Тайные убийцы
Шрифт:
— Конечно, Хавьер, для тебя — все, что угодно. Только смотри не перехвали меня.
— Мы в кризисе, — сказал Фалькон. — Оба наших судебных следователя дискредитированы. Мы должны восстановить свой имидж, пока не поздно. Эльвира — хороший полицейский, и я не хочу, чтобы он потерпел поражение только потому, что не умеет играть в игры с прессой.
Они поднялись в квартиру. Мануэлы дома не было. Они оказались в громадных апартаментах с четырьмя спальнями, две из которых использовались как рабочие кабинеты. Анхел подошел к стене своего кабинета и указал на снимок
— Вот что тебе нужно, — сказал он, постукивая пальцем по фотографии в рамке. — Редкий снимок: все руководители «Горизонта» и «Банко омни» в одном месте. Снято к сороковой годовщине. Где-то у меня есть копия.
Анхел сел за стол, выдвинул ящик и стал рыться в пачке фотографий. Фалькон изучал снимок, пытаясь выяснить, не похож ли кто-нибудь из присутствующих на сделанный полицейским художником примерный портрет человека, которого видели с Рикардо Гамеро.
— Кто из них Лукрецио Аренас? — поинтересовался Фалькон. — Похоже, я тут никого не знаю. Если я с ним встречался, то где это могло быть?
— У него дом в Севилье, хотя он в нем по полгода не живет. Его жена не переносит жару, так что на это время они переселяются в Марбелью, на роскошную виллу, которую для них построила «Мехорвиста», — сказал Анхел. — Помнишь большой ужин, который я устраивал в октябре в ресторане «Ла Худериа»? Он был там.
— Меня не было, я читал тогда курс в полицейской академии.
Анхел дал ему снимок и показал Лукрецио Аренаса, располагавшегося в самом центре, тогда как Анхел притулился на самом краю двух рядов мужчин. Аренас походил на портрет, нарисованный полицейским художником, разве что по возрасту, особого же сходства не было.
— Спасибо тебе, — сказал Фалькон.
— Не потеряй, — попросил Анхел, кладя снимок в конверт.
— А как насчет твоего портрета с королем Хуаном-Карлосом? — осведомился Фалькон. — У тебя есть копия?
Оба рассмеялись.
— Его величеству не требуется, чтобы я делал для него пиар-кампанию, — сказал Анхел. — Он натурал.
— Есть какое-то продвижение, Хосе Луис? — спросил Фалькон.
— Абсолютно пусто, самому не верится, — ответил Рамирес. — Мы ничего не нашли. Если Татеб Хассани действительно жил у кого-то в этом районе, то он не выходил попить кофе, не ел тапу, не пил пива, не покупал хлеб, не заходил в супермаркет, не выписывал газет, — ничего. Никто раньше не видел этого типа, а ведь у него такое лицо, которое не забудешь.
— Какие новости от Кристины и Эмилио?
— Они посмотрели почти все большие дома в этих местах. Самшитовых изгородей нигде нет. У всех внутренние дворики, а не сады. Правда, остаются еще монастырь Сан-Леандро и Каса-Пилатос, но это мало чем нам поможет.
— Хочу, чтобы вы нашли и проверили еще один дом. Адреса у меня нет, но я знаю, что этот дом принадлежит человеку по имени Лукрецио Аренас, — сказал Фалькон. — Кроме того, я поговорил со СНИ насчет данных по телефонным переговорам имама. Они уже проверили, нет ли там номера электрика. Глухо.
— А нам нельзя самим посмотреть на эти данные по переговорам?
— Их объявили закрытой информацией, — ответил Фалькон и дал отбой.
Он поехал встретиться с охранником, который закончил смену в Археологическом музее и отправился домой. Путь был неблизкий: охранник жил на северо-востоке города. Фалькону позвонил Пабло.
— Вам это понравится, — заявил
— У меня нет полной уверенности, что из этого можно сделать какие-то далеко идущие выводы, но я убежден в одном: ваши дешифровщики могут прекратить искать ключ к несуществующему шифру в этих книгах, — заявил Фалькон. — Их наверняка просто подбросили в «пежо-партнер», а также в квартиру Мигеля Ботина, специально, чтобы нас запутать.
— И это все, что вы сейчас можете сказать?
— Позже увидимся у меня дома, — ответил Фалькон. — Надеюсь, к тому времени многое прояснится.
Квартира охранника была на шестом этаже; лифт не работал. Добравшись до дверного звонка, Фалькон успел вспотеть. Жену и детей удалили в спальни, и Фалькон выложил снимок на стол в столовой. Сердце у него билось туго и быстро; он желал, чтобы охранник нашел Лукрецио Аренаса.
— Вы видите на фотографии того пожилого мужчину?
На снимке было два ряда мужчин, всего их было около тридцати. Охранник, видимо, проделывал такую процедуру и раньше: он взял два кусочка бумаги и, отделяя с их помощью каждое лицо от остальных, пристально в него всматривался. Он начал слева и стал двигаться к центру. Он изучал их очень внимательно. Фалькон не мог вынести этого напряжения и стал смотреть в окно. Охранник провел над снимком довольно много времени. Он знал, что для старшего инспектора это очень важно, раз он не поленился доехать до его дома, чтобы показать ему фото.
— Это он, — произнес охранник. — Я в этом абсолютно уверен.
Фалькон глянул вниз; сердце у него колотилось. Но охранник показывал не на Лукрецио Аренаса, располагавшегося в центре. Он постукивал пальцем по лицу на самом краю правого ряда, и лицо это принадлежало Анхелу Зарриасу.
33
Садилось солнце третьего дня после взрыва. Пока Фалькон ехал обратно в центр, его ум замер, достигнув при этом глубокой сосредоточенности: он думал сейчас только об Анхеле Зарриасе.
Там, в квартире охранника, он порядочно рассердился. Он выхватил из кармана портрет, сделанный полицейским художником, расправил его на столе в столовой и попросил беднягу показать ему сходство. Фалькон вынужден был признать несколько обстоятельств: что все пожилые люди кажутся более молодым похожими друг на друга или невидимыми; что рост Анхела — метр шестьдесят пять, а вес — лишь чуть больше семидесяти пяти килограммов; что у Анхела нет ни бороды, ни усов и действительно имеется боковой пробор, и даже если волос у него на темени было маловато, он старательно использовал весь их наличный запас, словно давая понять, что по-прежнему возлагает на них большие надежды. Только после того, как охранник объяснил ему про линию нижней челюсти и нос, Фалькон разглядел в этом рисунке черты Анхела, как взрослый наконец видит очертания лица в облаке, в которое ему тычет пальцем расстроенный ребенок.