Тайные тропы Бездны
Шрифт:
— Тогда восьмое, — предложил математик. — Да вы закусывайте, закусывайте.
— Восьмое, да. Восьмое, могу, — обещал Сквозняк, но спорил из чувства противоречия. — Восьмое ещё заслужить надо.
— Заслужим, — обещал Никодим. — Костьми ляжем.
Наступило время десерта. На десерт подали торт из мороженного с которым хорошо зашёл настоящий портвейн. Все присутствующие расчувствовались до такой степени, что устроили танцы. Длинная и Короткая достались местным работникам, а толстую тётку танцевал Сквозняк и корреспондент. Все танцевали довольными и радостными. И пили, как не в себя. Самое интересное, что никто опьянения не чувствовал: вот что значит хорошая закуска и чувство меры.
—
Этот учитель со смешным именем пытался доказать Сквозняку, что тот подсуживает им по-чёрному. Им и восьмого места за глаза хватит.
К концу застолья стало понятно, почему школа выделила крепких мужиков на банкет: тела министерских работников предстояло как-то дотащить до гостиницы. Тела сопротивлялись и требовали продолжения банкета. Даже Сквозняк сам стал тянуться к бутылкам — ведь не все напитки он ещё откушал. А напитков имелся огромный выбор на любой вкус. Монументальная тётка из администрации лезла ко всем с предложением выпить холодного шампанского: «Чтобы газики щипали носик». Судя по поведению барышень из министерства, им именно этого и хотелось сейчас больше всего.
Сквозняк расчувствовался до такой степени, что стал рассказывать учителю со смешным именем о своей драгоценной жене Софочке, какая она выдающаяся женщина во всех смыслах, но стерва, что печально. Ему срочно требовалось, чтобы его кто-то пожалел. Математик встречал откровения со вниманием и выражал сочувствие.
— Вы, молодой человек, надо понимать тоже человек семейный, и вы уже понимаете, для чего на самом деле нужны женщины, — со слезами на глазах жаловался Сквозняк Никодиму. — Моя Софочка стерва… я в командировку, а она… Её подруга, которая пять раз выходила замуж, по сравнению с Софочкой ангелочек. У нас сложные и запутанные отношения. Простите, это такое личное и неинтересное.
Никодим сочувственно кивал и подливал напитки: да уж, сердце красавиц оно такое, склонно к изменам. К Леопольду Львовичу лезла целоваться тётка из администрации: она ему сочувствовала из-за его Софочки. Очень сочувствовала.
— Леопольдушка, дай я тебя в носик поцелую, — лезла она к носу Сквозняка своими жирными губами. — Сегодня я хочу много целоваться и блудить, поэтому мне понадобится твоя помощь… проказник, — слышал он жаркий шёпот озабоченной дамочки. — О, цыплёночек, между нами что-то промелькнуло… такая большая искорка. Я хочу творить дичь.
Цыплёночек отбивался, как мог, но силы оказались не равные, как и весовая категория. Ему хотелось сказать тётке, что она была бы гораздо убедительнее, если бы хоть вытерла соус со своего лица, но приходилось терпеть телячьи нежности.
Это всё случилось вчера, а сегодня надо опять тащиться в школу и оценивать всякие дебильные поделки из шишек: на большее ума ни у кого не хватает. Да, вчера случился очень интересный, насыщенный и необычный день. Но сегодня утром он окончательно останется в прошлом и лучше его вычеркнуть из памяти. Через час весь коллектив жюри и, примкнувший к ним корреспондент, плелись к школе. Даже тётка из администрации, кряхтя и охая, передвигала ноги, следуя в конце компании. А не надо злоупотреблять — косился на неё Сквозняк. Не всё кошке масленица, случается и Великий пост. На диету тётку пора отправлять. Нажралась вчера, как свинья и непотребства стала вытворять. Истинно говорят, что пьяному море по колено, да лужа по уши.
Идти, правда, требовалось совсем не далеко. Гостей на входе в школу встречала толпа радостных учителей и крутящихся здесь же подростков.
Сквозняк махнул рукой, дескать, хватит торжественности, показывайте уже, что
— Зачем это? — вырвалось у Сквозняка. Ведь под творческими поделками предполагалось что-то сделанное из палочек и шишек, чтобы здорово детям не напрягать свои извилины. Ну, ещё можно бревно притащить и назвать его лесным лешим. Зачем что-то выдумывать? Они что, хотят сказать, что изучают здесь физику? Зачем в деревне физика, да и химия? Нахрена? Вилы, лопата, изделия из шишек — вот их потолок. Областная школа не подкачала: выставила отличные изделия из шишек — больших и маленьких, а эти какой-то коллайдер заказябали. Ты гляди, какие они смелые из всех примитивных. И какого… Какого… жюри должен интересовать этот коллайдер? Где он тут у меня вырос? Вот же подонки. Точно говорят, что подонки всегда лучше организованы. Они не страдают моральными принципами и выживают в любых условиях, хоть их дустом трави.
Когда жюри уединилось в кабинете завуча для вынесения своего решения, Сквозняк пребывал вне себя. Тётки смирно плелись за ним, с ужасом смотря на нос начальника. Нос Сквозняка сейчас крутился с удвоенной энергией, это говорило, что шеф недоволен. Тётки относили недовольство шефа на своё вчерашнее недостойное поведение и трепетали. Боже! Так опарафиниться перед умнейшим человеком. Влажные глаза тёток говорили: «Ты не должен ругать нас! Ругай не нас, а случившийся парадокс. С кем не бывает». Несчастная Виолетта Сергеевна, щеголявшая с утра зелёным цветом лица, также обречённо молчала. Нос Сквозняка шевелился, а глаза переливались всеми цветами обогащённого урана, суля тёткам репрессии в стиле Страшного Суда. Но, больше недостойного поведения своих подчинённых Сквозняка раздражали действия коллектива школы: они дерзали вести себя не тварями дрожащими, а хвост задирать. Особенно этот учитель математики, который дерзко выпрашивал, чтобы их школа заняла последнее место. Шиш тебе, а не последнее место. Его ещё заслужить надо.
Сквозняк опешил, поняв, что он сейчас подумал: получается, что сами местные не хотят лезть в передовики, а хотят оставаться ШНОРами. Вооот хитрецы… Хотят оставаться серенькими и незаметными, а сами коллайдер зафигачили. Нет, фигушки — рыбка задом не плавает. Не дам я вам восьмое место, а дам… пятое место. Хотя — подумал Сквозняк — это мерзавцев тоже обрадует. Хорошо жить, прикинувшись дурачками: типа моя хата с краю, я в домике. Лёгкая придурковатость делает этих прохиндеев практически неуязвимыми. Не угадали: прилетит вам, сука, за ваши художества третье почётное место. Хотя с другой стороны… коллайдер только у них. Решено. Пусть они сидят на втором месте, первое место обещано областной школе, это не обсуждается, в той школе племяшка губернатора работает. Тётки из министерства поразились такой мудрости своего начальника: он самый умный, самый выносливый, самый справедливый — надо поставить ему памятник!
Пришло время раздачи слонов. Ответственное жюри огласило свой вердикт: жупеевская школа получила второе место, соответственно им вручили и красочную грамоту от министерства. Директор школы криво улыбалась, держа в руках эту грамоту, и своим взором испепеляла Никодима, ведь тот клятвенно обещал, что они получат восьмое почётное последнее место, или первое с конца. Никодим отводил глаза: он сам пребывал в шоке.
— Может им обед не понравился, — оправдывался он перед Надеждой Александровной. — Да и с коллайдером несколько переборщили.