Тайные слуги

Сет Рональд

В конечном итоге исполинская армия японских шпионов все же была разгромлена американской контрразведкой. Но, как мы увидим, США могли бы избежать большей части, ущерба, причиненного им шпионской деятельностью Японии.

Глава 10

КАЖДЫЙ В КАРТОТЕКЕ

Одной из особенностей японцев, более всего поразившей Рудольфа Гесса, был повышенный интерес к шпионажу. В своей работе Гесс говорит: «Каждый японец, выезжающий за границу, считает себя шпионом; а когда он находится дома, он берет на себя роль ловца

шпионов. Я считаю, что занятие шпионажем прочно укоренилось у японцев, поскольку на протяжении многих лет при сёгунате секретная полиция была исключительно активной и главная задача ее заключалась в охране сёгунов от покушений на их жизнь и положение».

Гесс совершенна прав в первой части своих утверждений. Правильно ли его предположение, что шпионаж укоренился благодаря длительному воздействию секретной полиции, неизвестно. Японские власти преднамеренно и постоянно возбуждали интерес рядовых японцев к шпионажу с помощью хорошо продуманной обработки общественного мнения, интенсивность которой увеличивалась по мере приближения Пирл-Харбора.

Во главе японского шпионажа к концу первого пятидесятилетия его существования стояли начальники военной и военно-морской разведок — генерал Ейни Тодзё и адмирал Кёси Нода. Фактически во главе всех тайных организаций стоял пятидесятилетний генерал Дзиро Минами, потомок древнего рода самураев Минами. Как заговорщик, он отличался терпением и находчивостью. Когда после завоевания Маньчжурии было основано марионеточное государство Маньчжоу-Го, генерала, по его просьбе, назначили японским послом при дворе императора Генри Пу И. К этому времени он вместе с другим ветераном шпионажа генерал-лейтенантом Кэндзи Доихара организовал «Общество Великой Азии», конечной целью которого являлось завоевание всей Восточной Азии и Тихого океана.

Из Маньчжоу-Го Минами переехал в Корею и, как говорят, управлял ею с «несгибаемой волей», в то время как «всей Японией он управлял по телефону».

Под влиянием Минами и его подчиненных японский народ воспитывался в таком духе, чтобы в любом мероприятии всякой иной нации на Тихом океане, в особенности Соединенных Штатов, усматривать шпионские намерения. Поэтому когда известный американский летчик полковник Линдберг с женой совершили в 1931 году полет на самолете над Курильскими островами, Линдберга обвинили в шпионаже.

«Наш долг состоит в том, чтобы ненавидеть и чувствовать отвращение к народу Соединенных Штатов», — заявил однажды генерал-лейтенант в отставке Кёкацу Сато. И ему аплодировали, как и другим людям, которые выступали с подобными заявлениями.

В Японии с подозрением относились не только к иностранцам, но даже и к тем японцам, которые имели общественные и коммерческие связи с иностранцами. Они становились объектами усиленного внимания со стороны полиции. Любой иностранный турист, носивший фотоаппарат, сам напрашивался на арест.

В то время в Японии жил немец, доктор Вальтер Донат, которым усиленно интересовалась кэмпэйтай [52] . Доктор Донат являлся директором института немецкой культуры в Японии, созданного в интересах обоих государств как проявление «глубокой и постоянной дружбы, которую они питали друг к другу». Отсюда напрашивается предположение, что доктор был избавлен от наблюдения. В действительности же он не мог свободно передвигаться по улицам Токио, а тем более за пределами города, без того, чтобы за ним не тянулась «тень» секретной службы.

52

Японская

жандармерия.

Однажды Донат решил совершить поездку в отделение института на острове Сикоку. Он хотел ознакомиться с работой отделения и оживить ее. Поскольку этот визит носил характер деловой поездки, доктор взял с собой в качестве переводчика японского студента, а его расходы оплатил за счет института.

Рано утром ночной пароход доставил доктора и студента в Такамацу на острове Сикоку. Едва они ступили на пристань, как Доната остановил переодетый в гражданское платье полицейский и подробно расспросил о целях поездки и планах на день.

Доктор на все вопросы дал исчерпывающие ответы.

С пристани доктор и студент направились в отель, где для них был зарезервирован номер. Во время завтрака появился еще один агент. Он подробно допросил Доната о прошлом, профессии, взглядах, об отношении к японскому народу, о взглядах на войну вообще и тех шансах, которые могут иметь японцы в войне с Америкой. Затем он, как и полицейский на пристани, потребовал, чтобы доктор познакомил его со своими намерениями на текущий день.

Проведя утро с пользой для дела, Донат и студент, как это было заранее условлено, выехали послеобеденным поездом в другой город на этом же острове. На железнодорожной станции их снова встретил переодетый полицейский. Он сопровождал их всюду, куда бы они ни пошли, и в конце концов проводил обратно на станцию.

На следующее утро за завтраком доктора и студента побеспокоил другой агент. Он попросил сообщить ему их намерения на этот день. Агент задавал те же самые вопросы, что и первые полицейские. Он должен был проверить, совпадут ли сегодняшние ответы со вчерашними.

После того как агент ушел, Донат отправился на фабрику. Когда доктор находился в приемной в ожидании, пока его примет человек, к которому он пришел, ему по телефону позвонил полицейский и предупредил, что если на обратном пути, проезжая через укрепленную зону, доктор вздумает делать фотографические снимки, то он будет арестован.

Агент, посетивший доктора во время завтрака, уже предупреждал его об этом. Полиции, было известно, что у доктора нет фотоаппарата. И Донат знал, что это известно полиции: человек, который в прошлый вечер в отсутствие доктора обыскивал его комнату и вещи в отеле, оказался настолько неловким, что повсюду оставил следы своих действий.

Когда Донат и студент возвращались с фабрики в отель, их остановил новый агент. Он указал, каким автобусом они должны ехать. В автобусе, доставившем Доната и переводчика в порт, затем в моторной лодке, которая через узкий пролив перевезла их на другой остров, еще в одном автобусе, который довез их до парохода, отправлявшегося в Кобэ, доктора и студента неотступно сопровождал полицейский агент.

В течение этих двух дней полиция не спускала с Доната глаз ни на секунду. Агенты записывали в свою картотеку каждый его шаг. Они даже учли, сколько раз доктор заходил в общественные уборные.

Размеры, которых шпиономания достигла в Японии, могут быть проиллюстрированы таким фактом. Полиция запретила продажу копий с прославленных работ выдающегося японского резчика по дереву Хиросигэ, изображающих проливы Гаруто, в районе которых в то время возводились укрепления. Действия полиции могли показаться вполне логичными, если бы не было известно, что художник умер в 1853 году.