Тайные каналы: По следам нацистской мафии
Шрифт:
В Аргентину потоком хлынули экспортируемые нацистами капиталы. В правительстве было много доверенных лиц нацистов, готовых за 30 процентов комиссионных поместить немецкие капиталы в южноамериканские предприятия или перевести их на свои текущие счета.
Через десять лет эти крупные финансовые операции уже принесли богатые плоды. В ФРГ в то время начался период так называемого «экономического чуда». Следовало предполагать, что каждую свободную марку западногерманские предприниматели вкладывали в развитие промышленности собственной страны. Однако руководители промышленности «творили» второе «чудо», создавая многочисленные филиалы в Южной Америке. Только в Бразилии четыре немецких концерна развернули внушительную программу обширного нового строительства. Маннесманн построил
В сети подпольных организаций имелся еще один филиал, на который работали высшие нацистские руководители. Банк «Фулдтнер и К0» в Буэнос-Айресе возглавлял немецкий эмигрант Карлос Фулдтнер. Он создал также фирму-прикрытие CAPRI якобы по использованию водных ресурсов для производства электроэнергии. То, что в действительности эта фирма занималась совсем другими делами, выяснилось позднее.
О подлинном характере этой фирмы можно получить представление из донесения американского тайного агента от 7 ноября 1944 г. В нем он описывает ход конференции в Страсбурге, на которой представители СС и германской промышленности выступили с программой действий на послевоенные годы. Учреждение законспирированных фирм должно было осуществляться преимущественно за счет награбленных эсэсовцами капиталов, чтобы, с одной стороны, спасти их от конфискации союзниками и, с другой, обеспечить финансирование представителей эсэсовской верхушки, помочь им выжить. Кроме того, фирмы эти должны были создать основу для нового завоевания нацистами власти на длительный срок.
«В равной мере настоятельно необходимо, — излагал агент суть принятых конференцией решений, — чтобы крупные промышленные предприятия на территории Германии создавали небольшие технические службы и бюро, которые ничем не выдавали бы своих подлинных связей с предприятием. Эти бюро будут получать планы производства и чертежи новейшего оружия, а также всю технологию и техническую документацию, необходимую для продолжения исследований. Никоим образом они не должны попасть в руки врага. Создавать такие бюро следует в крупных городах, где легко дать им прикрытие, или в небольших городах вблизи электростанций, где они могут действовать, занимаясь якобы исследованием проблем рационального использования водной энергии. О существовании подобных бюро должно быть известно лишь крайне узкому кругу промышленников и руководящих деятелей нацистской партии. Каждое бюро должно осуществлять связь с партией через одного связного. Когда партия будет достаточно сильна, чтобы снова взять в Германии власть, промышленникам в награду за их усилия и сотрудничество будут предоставлены концессии и различные привилегии».
Сообщение американского агента точно излагало указания, данные на страсбургской конференции высокопоставленным чиновникам нацистского министерства вооружений. Точно в соответствии с планами позднее возникло не менее 750 тщательно законспирированных нацистских фирм, из них в Аргентине — 98. Но не только их финансировали за счет богатств, награбленных СС. Огромные суммы поступали в распоряжение организации ODESSA.
Так осуществлялись взаимовыгодные сделки: аргентинское правительство получило необходимую ему финансовую помощь, немецкие концерны наживались на деньгах нацистов, представители нацистской верхушки обрели выгодные посты на немецких или аргентинских фабриках, в учреждениях и ведомствах. До июля 1949 г. по меньшей мере 73 видных нациста получили в Аргентине высокие посты в полиции и министерстве транспорта, армии и воздушном флоте, на военных авиационных заводах, в прессе, в министерстве сельского хозяйства, в тайной полиции, морском флоте.
Среди множества высокопоставленных нацистов временно объявился в Аргентине и Отто Скорцени. В декабре 1954 г. лишь в одной из аргентинских газет
Она получила резонанс во всем мире. В заявлении журналистам представитель аргентинского филиала фирмы «Крупп» ограничился сообщением, что Скорцени находился здесь попутно, с «особым заданием».
