогда никого не била, кроме своего любимого Кипера, если он плохо себя вел. Я редко видела ее в ярости, но даже в этих случаях ее ярость никогда не была направлена на меня. И все же я заслужила пощечину. Я села на кровати, прижав ладонь к горящей щеке, мокрой от слез.
— Пожалуйста, прости, Эмили. Я боялась, что ты разозлишься, но, боже мой, хочу верить, что ты простишь меня! Твои сочинения прекрасны… удивительны… невероятны! Мне казалось, что в руках у меня бесценный дар.
Я подняла глаза, надеясь уловить во взоре Эмили тень прощения, но нашла лишь негодование. Сквозь открытую дверь я заметила в коридоре Анну, которая смотрела на нас в молчаливом испуге.
— Пошла вон из моей комнаты! — крикнула Эмили так свирепо и четко, что у меня холодок пробежал по спине.
Однако я не пошевелилась — мне было известно, что, если я спасусь бегством, сестра захлопнет дверь и перестанет говорить со мной до конца дня, а то и недели. Оставшись на месте, я была готова встретить ее гнев, даже жестокость, лишь бы выразить свои мысли.
— Прошу тебя, Эмили, послушай. Я хотела уберечь тетрадь, только и всего. Но строчка или две приковали мое внимание, и… едва начав читать, я не смогла остановиться.
— Лгунья! Ты могла остановиться. Просто не захотела!
— Это было выше моих сил. Твой стихи так хороши, так необычны, словно сгусток энергии, полные пафоса, дикой и удивительной музыки, меланхоличной и возвышающей…
—
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Эмили захлопнула за мной дверь и заперлась в спальне на два часа, после чего ей пришлось спуститься, чтобы помочь приготовить ужин.
Я попыталась помириться, когда мы работали бок о бок на кухне, но Эмили сурово упрекнула меня:
— Отвратительно уже то, что ты прочла одно стихотворение, Шарлотта. Но прочесть все… все! Это непростительно.
За столом Эмили меня игнорировала. Ужин вышел напряженным и неловким, на что папа заметил: «Что-то вы сегодня притихли, девочки» и «Не надо швырять тарелки на стол, звук громкий и неприятный».
Сразу после этого испытания я отыскала Эмили на крыльце. Она рассеянно гладила Кипера, лежавшего у ее ног. Я взяла шаль и присоединилась к сестре.
Солнце только что село, забрав с собой остатки тепла, но ветер все не мог угомониться. Меня охватил озноб, когда я опустилась рядом с сестрой на холодные каменные ступени. Свет быстро угасал; в небе висела всего одна туча, но она окутала всю землю от полюса до полюса, скрыв в серой дымке церковь за нашими спинами. Мы некоторое время молчали, пока я собиралась с мыслями. Наконец я отважилась:
— Мы живем в одном доме, Эмили. Работаем на одной кухне. Едим за одним столом. Дверь моей комнаты всего в нескольких футах от твоей. Ты не можешь вечно злиться на меня.
— Посмотрим.
Ее резкие слова жалили, как стрелы. Я вздрогнула, но не поддалась обиде.
— Позволь, я опишу тебе похожий случай.
— Не утруждай себя.
— Вообрази на мгновение, что у меня есть папка с картинами, которые я писала втайне. Я считаю их своей собственностью и ясно дала понять, что не хочу никому показывать.
— Прекрати эту смехотворную болтовню.
— Представь, что ты вошла в мою комнату и увидела распахнутое окно, на кровати лежит открытая папка, картины рассыпаны по полу. Ты собрала бы их или оставила так?
Эмили закатила глаза, но все же нехотя уточнила:
— Ветер дует?
— Дует.
— Дождь собирается?
— Это же Йоркшир.
— Флосси и Кипер дома?
— Они могут вбежать в любой момент.
— Тогда, полагаю, я соберу их.
— Даже если я категорически запретила их трогать?
— Только из опасения, что они испортятся. Однако, если это личные картины, я не буду смотреть на них.
— План, достойный восхищения. Но разве не может случиться, что, несмотря на самые благие намерения, твой взгляд случайно упадет на одну из них?