Тайными тропами
Шрифт:
И коробочка, зашипев, как змея, ответила ему.
Зверомуж долго и гневно что-то говорил, бросая время от времени взгляд на Аманду. Часто звучало имя Хулио, или что-то похожее. Наверное, так называли волшебную коробочку. Не хотелось бы думать плохого, не то зверомужа можно и на дуэль вызвать. Он же не светский мужчинка, чтоб проявлять к нему снисхождение.
Аманда, быстро теряя терпение, заскрипела зубами, откинула край плаща и положила руку на эфес палаша.
— Ждать, — наконец выдал зверомуж и косо глянул на пальцы
Но одновременно с этим стоящий неподалёку пришлый щёлкнул чем-то на своём оружии, не иначе как курки взвёл. Остальные халумари быстро попрятались за телеги.
А этот здоровяк просто молча глядел, преграждая путь, лишь насупился, словно рассерженный бык. Коль начнёт землю бить ботинком, как бык копытом, сходство станет полнейшим.
Вскоре снова захрипела-защебетала коробочка, а из калитки в воротах крепости выскочил эсквайр да Петроф, тот самый, что был на пожаре стекольных цехов.
— А-а-а, госпожа Аманда! — изображая радость, заголосил он издалека.
Когда одолел ту сотню шагов, что их отделало, быстро пожал большому зверомужу руку и что-то проговорил на своём, но и без слов понятно, что, мол, всё хорошо, дальше я сам.
Зверомуж что-то буркнул, помахал над головой широкой ладонью и заорал басом слово: «Отбой!»
Пришлые быстро вернулись к суете вокруг повозок.
— Госпожа Аманда, а что же вы нам не позвонили? Мы же вам специально соорудили стеклянное око.
Начальница стражи изобразила улыбку и насколько было возможно радушно забурчала.
— Не умею я вашими очами звенеть. Свои бы от бессонницы не лопнули. Мне Её Светлость приказала узнать, что у вас случилось, — задала она вопрос по-солдатски прямо в лоб. Не обучена была интригам, да и не любила их.
— Проветриваем, госпожа, — с улыбкой проговорил эсквайр, а потом достал небольшую белую пластинку, на которой, к удивлению Аманды, был её портрет, — Вот, возьмите. Если покажете кому из наших, не обидят.
— Это ещё кто кого обидит, — прорычала начальница стражи, потихоньку теряя поводья от самой себя, того гляди, понесёт по ухабам. Терпение плескалось у самого горлышка, как кислый уксус в бутылке. Женщине очень не нравилось происходящее. И особенно не нравилось, что перед ней пытаются помахивать косточкой, как перед тупой шелудивой псиной, ожидая, что будет стоять на задних лапках и вилять хвостиком.
Но не время перечить.
— Не серчайте, госпожа, — продолжил эсквайр, — вы лучше через стеклянный глаз звякните. Вам всем и расскажем.
Халумари ещё какое-то время вкрадчиво вещал пустыми словами, а затем заботливо усадил в двуколку.
Начальница стражи молча глядела перед собой, надув губы, потому как наказ маркизы не выполнен, возвращаться с пустыми руками весьма опрометчиво, а это значит, надо проявить хитрость.
— Домой, — зло пробурчала она. А в голове снова зашевелились мысли-чётки на незримой верёвочке.
— Товарищ генерал!
— Что у вас опять? — не выдержал Петра Алексеевич, идя быстрой походкой по плацу, а вслед ему бежал невысокий Петров.
— У нас опять Аманда. Она чуть драку у колонны не устроила. Что с ней делать?
Пётр Алексеевич резко остановился, и прогрессор, не ожидавший такого манёвра, чуть не влетел своему начальнику в спину.
— Тебе в рифму ответить, или как? — огрызнулся генерал, хотя понимал, что проблем с начальницей стражи, коль встанет поперёк горла, будет не меньше, чем от нападавших скелетов. А то и больше. Но женщину можно понять — вот если бы он сам был в дальнем гарнизоне, а у стен части шум и гам, боевые верблюды с ракетницами, сухопутные корабли и папуасы с ядерными дубинками — тоже бы отправлял командира комендантского взвода разобраться, в чём проблема.
— Не знаю, — зло проронил генерал и тяжело вздохнул. — Пусть пока за ней следят, а я подумаю.
— Сказывай, Ми-Ми, — грозно нахмурив брови, проговорила Аврора, разглядывая непутёвого единоутробного брата. Он истинный лис по крови, и подлинный лис по духу, вечно попадает в передряги, в которых не то что за соломинку, за раскалённый гвоздь схватишься, лишь бы выбраться.
Карета халумарского барона медленно покачивалась на дороге, и под колёса часто попадались камушки, вдавленные в сырую землю. На одной обитой кожей лавочке разместился баронский племянник вместе со спутником, а на другой — сама Аврора, Максимилиан и сестра Стефани. Монашка была не широка в костях, потому втроём вполне поместились, хотя и было тесновато.
Надо признать, ехал барон с удобствами. Лавочка магонькая-премягонькая, обивка светлая-пресветлая, да и фонарики халумарские под потолком давали много света даже при опущенных занавесках.
— Ро-Ро, — начал братец, и воительница сразу же вспылила.
— Не называй меня Ро-Ро на людях. Я при должности. Называй, как полагается, Авророй.
— Хорошо, дорогая Ро-Ро, — с улыбкой кивнул Максимилиан.
Барончик ухмыльнулся, чем ещё сильнее уязвил самолюбие девушки. У неё даже кровь к щекам прилила.
— Сказывай! — рявкнула она.
— Хорошо, — закатил глаза братец, затем широко улыбнулся и повернулся к монашке: — Воистину богини и боги послали на моём пути святую, наделив силой и благодатью, которой я благодарен за спасение своей грешной жизенки.
Сестра Стефани затрепетала ресницами и смущённо покраснела даже сильнее Авроры. Пальцы начали от неловкости накручивать кончик сестринского пояска на палец. Ведь раньше никто так не нахваливал, а сейчас аж святой назвали.
— Сказывай, — повторила сквозь зубы Аврора.