Тайные грехи
Шрифт:
Лето тысяча девятьсот пятидесятого года выдалось как никогда жарким. В июле большинство жителей Калифорнии разъехались по местам отдыха – на берега горных озер и на пляжи. Остальные, в том числе семнадцатилетний Мэтью, спасались от удушающего зноя в прохладных – благодаря кондиционерам – залах кинотеатров.
Мэтью сидел один в третьем ряду балкона. Из окошечка прямо над его головой вырывался и вспарывал темноту зала яркий белый луч. Сначала шли новости: боевые действия на тридцать восьмой параллели, в Северной Корее; Джозеф Маккарти потрясает докладом ФБР – коммунисты в Госдепартаменте!
Дальше шел мультик. Кролик Багс Банни запутывает следы и всячески дурачит охотника Элмера Фадда. И, наконец, художественный фильм – диснеевский «Остров сокровищ».
Экран стал магическим окном в мир фантазии и приключений. Он больше не был Мэтью Сент-Джеймсом, путающимся у всех под ногами «подзаборником», которого, словно мяч, отфутболивают из одного детского дома в другой. Нет – он чувствовал себя Джимом Хокинсом, героем-подростком, который перехитрил пиратов в погоне за спрятанным сокровищем.
За спиной открылась дверь. Мэтью молился, чтобы фонарик билетерши скользил дальше по рядам, чтобы его не заметили!..
На экране Джим прятался в бочке из-под яблок и подслушивал, как долговязый Джон Сильвер рассказывал о слепом Пью. А в кинотеатре в Глендейле Мэтью изо всех сил вжался в кресло, стараясь стать как можно незаметнее. И совсем затаил дыхание, когда на нем остановился луч от фонарика.
– Вот ты где! – торжествующе произнес женский голос. Безжалостная мисс Томлин из органов соцобеспечения наконец-то его поймала – как всегда. Она рывком выдернула его из кресла; руку пронзила боль. Как раз в то утро его последняя опекунша, Хелен Мак-Гри, застала его на кухне – он пил из молочной бутылочки. Вопя что-то о микробах, она завернула ему руку за спину и пинком вышвырнула из дома; он скатился по шатким деревянным ступеням и растянулся на сухой желтой траве.
– Ну, молодой человек, – шипела мисс Томлин, выволакивая его из кинотеатра под жгучее полуденное солнце Калифорнии, – вы имеете какое-нибудь представление о том, сколько хлопот причиняете людям?
Мэтью не мог не жмуриться от солнца, но не позволял себе морщиться от боли. Только молча стискивал кулаки в карманах.
– По-твоему, мне больше нечего делать, как только искать по кинотеатрам сбежавшего мальчишку, который не научился ценить доброе отношение? Ты дождешься, что я отправлю тебя в колонию – да-да, там тебе самое место, с другими нарушителями порядка.
И так до самого дома. Мэтью не слушал: все это он уже знал наизусть. Про себя он гадал: успела ли Хелен нализаться? Ее муж, коммивояжер, эту неделю в разъездах, и, значит, к ним потянется вереница мужчин. По горькому опыту Мэтью знал, что нагрузившись, его начнут шпынять. И все-таки, возразила более практичная часть его личности (он рано стал прагматиком), главное – чтобы она не обнаружила, что из кошелька пропало пятьдесят центов, которые понадобились ему, чтобы купить билет.
Они миновали Беверли Хиллз. Глядя из окна автомобиля
Август шестьдесят пятого выдался необычайно жарким. Сильно парило. Муссоны принесли обильные дожди. Из-за тумана красные, белые и зеленые ракеты над Шейку расплывались и казались падающими звездами. В Семьдесят седьмом эвакуационном госпитале воздух был так насыщен влагой, что от скрипучего, заржавевшего вентилятора под потолком не было никакого толку.
Но раненые в госпитальной палате не замечали духоты и сырости. Все внимание было приковано к простыне – импровизированному экрану. Шел фильм о второй мировой войне.
– Наподдай им, Дюк! – заорал рядом с Мэтью солдат в инвалидной коляске, когда боевой корабль Джона Уэйна настиг «Токио экспресс».
– Покажи этим ублюдкам! – прохрипел другой парень, из берегового патруля; голова у него была перевязана; ото рта и ноздрей отходили трубки. Смотреть он мог только левым глазом, сквозь узкую прорезь в бинтах. Однако его энтузиазм был ничуть не меньше, чем если бы он сам был на том линкоре. Остальные бойцы, израненные и изнуренные, также переживали за исход битвы и подбадривали криками экранных героев.
Поразительно, думал Мэтью. Всего час назад вся палата стонала и вопила от боли. Здесь собрались парни, почти подростки, без рук и без ног, с расколотыми и кое-как склеенными черепами, ослепшие и с разбитым сердцем. И все-таки этот незамысловатый фильм на полтора часа смог перенести их в другое место, другое, менее сложное время.
Очарование длилось столько же, сколько фильм. Мэтью гадал: какие чувства может испытывать человек, причастный к чуду, получивший такую власть над душами других людей?
К тому времени, как подошел к концу второй срок службы, мысль стать писателем, автором сценариев, крепко засела у него в мозгу. Она помогала держаться на плаву, была главной движущей силой, и хотя Мэтью понимал, что до ее осуществления далеко, как до Луны, он также знал, что обязательно добьется успеха. Просто не позволит себе сдаться.
Пройти бы только чертову пробу!
Глава 13
Мэтью напрасно волновался: проба прошла с успехом. Экран казался заряженным электричеством. Просмотрев вместе с отцом ролик, Ли поняла: они нашли Райдера Лонга!
– Ты хоть понимаешь, что сотворила? – торжественно произнес Джошуа после того, как погас экран.
У Ли вспотели ладони. Мэтью – или Райдер, она уже не различала, где кончается один и начинается другой, – был вопиюще мужественен – с сильными руками и гипнотическим взглядом. Нет. Нельзя думать о нем в этой плоскости. В нем слишком много жизни, грубой силы; нужно быть ненормальной, чтобы позволить Мэтью Сент-Джеймсу вторгнуться в ее размеренное существование.
Она отогнала от себя эти мысли и вытерла ладони об элегантную темно-синюю юбку.