Тайные смыслы Второй мировой
Шрифт:
— Хм…
Версия любопытная. Потеря столицы страшно подкосила бы наш боевой дух. Борьбу мы несомненно продолжили бы — но кто знает…
А банкирам-то нужно было, чтоб мы с немцами подольше друг дружку истребляли! Быстрое падение Москвы в их планы не входило. Вот они и могли заставить Гитлера отдать «стоп-приказ», как перед Дюнкерком.
Что ж, возможно…
Хотя — нет!
Гитлер тогда запаниковал. 3 января он приказал «цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни
М. Катуков пишет о начале января: «Наши автоматчики вели большую группу немцев. Вид у них был жалкий: лица худые, небритые, головы замотаны тряпками, на ногах опорки, рваные валенки, обвязанные веревками.
Но дрались эти жалкие на вид люди с необычайным упорством. В чем дело? Оказывается, немецкое командование предупредило солдат, что всякая попытка к отступлению будет рассматриваться как измена. А чтобы придать этому предупреждению весомость, оно расположило на второй позиции эсэсовские части, которым было приказано расстреливать отступающих» [430].
Вот кто и когда впервые ввел заградотряды!
И мера была абсолютно необходимая: ведь немцы стали панически драпать. За 2,5 года войны НИКТО им всерьез не сопротивлялся, никто не переходил в контрнаступление, и теперь они прогнулись. Агрессоры понимают только язык силы — и преклоняются перед ней. Если враг оказывается сильней, они либо примыкают к нему, либо улепетывают.
Без гитлеровского приказа «Ни шагу назад» они могли сбежать в саму Германию. Да! Уже зимой 1941-го при удачном раскладе мы могли победить! Фюреру даже пришлось вбросить удивительный лозунг «Ржев — ворота Берлина».
Той зимой он попытался исправить положение еще и так: сменил всех военачальников. Слетели главнокомандующий сухопутными войсками В. фон Браухич, командующие группами армий «Центр» (Ф. фон Бок), «Юг» (Г. фон Рундштедт) и «Север» (В. фон Лееб); снят даже знаменитый «быстроходный Гейнц» Гудериан, гений танковых прорывов.
Разумеется, это не помогло.
Блицкриг сорвался полностью. А когда русские проснулись и начали драться всерьез — они непобедимы.
Весной 42-го у Гитлера проявился редкий синдром: снегобоязнь. [201] Сам вид снега доставлял ему физическую боль. В конце апреля он приехал в Берхтесгаден, а там вдруг запоздало посыпало — и фюрер опрометью удрал. «Это, так сказать, бегство от снега», — написал в дневнике Геббельс [431].
201
Научно — хионофобия (Chionophobia).
Ясно, фюрер боялся не осадков белого цвета. Его подсознание ассоциировало зиму — и русских (известное дело: у нас ведь вечный снег, по которому бродят медведи с балалайками).
Боялся он НАС. Ведь вопрос теперь стоял так: когда именно красное знамя засияет над Рейхстагом?
Господа агрессоры, ну не лезьте вы в Россию, поучитесь на чужих ошибках!
Все ведь сдохнете — позорно и мучительно.
Перл-Харбор
Одновременно с Московской битвой произошло событие, связанное с ней напрямую. Хоть случилось очень далеко…
Подмяв Маньчжурию и Корею, японцы не успокоились — начали захватывать колонии стран, поверженных рейхом: бесхозное грех не подобрать. Так они оккупировали Ост-Индию и Индокитай. [202] Серьезных врагов у них не было. Токио мог подмять всю «тихоокеанщину» (Филиппины, Гонконг,
А Соединенным Штатам позарез нужно было вступить в войну: ведь это очень прибыльное предприятие! Для промышленников — рынок сбыта продукции; для ФРС — способ навязать миру доллар. Но как это провернуть, чтобы «пипл схавал»? Чтоб пушечное мясо добровольно вербовалось?
202
Владения Голландии и Франции.
Надо, чтоб злые изверги на нас, бедных, напали! Тогда вскипит патриотизм, и электорат послушно отправится умирать.
Но напасть изверги должны на что-то несущественное, чтоб бизнес убытка не понес. На какой-нибудь далекий остров… Надо их спровоцировать.
Вы помните, что США обильно снабжали японцев нефтью и металлом? А теперь вдруг прекратили. И 26 ноября 1941-го ноту вручили: продолжим поставки, если вы уйдете из Индокитая и Китая (включая Маньчжоу-Го) и разорвете Антикоминтерновский пакт!
Это — ультиматум, и очень жесткий. На такое самураи могли ответить только войной, все это понимали.
Токио тут же решил атаковать.
Но сами Штаты далеко, и покушаться на них страшно. А вот посреди океана есть Гавайские острова; а там, в гавани Перл-Харбор, — база американского флота… Туда и двинулась японская армада: 6 авианосцев, 2 линкора, 3 крейсера, 9 эсминцев и прочее по мелочи. Чудом им удалось подойти незамеченными.
На рассвете 7 декабря самолеты взлетели с авианосцев и разнесли базу янки вдребезги. Затонули 4 линкора, 2 эсминца; еще 4 линкора, 3 крейсера и эсминец были тяжко повреждены. Около двухсот американских самолетов сожжены на аэродромах. Японцы потеряли 29 самолетов…
Потери: США — 2403 убитых, 1178 раненых; Япония — 64 убитых.
Казалось бы, Штаты разгромлены!
А вот и нет…
Главные силы американского флота — 5 авианосцев — тоже чудом отсутствовали в Перл-Харборе и уцелели. Не многовато ли чудес? Бизнесмены и ФРС ничуть не пострадали. А матросики… Да кто их считает?
Вероломная атака резко изменила общественное мнение в США. Раньше большинство хотело остаться в стороне от войны, а теперь все завопили:
— Мстить узкоглазым!!!
И на другой день Америка объявила Японии войну. Тогда же появился следующий документ:
Сэр!
Вечером 7 декабря правительству Его Величества стало известно, что японские войска без объявления войны или ультиматума, грозившего объявлением войны, произвели попытку высадиться на побережье Малайи и подвергли бомбардировке Сингапур и Гонконг.
Ввиду этих вопиющих фактов неспровоцированной агрессии, совершенных в явное нарушение международного права и, в частности, статьи 1 Третьей Гаагской конвенции, участницами которой являются как Япония, так и Соединенное Королевство, послу Его Величества в Токио поручено информировать японское императорское правительство, что между двумя нашими странами существует состояние войны. [203]
С глубоким уважением, сэр,
имею честь быть Вашим покорным слугой
Уинстон С. Черчилль [432]
203
Боже, как изысканно… Сам Черчилль прокомментировал это так: «Некоторым не понравился этот церемонный стиль. Но, в конце концов, когда вам предстоит убить человека, быть вежливым ничего не стоит».