Тайные полномочия
Шрифт:
— Что же это за новость? Ума не приложу.
— Григорий Иванович Рибер не будет встречать вас в Одессе. Несколько часов назад он был убит в собственном доме. Соболезную.
Женечке обязательно надо было проверить, насколько к словам этим можно относиться всерьез, не розыгрыш ли это и не дурная ли шутка. Она, как могла, постаралась быть проницательной, заглядывая в чистое, волевое лицо, особенно стараясь проникнуть в глубину светлых глаз, в которой что-то скрывалось, но что именно, ни разглядеть, ни понять было невозможно. Она поверила и поняла сразу, что это и есть правда. Не замечая за собой дар интуиции, ко всему относясь
— Как это случилось?
Голос ее изменился, стал сухим и напряженным, как будто сдерживала кашель.
— Позвольте избавить вас от подробностей, — ответил Ванзаров. — Радости они не доставят. Могу сказать только одно: причиной этому стало то, что господин Рибер заигрался в Лунного Лиса. Начатое как шутка закончилось трагедией.
Женечка не смогла удержаться от смешка, совсем неуместного в темном и душном купе, но вышло, как вышло.
— Хотите сказать, что Рибер — это Лунный Лис?
— Факты на это указывают несомненно.
— Это невозможно! — Женечка встала, чтобы пройтись, но ноги Ванзарова не оставили ей пространства для маневра. Ей пришлось сесть. — Хотите сказать, что он обкрадывал знакомых? И меня обокрал?
— Приведу лишь три факта: когда Лунному Лису удавалась очередная кража, рядом всегда находился Рибер.
— И что такого! Можно найти сколько угодно таких же общительных господ. Да почти любой из команды подходит под этот ваш «факт».
— Тогда попробую другой, — согласился Ванзаров, словно дело касалось разбитой чашки, которую и выбросить не жалко. — Всякий раз, когда он спорил с князем Бобби, он выигрывал. Пять раз подряд. Он и банк сорвал, но выигрыш получить не смог, князя удачно поразил сердечный удар.
— Какая глупость! — в сердцах сказал Женечка. — Вот вам другой пример: никто из друзей не сядет играть с Граве. Он поразительно везуч в карты. Все это знают, но не делают из этого серьезных выводов.
— Принимаю ваш аргумент, — опять легко сдался Ванзаров.
— И что же у вас осталось?
— Вот это… — В руке он держал подвеску, которая появилась словно из воздуха. — Извольте убедиться, что она ваша.
Женечка была настолько сбита с толку, что покорно приняла украшение. Повертев его, она не могла не признаться самой себе: такой аргумент невозможно оспорить. Подвеска была та самая, которая так внезапно и глупо пропала у нее на приеме.
— Откуда это у вас? — спросила она, выдавая и растерянность, и полное разочарование в своих способностях. Жених оказался куда хитрее, чем она могла предположить.
— Найдено у Рибера, — ответил он. — Пока попрошу назад, это улика заведенного следственного дела в отношении
— Какого дела? — машинально спросила она, сбитая с толку набором канцелярской тарабарщины и так же машинально отдавая этому чужому и неприятному человеку любимую вещь.
— Когда найду убийцу вашего жениха, — сказал Ванзаров.
— Кого-то подозреваете?
— Даже если и так, то отвечать вам на этот вопрос не имею права. Скажу лишь, что убийца очень близко стоит рядом с ним. И вами.
— Он так мне и сказал.
— Интересно узнать, что Рибер вам такого сказал при последней встрече.
Женечка вскинула глазки, ставшие чересчур колкими.
— Не меня ли подозреваете?
Ванзарову казалось, что снизу его медленно и тщательно поджаривают, но сдвинуться или поменять положение было некуда. Печка разошлась не хуже паровозной топки. Он только чуть ослабил давящий галстук.
— Если бы я подозревал вас, то не сказал бы об убийстве. Так о чем шел разговор?
— Я заехала… — начала Женечка и вдруг поняла причину его спокойствия. — Так вы следили за его домом?! Я права. Подозревали его и следили. Как это низко… Но придется быть благодарной вам и вашим шпионам. Вы точно знаете, что Рибер был жив, когда я от него уезжала.
— Вам бы в сыскную полицию пойти, госпожа Березина. Выводы делаете блестяще. Но больше не смею вас перебивать…
Ему погрозили пальцем, как это бы сделала учительница, все знающая про шаловливого, но милого ученика.
— Я заехала, чтобы обсудить с ним, моим женихом, детали поездки, — продолжила она. — Это так понятно. Люблю, чтобы все мелочи были в полном порядке. Но вместо милой беседы вышла какая-то дурацкая сцена. Рибер был слегка не в себе, нес какой-то вздор.
— Какой именно? — влез Ванзаров с вопросом.
— Что-то про долг чести и чудовищную неблагодарность. Я, признаться, не слушала, иногда на него находило такое философское настроение. И вдруг он говорит: «От близкого человека и друга никогда не ожидаешь подлости, а он чаще всего бьет ножом в спину». И что-то такое добавил, что ему теперь ясно, почему погиб Бобби.
— Это серьезное обвинение.
— Он никого не обвинял! — Женечка даже голос повысила.
— Не смею спорить. Что-то еще запомнилось?
— Что у него нет выхода. Я подумала, что он опять завел свою любимую песню про реформу рубля. Но теперь…
— Теперь все это выглядит по-иному, — закончил Ванзаров. — Как часто жалеешь, что не успел задать простой вопрос, который многое изменил бы. Но этот шанс у нас есть.
Женечка не постеснялась показать, что не понимает этого замечания.
— Убийца вашего жениха едет в этом вагоне.
— Вы в этом уверены? — спросила она, чувствуя, как холодеет под сердцем, словно в купе открыли окно нараспашку.
— Иначе я бы не стал этого говорить.
— Зачем вы мне это сказали? Что мне делать с этим знанием? Подозревать каждого?
— Так можно сойти с ума, — согласился Ванзаров. — Нужен кто-то один. Ну, максимум, двое.
— Предлагаете мне шпионить на вас?!
В гневе голубые глазки были в самом деле очень милы. И вся Женечка была как воплощенная гордость. Если бы римляне задумали создать такую статую, резать мрамор следовало с нее.