Тайные грехи
Шрифт:
– Да?
– Меня зовут доктор Бриттон. Лечащий врач вашего отца сейчас на конференции в Нью-Йорке, мне поручили заменить его.
– Я страшно волнуюсь… Он?.. – Ли не смогла заставить себя выговорить это слово.
– Ваш отец перенес кровоизлияние в мозг. Инсульт. Но он держится. Его поместили в реанимацию.
– Я могу его видеть? Врач передернул плечами.
– Это нежелательно. Он все равно без сознания.
– Но…
– Он даже не заметит вашего прихода. – Умные голубые глаза пытливо вглядывались в ее – без единой
– Я не могу уехать, не повидав отца. Умоляю! Скажите – он будет жить?
– В настоящий момент ничего Не могу обещать. Ближайшие несколько суток покажут.
Ли спрашивала себя: сможет ли она когда-нибудь смотреть на отца – хотя бы думать о нем – без воспоминания о его предательстве? Она не простила Джошуа, но не могла отвлечься от его тяжелого состояния. Так же, как от неоспоримого факта, что это из-за нее с ним случился удар. Она всю жизнь считала, что стоит только избегать конфликтов – и все будет прекрасно. А что она сделала теперь? Впервые вышла из себя – и чуть не убила отца.
– Если он умрет, то по моей вине, – задыхаясь, вымолвила она. – Мы поссорились. Я сказала немыслимые вещи.
Отбросив соображения профессиональной этики (требующие соблюдать дистанцию), врач взял ее ледяную руку в свои.
– Ссоры случаются в любой семье. Это не такой уж редкий случай.
– Только не в нашей. Я всю жизнь старалась оправдать ожидания отца. – Господи, она уже говорит о Джошуа в прошедшем времени, как о покойнике!
– Ссорятся в каждой семье, – мягко, но настойчиво повторил врач. – Даже в семьях знаменитостей. Хотите верьте, хотите нет, но временами даже мои дети осмеливаются мне перечить. Даже если события будут разворачиваться по худшему сценарию, вы должны знать, мисс Бэрон: вы не виноваты. Судя по истории болезни, мистер Бэрон уже много лет страдал гипертонией. Удар мог случиться в любой момент: на площадке для гольфа, теннисном корте, на работе..
– Но он случился не там, – Ли почти рыдала. – Как вы не понимаете? Это произошло, когда он был со мной. Из-за меня.
Врач пристальнее вгляделся в нее.
– Вообще-то я противник снотворного, но в вашем случае…
– Нет. – Ли глубоко вздохнула. – Со мной все будет в порядке – после того как я посмотрю на отца.
– Вы очень настырная молодая особа, мисс Бэрон.
– Мне говорили.
Врач провел рукой по усталому лицу, и Ли почувствовала жалость к этому человеку, чья жизнь проходила среди смертей и страданий.
– Вы его увидите. Только на десять минут.
– Десять минут через каждый час.
– Вы собираетесь остаться на ночь, – с утвердительной интонацией произнес доктор.
– Пока к нему не вернется сознание.
– М-да. Не хотел бы я вести с вами деловые переговоры. Ну ладно, по десять минут в час.
Другого она и не ожидала.
Реанимационную палату заливал яркий дневной свет. Переходя от одного пациента к другому, по кафелю бесшумно скользили
Джошуа пришел в себя на рассвете. Рядом с его кроватью стояла Ли, наблюдая за показаниями приборов, регистрировавших каждое изменение в сторону жизни или смерти. После всех лет, когда отец казался ей огромнее вселенной, она испытала шок, увидев его таким беспомощным, с кожей цвета замазки, в параличе, утратившим дар речи. Все, что он мог, это с бессильной мольбой буравить ее полными слез глазами.
Ли напомнила себе: он совершил преступление, и не одно. Она всю жизнь гордилась своей правдивостью, но преследуя свои интересы, отец заставил ее много лет лгать самой себе. Ложь на лжи. Целая жизнь, построенная на фальши.
Мэтью нашел Ли бродящей из угла в угол небольшой приемной. На ней был тот же костюм цвета слоновой кости, в котором она вчера вечером рванула к отцу.
– Я только что узнал.
Суточная щетина у него на подбородке свидетельствовала о том, что он ночевал вне дома. Был с женщиной? Почему-то эта мысль не вызвала у Ли никакой реакции. Даже известие об измене мужа сейчас не вывело бы ее из оцепенения. Она чувствовала себя выжатой как лимон.
– Я попросила Ингрид передать тебе.
– Ты все время была одна?
Ли посмотрела по сторонам, словно удивленная вопросом.
– Да.
– Почему не позвонила Тине с Корбетом? Или Ким?
– Я не подумала.
– Я позвоню.
– Не нужно. – Она опустила глаза, словно боясь, что он прочтет в них ее позор. У нее было такое ощущение, словно на ее груди было выжжено клеймо. – Правда, Мэтью. Мне необходимо побыть одной.
Он может потерять ее! И, черт побери, не представляет, как предотвратить беду!
– Наедине с Джошуа?
– Еще неизвестно, выживет ли он. Я – все, что у него осталось. Если я покину его сейчас, это будет совсем другое дело. Я никогда не прощу себе, если он умрет из-за меня.
– Ли, ты слишком много на себя берешь. И так было всегда. Отец. Марисса. Компания… Тебя не хватит на весь мир!
Они застыли в противоположных углах комнаты словно противники.
– Я не собираюсь отвечать за весь мир. Только за свой собственный крохотный уголок.
– Иногда нас не хватает даже на это. Как ни старайся.
– Я ему нужна, – с отчаянием прошептала Ли.
Мэтью понимал: если сейчас, когда жизнь ее отца висит на волоске, увести ее силой и эта сволочь окочурится, это всю жизнь будет висеть над Ли – и над их браком.
– Ладно. Понимаю, в каком ты напряжении. Скажи по крайней мере: я собираюсь очистить свой кабинет на студии – могу я забрать и твои вещи?
Одно дело – показать спину, когда Джошуа способен управлять компанией. Но теперь… Господи, а ведь отец был Прав: студия у нее в крови. Воплощение единственной семьи, какую она знала…