Тайные тропы
Шрифт:
— Сюда, товарищ майор! — крикнул человек.
Кто-то приближался. Человек чиркнул спичку, прижег папироску. Юргенс вгляделся в лицо.
— Ожогин... — только и смог выдавить из себя Юргенс.
— Да, вы не ошиблись, господин Юргенс, — ответил тот. — Это я.
Никита Родионович был в том же парусиновом костюме, в котором встречал Юргенса, под расстегнутым пиджаком белела спортивная майка.
Подошли майор и капитан Кедров. Оба — в штатском. У Шарафова засучены рукава, во рту папироса, у Кедрова всклокоченные волосы.
— А ну-ка посветите! —
Капитан Кедров включил карманный фонарь, и луч света упал на лицо Юргенса...
— Ну вот, — произнес со смешком Шарафов, — после воскресения из мертвых опять чуть было не попали в покойники.
— Он-то не попал, — зло буркнул Кедров, — а вот четырех своих сообщников успел отправить на тот свет.
— Но это уже последние его жертвы, — добавил Ожогин.
Бешеная ярость мутила сознание Юргенса. Он хотел что-то сказать, но спазмы схватили горло, душили, и изо рта вылетали лишь шипящие звуки.
17
Три дня спустя, поздно ночью, Шарафова вызвал к себе генерал. Средних лет, небольшого роста, с седеющей головой и умными серыми глазами, он в ожидании майора стоял у висящей на стене просторного кабинета карты и делал на ней пометки красным карандашом.
Когда вошел Шарафов, генерал отошел от карты, сел за письменный стол и, взглянув на часы, сказал:
— Мне бы хотелось знать, что нового выяснили вы по делу Юргенса — Заволоко.
— Я могу доложить, — сказал Шарафов.
— Пожалуйста. Садитесь.
— Я бы попросил вашего разрешения, товарищ генерал, — начал Шарафов, — коснуться немного истории. Тут есть интересные детали, объясняющие некоторую закономерность визита Юргенса именно к нам, в Узбекистан.
Генерал наклонил голову.
— В девятьсот четырнадцатом году, в первые месяцы войны, тогда еще в звании лейтенанта, молодой немецкий разведчик Карл Юргенс попал в русский плен.
Вместе с большой партией австрийцев он пересек Россию и был водворен в Самаркандский лагерь военнопленных.
Это как бы совпало с его жизненными планами. Начиная карьеру разведчика, Юргенс решил посвятить себя Востоку. Русский язык Юргенс начал изучать только вступив на военную службу, а свои познания в нем за время пребывания в плену значительно пополнил, умышленно общаясь с русской частью населения Самарканда.
Пока он еще не рассказал, что заставило его бежать из Самарканда в Афганистан в шестнадцатом году, но мне кажется, что были причины...
— И вам правильно кажется, — прервал его генерал и сделал пометку карандашом на листке бумаги. —
— Продолжайте.
— Значит, я не ошибаюсь, — вновь заговорил Шарафов. — Он пытается объяснить это тем, что ему попался хороший проводник, но мне не верится.
— Проводник Раджими?
— Совершенно верно. Раджими провел Юргенса до самого Кабула, и там они расстались. Жаль, что Раджими
— Юргенс и сам их пополнит, — заметил генерал, покачал головой и улыбнулся. — В его распоряжении еще много времени.
— Детали его биографии, — продолжал Шарафов, — со времени возвращения на родину и до так называемого самоубийства вам уже известны. Тут только он немного добавил. Оказывается, американской секретной службе, уже после окончания войны, командование черного рейхсвера рекомендовало Юргенса, как специалиста по Востоку.
— Ну, а что он рассказал о Новосибирске?
— Ничего нового, товарищ генерал. То, что ранее сказал устно, теперь он подтвердил письменно. Пользуясь остановкой в Новосибирске, он убил гражданина Заволоко Казимира Станиславовича, за которым наблюдал с Варшавы. Свои документы транзитного пассажира он спрятал на трупе Заволоко, а его документы взял себе.
— Все?
— Да, все.
Генерал встал, подошел к карте и подозвал к себе майора. Там они постояли некоторое время в молчании.
— Сейчас я вам коротко объясню, — начал генерал, — почему лейтенант Юргенс в шестнадцатом году направился именно в Афганистан. Дело в том, что сразу же, как только началась первая мировая война, Германия стала развертывать агентурную работу против России в Иране и Афганистане. Для этой цели в Афганистан в пятнадцатом году прибыла группа немецких офицеров во главе с сотрудником министерства иностранных дел фон-Хентингом. Это была разведывательная группа, пытавшаяся прикрыть себя дипломатической миссией. В состав группы входили: полковник имперского генерального штаба Оскар Нидермайер, капитан-лейтенант Вагнер, лейтенант Фойгт и другие. К этому времени количество военнопленных немцев, но главным образом австрийцев, размещенных в Узбекистане, превышало уже сто тысяч. Вы понимаете, что это означало?
— Вполне, — ответил Шарафов.
— Так вот, — продолжал генерал. — Названная группа осела в Афганистане и начала работу по сколачиванию повстанческих формирований против России и по подготовке афганской военщины.
На горе, недалеко от населенного пункта Бабур-шах, здесь вот, — генерал показал отметинку на карте, — участники группы установили свою нелегальную радиостанцию для связи с Германией.
Примерно в то же время, в пятнадцатом году, из Самарканда совершила побег первая группа австрийских офицеров, возглавляемая разведчиками, и прибыла в Кабул.
Полковник Нидермайер тотчас же всех этих австрийских офицеров включил в активную подрывную работу.
Юргенс немного опоздал. По проложенному его солагерниками маршруту он бежал в шестнадцатом году. К этому времени названная мной группа немцев была уже разоблачена и под давлением России и Англии выдворена из Афганистана. Юргенс, вероятно, застал лишь связи, приобретенные Хентингом и Нидермайером.
— Это очень интересно, — заметил Шарафов. — Но почему теперь Юргенс не пошел по старому маршруту в Афганистан, а избрал новый?.