Тайные тропы Бездны

Шалдин Валерий

Сашка оторопело уставился на лист плотной бумаги, на которой напечатана репродукция известной картины. Вся картина поделена на мельчайшие квадратики. И это всё надо перенести на стену, за две недели? Сашка, что художник? Да он ни разу краски и кисти в руках не держал. Да пошло оно всё лесом в болото. Что этот Никодим может, кроме как внушать всякие ужасы. Сашка не собирается рисовать картину, ещё что. Да он и туалеты мыть не станет, ещё чего. Он вообще ничего делать не намерен. Меня на хромом комаре не облетишь. Он бросит эту поганую школу, пойдёт доучиваться в какую-нибудь городскую школу: там другой коллектив, начнём всё с ноля.

До ночи у Сашки всё происходило нормально: организм переполняло энергией, тело

чувствовало лёгкость. Так чувствовал себя нормально, что даже стал забывать странный разговор с учителем. Впрочем, пакетик с краской он домой притащил. Дома он даже со смехом рассказал своим домашним, о том, что ему велел сделать учитель. Домашние, почему-то не смеялись, а с ужасом смотрели на Сашку. Мамка тихо заплакала. Глаза сестры тоже на мокром месте. Отец стал курить сигареты одну, за другой. О Никодиме Викторовиче в посёлке ходили нехорошие слухи.

Ночь, в отличие от вечера, прошла ужасно. Да какое там ужасно: это не ночь, а фантасмагорическая каторга, где Сашка в неприятном сизом тумане совершал простейшие рутинные действия, но дело от этого не двигалось. На душе становилось всё муторней и муторней: Сашку осенило такое чувство, что он больше никогда не сможет сделать ничего толкового, так и сдохнет в этой серой мути. Утром он встал, когда ещё не пробило пяти часов, всё равно спать невозможно, и, под всхлипы мамки, без завтрака, поплёлся в школу с бумажным пакетиком. В школе он приступил к процессу рисования, вернее раскрашивания по квадратикам. Но для начала надо обязательно на стену нанести точнейшую сетку, а после начинать красить, подбирая соответствующий цвет.

Сашка работал, как робот. Он думал, что народ вознамерится ему мешать или начнёт дразнить, но к его изумлению, ни учителя, ни ученики, даже самые маленькие, здорово под ногами не мешались. Все, как виделось Сашке, с сочувствием смотрели на его работу и отводили глаза. Даже новая директриса школы, заметив, что Сашка не на уроках и что-то делает со стеной, не стала делать ему замечание, а только укоризненно покачала головой. Еду и питьё Сашке приносила баба Серафима и мамка с сеструхой. Мамка рыдала и всё порывалась помочь, но, по условиям сделки с насекомым, надлежало выполнить всё самому. Работа продвигалась крайне медленно, что больно било по самолюбию: проклятые краски не хотели смешиваться в требуемый тон, что чрезвычайно бесило Сашку. Часы летели, складываясь в сутки. Сашка с ужасом думал, как он проведёт очередную ночь, но, на удивление кошмаров больше не случалось, но и сны не посещали его: просто он подносил голову к подушке, и тут же звонил будильник, объявляя, что надо опять идти на каторгу.

Нарисовать картину Сашка умудрился за 13 дней, полностью морально вымотавшись и с седыми волосами, появившимися в шевелюре. Со зрением тоже появились серьёзные проблемы. Копия получилась неплохая, но, например, баба Серафима чуть ли не плевалась на неё. Ведь на картине изображён сидящий демон, созданный гением художника Врубеля. Демон закрыл собой похабную надпись, но у самого автора копии, он вызывал ужас. Сашке казалось, что демон косится на него, при этом от картины исходил лютый холод. Так Сашка узнал, что в Аду есть не только огонь, но и холод. Впредь, по этой лестнице он старался не ходить, ибо откровенно страшно.

После окончания работы к ученику пришёл нормальный сон, а не чёрный колодец без эмоций. Появился аппетит и тяга к жизни, но как только Сашка забывался и начитал кидать понты, так ему ночью снился демон, свирепо косящийся на него и обдающий Сашку холодом из Антарктиды. Иногда сны отдавали гарью. Как говорил древний мыслитель: бойся своих желаний — они часто сбываются, но не совсем так, как хотелось бы. И не задумывайся лишний раз: задумаешься — споткнёшься и грохнешься фэйсом об асфальт, а он сука твёрдый.

