Тайные убийцы
Шрифт:
— Не говорил.
— Должно быть, тебе это обидно.
— Ты не понимаешь, как давят на этих людей, — сказал Флауэрс. — Он мне дал массу полезной информации: имена, передвижения и прочее. Но про Хаммада и Сауди он не сказал, потому что не мог.
— Ты хочешь сказать, что он не мог рисковать сообщать тебе о них и что потом ты действовал в соответствии с его информацией, чтобы всю вину можно было взвалить на Абделькрима Бенабуру?
— Ты быстро обучаешься, Хавьер.
— Он знал о Мигеле Ботине?
— Бенабура
— Понимаю, — задумчиво проговорил Фалькон. — И он решил, что будет удобнее передать информацию о Хаммаде и Сауди через Мигеля Ботина, вот почему он воспользовался услугами электриков, которых предложил Ботин.
— Он отлично разобрался в ситуации. Он понял, зачем приходили лжеинспекторы, ему было ясно, почему перегорел предохранитель и почему ему прямо в руки сунули телефон «нужного» электрика, — сказал Флауэрс. — Он не ожидал только, что электрики подложат бомбу, а не только поставят микрофон.
— Там был микрофон?
— Разумеется, ему надо было узнать, где этот микрофон находится, чтобы свободно вести разговоры в мечети, — проговорил Флауэрс. — Они подключили его к розетке у него в кабинете.
— Интересно, пользовались ли им и кто слушал разговоры? — полюбопытствовал Фалькон. — Что на этот счет говорит СНИ?
— Предполагалось, что микрофон установил КХИ, — сказал Флауэрс. — Ботин работал на Гамеро, а Гамеро служил в КХИ, и я никогда с ними об этом не говорил, потому что мне сказали, что в их комитете есть проблемы с утечкой информации.
— А что с той дополнительной розеткой, которую Бенабуре поставили в кладовку?
— Видимо, это было требование Хаммада и Сауди, — ответил Флауэрс. — Он со мной это не обсуждал.
— И про гексоген ты тоже не знал?
— Все должно было выплыть наружу, только когда Бенабура будет готов к тому, чтобы это выплыло.
— Он заметил наблюдение?
— Из квартиры на той стороне улицы? — уточнил Флауэрс. — Он был так поражен тем, насколько непрофессионально это делается, что даже начал думать, что это вообще не наблюдение.
— Ты об этом с кем-нибудь говорил?
— Я спросил Хуана, и он ответил, что они тут ни при чем, а потом он по моей просьбе выведал подробности насчет КХИ и сказал, что те тоже в этом не участвуют. Однажды вечером я сам заглянул в эту квартиру, но там было пусто. Никакого оборудования. Потом я больше об этом не переживал.
— Ты позволяешь мне задавать необычно много вопросов.
— Все это — давние новости.
— Похоже, тебя не волнует, что электрики Ботина заложили в мечеть бомбу.
— Волнует, Хавьер. Еще как. Я потерял одного из лучших агентов.
— Ты веришь в гипотезу СНИ?
— Что Ботин был двойным агентом? — уточнил Флауэрс. — Что исламский террорист, на которого он работал, знал о Бенабуре и хотел избавиться от имама?
— А также от Хаммада и Сауди.
— Чушь собачья, — мрачно ответил Флауэрс. — Но я
— Ты думаешь: что Хаммад и Сауди делали в Севилье со ста килограммами гексогена?
— ГИКМ не заинтересована в возвращении Андалузии под власть ислама, — сказал Флауэрс. — Приоритетная задача у них — сделать Марокко исламским государством под управлением законов шариата. Но они действительно относятся к Западу так же, как те, кого мы называем «Аль-Каедой».
— Хаммад и Сауди точно входили в ГИКМ?
— Раньше они на них работали.
— Для чего же тогда собирались использовать этот гексоген?
— И был ли гексоген где-то еще? — подхватил Флауэрс. — Это серьезные вопросы, и ответа на них нет. Когда случился взрыв, гексоген был, скорее всего, в сырой форме. Можно только надеяться, что мы получим еще какие-то зацепки, когда попадем внутрь мечети.
— Что нужно сделать с гексогеном, чтобы его можно было использовать?
— Обычно его смешивают с пластмассой, чтобы потом помещать в разные емкости. Удачнее всего было бы, если бы мы нашли, во что они собирались его упаковать. Тару.
— Но если ты хочешь разрушить здание, тебе надо просто набить гексогеном чемодан, положить его в багажник машины, разогнаться и протаранить вход?
— Точно.
— Ты знаешь, над чем сейчас работает СНИ? — поинтересовался Фалькон, вдруг осознав, что беседа с Флауэрсом начала топтаться на месте.
— Спроси у них сам, — ответил Флауэрс. — Но мой тебе совет, Хавьер: делай то, за что тебе платят зарплату. Занимайся прошлым.
У Фалькона завибрировал мобильный. Звонил Рамирес. Фалькон ушел с телефоном на кухню, подальше от Флауэрса.
— Татеба Хассани действительно видели в доме Риверо, — сообщил Рамирес. — Снаружи нам ничего не удалось узнать, но Кристина выследила женщину, которая выходила из дома. Оказалось, что это горничная, которая отвечала за комнату Хассани. Первый раз она видела его двадцать девятого мая, последний раз — второго июня. По выходным она не работает, как и все горничные в большом доме, где живет семья. Она не на сто процентов в этом уверена, но ей кажется, что он не выходил на улицу все то время, пока там жил. Он работал в офисе «Фуэрса Андалусия» в переднем доме и обычно ел там.
— Какие новости об Анхеле Зарриасе?
— Я поэтому и звоню. Он пришел в дом Риверо минут через пять после того, как там появился Хесус Аларкон. Они все там собрались. Видимо, у «Фуэрса Андалусия» намечается стратегическое совещание.
— Пусть Кристина найдет кого-нибудь, кто работал в доме Риверо в субботу вечером. В честь Татеба Хассани наверняка устраивали что-то вроде торжественного ужина, а значит, были повара, официанты и прочие.
34