Тайные сестры

Максвелл Энн

«Откликнись, откликнись, где бы ты ни была…»

Но Джо-Джо не откликнется. Пока сама не захочет. Кристи принялась ходить по комнате, пытаясь успокоиться. Но волнение не проходило.

Уж лучше убить время на вечеринке в Ксанаду, чем сидеть здесь в четырех стенах, ожидая звонка, которого скорее всего не будет.

Кристи приняла душ, надела черные шелковые лосины, черный просторный свитер и черные же туфли без каблука. Уж если ходить, то лучше по огромным просторам Ксанаду, чем взад и вперед по гостиничному номеру.

Кристи

оглядела себя в зеркало: дама в черном. Красиво, но требует украшений. Бабушкино ожерелье смотрелось бы на черном очень эффектно. Но ожерелья нет, а ничего другого она не привезла.

Кристи сначала хотела отправиться в Ксанаду на своей машине, но перспектива долгих объяснений с охраной у ворот ее остановила. «Лучше поеду в автобусе с другими гостями Хаттона», — решила она.

Кристи вышла из гостиницы и остановилась в ожидании автобуса. Вечерний воздух был прохладен. Из-за гор медленно поднималась луна, заливая все вокруг мягким серебряным светом. Вскоре появился автобус. Из окна кабины высунулся водитель в ковбойской шляпе:

— Кому в Ксанаду?

Кроме Кристи, в Ксанаду отправились еще три пары. Они устроились на задних местах, а Кристи села рядом с водителем. Ей ни с кем не хотелось общаться. Однако за время поездки она успела многое узнать о своих спутниках. Самым шумным из всей группы оказался богатый нейрохирург из Сиэтла, жена которого была увлечена искусством ана-сазей. Был среди гостей Хаттона и владелец галереи искусства первобытных народов из Хьюстона. По их разговорам Кристи поняла, что это настоящие коллекционеры, отдающиеся своему увлечению с истинной страстью.

— На выставке в Таксоне он заплатил двадцать девять тысяч за горшок, в который я бы даже. не стал мочиться.

— Это еще что! Герман на аукционе торговался за вазу, цена которой дошла до пятидесяти трех.

— И кому она досталась?

— Ему, кому же еще. Он всегда получает то, что хочет.

Кристи смотрела на залитый лунным светом пейзаж и думала о том, что когда-то здесь жили и умирали люди, не знавшие ничего, кроме солнца, неба и земли. Ее философские раздумья не вязались с веселым, оживленным разговором спутников.

— …вещи из могилы в Спрингервилле, — слышала Кристи краем уха, — на этот раз очень необычные.

— Бирюза?

— Целая куча бирюзы.

— И что?

— В пещере оказалось семь скелетов, сплошь в украшениях из бирюзы.

Кто-то восторженно присвистнул.

— Скелеты были полные?

— Не хватало лишь нескольких костей пальцев ног. Впрочем, я думаю, они найдутся. Даже волосы немного сохранились.

— Скелеты мужские или женские?

— Женские.

— Черт побери, почему меня там не было! У меня горит заказ на женские кости. Никто не платит дороже, чем я.

— Они не для продажи.

— Ерунда! Все на свете продается. Вспомни горшки из захоронения в Мак-Элмо, которые всплыли

в прошлом году на рынке. Мы с тобой оба знаем, где их видели в последний раз.

— Да, и мы знаем, где они сейчас. Эти чертовы японцы взвинчивают цены до потолка.

— Немцы еще хуже. Они скупают все, что связано с анасазями, даже черепки, которые гроша ломаного не стоят. Честно говоря…

— Шелби, ради Бога! Ты можешь хотя бы пять минут не говорить о своих скелетах и жадных иностранцах?

Послышался приглушенный женский смех, но тема разговора не переменилась: частная выставка в Седоне — горшки, амулеты и череп ребенка с украшениями из бирюзы.

Кристи смотрела на залитое лунным светом плато и мысленно благодарила Бога за то, что сама она никогда не была одержима страстью к коллекционированию. Единственной драгоценностью, которую она хотела иметь, было бабушкино ожерелье.

«Я получу его, — думала она, — и к черту Джо-Джо с ее играми. Ожерелье мое».

Разговор перешел к ценам на землю в Таллуриде, Аспене, Санта-Фе и Таосе.

Кристи начинало казаться, что на Западе живут одни перекупщики разных родов — те, кто скупает произведения искусства, и те, кто скупает имения.

Она вспомнила юного ковбоя, согнанного со своей земли в Ксанаду и вынужденного вернуться туда снова, но уже в качестве охранника. Питер Хаттон со своими миллионами нарушил привычное течение жизни в этих местах.

Пытаясь не слушать своих шумных спутников, Кристи глядела на проплывающие мимо пейзажи, преобразившиеся под лунным светом в волшебные картины.

Наконец автобус остановился. На танцплощадке, которую строили днем, уже танцевали около тридцати пар. Еще около сотни людей окружали столы, ломившиеся от еды, вина и пива.

Там, где когда-то было пастбище, стояли небольшие самолеты. Еще несколько самолетов кружило в воздухе, ища, где бы приземлиться. «Да, серьезные гости у Питера Хаттона», — думала Кристи.

На мгновение в дверях небольшого флигеля появился сам Питер Хаттон, потом снова исчез. Флигель, из которого только что выглядывал Питер, являл собой большую грим-уборную. Гримеры и костюмеры заканчивали туалеты манекенщиц. Джо-Джо здесь не было. Осветители что-то обсуждали с ведущим шоу — актером нью-йоркского театра, специально приехавшим всего на один вечер.

Кристи наконец увидела платья из новой коллекции Хаттона. Рисунки на тканях напоминали узоры, нанесенные на горшки и вазы, выставленные у Хаттона. В украшениях из бирюзы, перламутра и черного янтаря угадывались мотивы знаменитой черепахи. Было одно белое платье с рисунком в виде странного горбатого человечка с флейтой. Оно смотрелось совершенно фантастически.

— Рад, что пришла. С тобой здесь будет просто класс.

— Спасибо.

— Я показал бы тебе здесь все, но…

— Ничего страшного. Ответь лишь на один вопрос.