Глава седьмая

Не

спрашивай, что твоя Родина может сделать для тебя, — спроси, что ты можешь сделать для своей Родины. У Бори Поленова и Никиты Ручкина не получилось что-то материальное поиметь с Родины просто так, что-то существенное, чтобы жить припеваючи по принципу «Да не опустеют наши животы». Но Родина о них вспомнила: почему-то не сразу, как им исполнилось по 18 лет, а через год, но вспомнила: ей напомнил о ребятах Никодим Викторович, учитель поселковой школы. Никодим Викторович обещал парням, что поможет отправить их в армию, чтобы целый год они набирались ума-разума, а не загудели в тюрьму: он своё обещание выполнил. В принципе, ребята готовы помочь Родине, хоть это и весьма расплывчатое понятие. Такое расплывчатое, что даже якобы умнейшие люди не могут договориться, что считать патриотизмом. По этому поводу в каждом человеке дремлет философ с собственными воззрениями. Чистого добра и зла не существует. Над этой проблемой ломают голову даже умнейшие. Одни считают это дело ужасным, вторые правильным, а третьи вообще по этому поводу несут всякую чушь. Боря и Никита скорее относились ко второй группе, ибо не видели ничего плохого в армии своего государства. Да и вообще: пролить кровь за свое государство — это дело почётное, это ещё надо заслужить, чтобы государство приняло от тебя такую жертву, и дало тебе возможность погибнуть за него во цвете лет, а не сдохнуть в собственной обоссанной кровати в девяносто лет. Тогда даже ближайшие родственники будут желать тебе поскорее окочуриться, чтобы выкинуть твой труп и загаженный матрас. Так в чём же смысл жизни, в которой мало смысла, но мы ведь зачем-то живем, и с этим ничего не поделаешь. Хотя существование разумной жизни — сильно переоцененный всякими умниками феномен.

— Ну, что, ребята? Откроем новую главу вашей жизни? Она коротка, поэтому не надо терять ни минуты. Зачем тянуть кота за бубенцы, звенеть они всё равно не станут, — с такими словами Никодим Викторович лично посадил в свою роскошную Вольво двух друзей и отвёз их в городской военкомат.

— Научитесь ценить то, что есть, пока это не ушло из вашей жизни. Однажды мы все исчезнем, как и все, кого мы знали, но в мире всё останется так, как будто нас никогда и не существовало. Наш познанный мир, является лишь песчинкой в бескрайнем океане неведомого. К чему это я? Ах да: вас ждёт захватывающий триллер под названием «Год в сапогах».

Ребята переглянулись: «Ладно, и не в такие ебеня лазили, костюмчик не испортим: армия — так армия. Печалька! Но не смертелька!».

Военкомат — страна чудес. Туда попал — и там исчез. Здесь работает сам военный комиссар, которого за глаза считают призывателем духов и повелителем зелёных человечков.

Однако уже наступило такое время, когда всех подряд в вооружённые силы не гребут: государству нужны профессионалы, а молодого человека пока хоть чему-нибудь путному научишь — тут и дембель подошёл. Поэтому военный комиссар несколько скривился, когда Никодим Викторович обратился к нему с просьбой призвать двух орлов. Но отказать такому человеку военком не мог. Однако, оглядев представленных ему рекрутов, военком окончательно опечалился. Опять ему привели очередных залётчиков, которых надо спасать от тюрьмы. Армия, что им, исправительное заведение?

— Какие-то они у тебя не такие, что бы быть такими… Может они вообще… эти, как их… пацифисты? — стал сомневаться военком. Эти ребятки совсем не тот манускрипт, который надо расшифровывать. Без увеличительного стекла видно, что они придурки.

— Да нет! — удивился Никодим. — Нормальные они. За девками бегают. Просто у них вид такой. Раздолбаи они.

— И насколько раздолбаи? — уточнил Военком.

— Законченные, пробы ставить негде, — сообщил Никодим. — Что сами надумают делать, ничего не выходит. Не люди, а катастрофа ходячая.