Тайные полномочия

Чиж Антон

Николя не очень понимал, отчего его наставник пришел в такое возбуждение, но все же сделал умное лицо.

— Да уж… — веско заметил он.

— Вот! — обрадовался Лебедев. — И Николя нас поддерживает! Ну что, решено?

— Завтра утром, точнее уже сегодня, у нас другие планы, — сказал Ванзаров.

— Это какие же? Будем изымать из банков лишнюю денежную массу? Мне как раз новый микроскоп купить нужно…

— Нам предстоит дальняя дорога. В некотором роде путешествие.

— Ну нет, я не поеду… — начал было Аполлон Григорьевич, но ему веско указали на черное портмоне.

— Без вас не справиться, — сказал Ванзаров, пряча неограниченную власть в карман пиджака. — Нужна ваша

помощь… И Гривцова тоже.

— Я готов! — заявил Николя, продирая слипающиеся глаза. — Что надо делать?

— Вы, кажется, любите кафе и пирожные, Гривцов? Теперь ваша любовь послужит сыску…

— Мне что поручите? — спросил Лебедев. — Надеюсь, нечто столь же приятное?

— Не сомневайтесь. Встречаемся в шесть утра на запасном пути Варшавского вокзала. Найдете литерный поезд, в нем всего три вагона, ошибиться невозможно…

— А вы чем займетесь в оставшиеся часы?

— Пойду домой, надену чистую сорочку, — ответил Ванзаров. — Ну и немного потранжирю неограниченную власть. Должна быть от нее какая-то польза…

35

Зима завывала, стонала, бросаясь комьями мокрого снега и сотрясая водосточные трубы. Редкие прохожие кутали лица в воротники, чтобы идти навстречу ветру, еле переставляя ноги. Ночь выдалась штормовая. Городовые и те попрятались по дворницким и подворотням. Да и кому на ум придет заниматься нынче разбоем. Грабители тоже люди. Улицы и проспекты столицы были пусты, насколько хватал глаз. Словно весь город забился в тепло под одеяла дожидаться конца непогоды.

Но и в такой час нашлись те, кто исполнял свой долг. Закрытые кареты подъезжали к спящим домам. Агенты полиции будили дворников и швейцаров, требуя пропустить к жильцам. Они поднимались по лестницам и звонками будили сонную прислугу. Но в разговоры не вступали, требуя хозяев. Те, поднятые посреди ночи, не понимали, что происходит. Им сообщали радостную весть: господину Риберу удалось невозможное. Команде разрешена поездка в Грецию. Особый скорый поезд отправляется вне расписания в семь утра. На сборы не больше часа, велено доставить прямо к вагону. Сколько агентов ни уговаривали, убеждая, что сами доберутся, они были непреклонны, оставались в прихожей ждать. Еще и подгоняли, напоминая, как меньше и меньше остается времени. Наконец, когда члены команды, наспех одетые и кое-как причесанные, выходили с чемоданами, агенты подхватывали их и вели в карету. За спортсменами закрывалась дверца, карета трогалась и мчалась по пустым улицам. Она подъезжала к темному зданию Варшавского вокзала. Агенты помогали снять чемоданы и вели в дальний конец, где на запасных путях под парами уже стоял состав.

С первого взгляда становилось ясно, что Рибер обладает безграничными связями. Команде предоставили не только экстренный поезд, но поезд класса люкс. В таком мало кто ездил. В вагоне были купе с удобными диванами, креслами для чтения, туалетными уголками и столиками для завтраков. К пассажирскому был прицеплен вагон-ресторан, сверкавший нарядными окнами. За ним темнел багажный вагон, в который сложили чемоданы, ненужные в пути. Борясь с зевотой, члены команды осматривали поезд.

Ванзаров наблюдал за приезжавшими, держась в тени ближнего состава. Первым приехал генерал Бутовский. Оглядев вагон, он только хмыкнул и полез на подножку. За ним почти одновременно привезли Лидваля и Граве. Заходя в вагон, они огрызнулись друг на друга. Раннее пробуждение не смягчает нравы. Тут же подъехали князь Урусов и Немуров. Потомок царей воспринял роскошный состав как должное и легким прыжком взлетел по ступенькам. Немуров отказался расставаться с ружьем и заявил, что лучше не поедет, но в багаж его не сдаст.