От каких-либо комментариев этого события он воздержался.
Бесславный конец
В создавшихся условиях даже такого наглеца, как Скорцени, можно было использовать лишь тайно, полностью скрыв это от средств массовой информации. Но Эйхман и Менгеле теперь здесь ни к чему не были пригодны. ODESSA финансировала их побег, оказала на новом месте материальную помощь, защитила от явных преследователей. Однако жизнь без страха и тревог, тем более еще одна успешная карьера и выгодное положение в обществе для них исключались.
Первая постоянная квартира Эйхмана в Буэнос-Айресе находилась на вилле, принадлежащей его земляку — владельцу цементной фабрики Хачеку из Гмундена. Рассказывают: старый Хачек был школьным товарищем Гитлера, вследствие чего фюрер — очевидно, в порыве сентиментальности — дал указание фабрику Хачека не «ариизировать» — так нацисты называли грабеж имущества, принадлежащего гражданам не немецкой национальности. Хачек был еврей. Его сыновья даже получили право и привилегию служить в войсках вермахта. В благодарность за это убийца миллионов евреев Эйхман мог располагаться на вилле Хачека.
Теперь Эйхману, то бишь Рикардо Клементу, недоставало только семьи. Доставить ее из Аусзее в Аргентину казалось делом почти невозможным, ибо Вера Либль и три сына Эйхмана находились под неусыпным надзором антифашистов.
Валентин Тарра случайно напал на первый след. Он был страстным филателистом, а его приятель, с которым он обменивался марками, приходился дальним родственником Вере Либль, в доме которой проживал.
Однажды Тарра заметил, что у его приятеля оказалась серия аргентинских марок в двух экземплярах. Некоторое время он делал вид, что ничего не подозревает. Но когда вновь увидел на столе несколько марок с изображением Перона, то спросил: «Послушай, друг, ты что, сам их печатаешь?»
«Понимаешь, — ответил приятель, — я не должен об этом ничего рассказывать, женщины мне категорически запретили. Но тебе могу сказать: аргентинские марки у меня от Либль».
Тарра едва мог скрыть волнение. Это был первый горячий след к Эйхману, впервые после той новогодней ночи 1949 года, когда преступник едва не попался. Tappe стоило огромных усилий продолжать разговор, завершить, как обычно, обмен марками и еще немного поболтать.
Потом он поспешил домой и заказал телефонный разговор с венским бюро по сбору документов о совершенных нацистами преступлениях. Взволнованный, рассказал о своем открытии. Из Вены немедленно связались с израильской разведкой и сообщили: «Эйхман в Аргентине!»
Как ни важно было напасть на след Эйхмана, сведений недоставало. Отсутствовала пригодная для розыска фотография убийцы, не было известно, под какой фамилией он теперь проживает. По политическим соображениям не приходилось рассчитывать на то, что требование о выдаче преступника будет удовлетворено аргентинским правительством, а без указания нынешней фамилии и адреса преступника такое требование вообще теряло всякий смысл.
Примерно в это же время в Буэнос-Айресе вышел новый телефонный справочник, содержащий длинный список абонентов. Под буквой «К» в нем значился и Клемент, Рикардо Клемент, улица Чакабуко, 4261. Таков был в 1952 г. новый адрес Эйхмана в богатом квартале на севере аргентинской столицы.
Его переезд на новую квартиру не был случайным. Семья уже находилась на корабле, следующем в Аргентину, и здесь, в доме на улице Чакабуко, он уже был не жалким квартирантом, как у Хачека. Здесь он имел собственный дом и мог спокойно играть роль хорошего, заботливого отца семейства.
Сначала он был владельцем прачечной, но предприятие очень скоро лопнуло. И снова пришла на помощь ODESSA: Эйхман-Клемент получил работу в нацистской фирме CAPRI. В 1953 г. ушел из нее и стал рабочим на конвейере в аргентинском филиале завода «Мерседес».