С ним спорить не стали. И он поднялся внутрь. Агент еле поспевал за Дюпре. У юного барона было всего два чемодана, но зато необъятного размера. Он нахохлился, руки спрятал в карманы пальто и молча забрался в теплый вагон. Наконец прибыла Звягинцева. Агенту, которому она досталась, выпала нелегкая участь. Липа не стеснялась в выражениях и требовала к себе Рибера, чтобы он объяснил, для чего устроил весь этот цирк. Еле-еле удалось ее уговорить пройти в вагон. Но и оттуда доносилось ее возмущение. Последней привезли Женечку. Она была молчалива, шла быстро, придерживая край юбки. Агенты несли за ней пять чемоданов. Барышня собралась в дорогу основательно. В окно коридора было видно, как она прошла мимо Липы, стараясь ее не замечать и не задеть. За что получила в спину взгляд не хуже удара кинжала.

На часах было без пяти семь. Агенты хоть и умучились, но справились блестяще. Господа спортсмены пока еще осваивались в купе. Подбежал начальник вокзала и на ходу отдал честь.

— Прикажете отправлять?

Ванзаров запрыгнул на ступеньку, поднялся в тамбур и опустил люк, который закрывал подъем лестницы.

— Отправляйте! — крикнул он.

Начальник махнул флажком. Поезд издал прощальный гудок, резко дернулся, затормозил и уже плавно и медленно стал набирать скорость. Ванзаров смотрел в темноту, где еле заметно виднелся контур вокзала. В тамбур вышел генерал.

— Родион Георгиевич, я что-то не понимаю, — сказал он, морщась от налетавшего ветра. — А где господин Рибер? Его нет ни в одном купе. Да и места свободного для него нет. Ему нельзя ехать в одном купе с Женечкой. Позвольте, кажется, поезд ход набирает? Что это значит?

— Рибера не отпустили срочные дела, он догонит нас в Одессе, — ответил Ванзаров, все еще вглядываясь в темноту.

Бутовский поверил безоговорочно. Раз у его будущего родственника такие связи, что добыл литерный поезд, значит, и к пароходу успеет.

— Не стойте, простудитесь, вам еще на соревнованиях выступать, — сказал он.

— Ничего, я люблю холод.

Генерал прислушался.

— Позвольте, кажется, крик чей-то? Вроде голос Паши… Неужели и его забыли?

Действительно, из темноты раздавался отчаянный вопль:

— Стойте! Забыли! Нельзя! Я с вами! Подождите!

За поездом, набиравшим ход, бежал Чичеров. Куртка развевалась на ветру, он задыхался от ветра и размахивал саквояжем. Он почти догнал открытую дверь, уходящую все быстрее. Но путь по лестнице преграждал закрытый лючок пола.

— Возьмите! Меня! Нечестно! — надрываясь, кричал он, еле держась вровень с поездом, уходившим вперед.

— Да пустите же его! — возмутился генерал. — Господин Ванзаров, что за жестокие шутки!

— Подождите! Я с вами! Прошу!

— В вагоне нет свободного купе.

— Согласен приютить его в своем, — сказал Бутовский. — Солдату не привыкать к тесноте. Поднимите пол!

— Хоть в тамбуре! В уголке! Не бросайте!

— Как прикажете, — Ванзаров отвел рычаг, лючок поднялся, открывая дорогу.

Паша успел заскочить на подножку, когда сил уже не осталось. Он не мог отдышаться, вцепился в поручни, но саквояж не отпустил. Ванзаров подхватил его за локти и затащил в тамбур.

— Меня… Забыли… Нечестно… Я же… Всей душой… Команда… Олимпиада… Спасибо… — лепетал он.

Генерал наградил Ванзарова осуждающим взглядом и обнял своего помощника за плечи. Чичерова легонько трясло. Он хватал воздух, как загнанный пес.

— Бессердечный вы человек…

— Алексей Дмитриевич, прошу вас через полчаса собрать всю команду, включая дам, в вагоне-ресторане, — сказал бессердечный человек Ванзаров. — У меня важное сообщение.