Тайный агент, или Коронация

Сергеев Слава

И, может быть, наша публика еще увидит.

Не могу сказать, но Россия несомненно…

(Далее неразборчиво - примечание редакции)

Также очень хорошо, если ваш герой перодически куда-нибудь удаляется. Начальство ему предлагает чины, почести, звания, даже сан!.. или, на худой конец, золотую цепь длиной в 12 сяку, а он вздохнет тяжело - и с печалью на лице попросит то ли дальнюю командировку, то ли приход поглуше…

Это выглядит черезвычайно благородно.

Вспоминаю также, как в какой-то американской фильме Арнольд Шварценеггер, победив

машины, всех обняв, бросился в расплавленное олово - чтобы из случайно оставленной микросхемы Роберт Патрик и Компания случайно не воссоздали супергероя!..

Впрочем…

Возможно, я зря здесь иронизирую. Кто сказал, что наши авторы пасуют перед Холливудом? Не факт!..

Кстати, о Холливуде. Ходят упорные слухи, что по книгам г-на Ропоткина американцы собираются снимать фильму, из заграничной жизни. С какой-то ихней кинодивой в главной роли.

Но об этом позже.

Глава 10. Что сказать наместнику

Из перехваченнного письма - анонимной корреспондентке

А в наших модных журналах, мой друг, мою писанину назвали “красивой и стильной”. Вы ревнуете, а по-моему, дама, написавшая это, дура (pardon) и невесть что обо мне вообразила… (И о себе, кстати, тоже).

Особенно забавно последнее определение. Ох уж эти наши “стильные” господа где-нибудь у метро, на Московском вокзале или в журнальном киоске на фабричной окраине, красочные фото на теннисном корте или светском “пати”, среди продажных политиков, откровенной уголовщины и их разодетых в парижские шелка тамбовских марух…

Зрелище столь же жалкое, сколь и постыдное. Так и кажется, что ты в какой-нибудь Гватемале, Уганде, а то и того похуже.

Какой то журналистик тут как-то спросил меня - а что бы я дал почитать нашему Наместнику?

–  Иван Иванычу?
– с улыбкой сказал я, судорожно соображая, можно ли пошутить. Сообразил, что нельзя, и сказал с тенью иронии (так пока можно): Иван Иванычу я дал бы то-то…

Потом понес что-то о неизменяемой сущности власти, а сам подумал:

–  Опять, боже мой, опять… Я опять их боюсь…

Р. S. Представлял тут себе, совершенно абстрактно: переодеться в интеллектуала и - выступить по ТВ, причем выступить свободолюбиво, вот номер-то будет.

Этакий моноспектакль. И милость к падшим призывал. Аншлаги гарантированы.

Обнимаю Вас, мой друг…

Глава 11. Чайка. Ни больше - ни меньше

“…Он отомстил! Он отомстил!!!

За всех. За всех за нас, бедных…

А то : “застрелился Константин Гаврилыч, застрелился …”

Сколько ж можно!

На - до - е - ло! Персонажи поочередно выходили на сцену и сбивчиво признавались в ненависти к Констанин Гаврилычу, а я скажу, на самом деле - я это поняла на середине второго дубля, т.е. действия, - к настоящему автору, страшно вымолвить, к … господину Чехову.

Не зря, то ли в шутку, то ли случайно, на афише аршинными буквами - “конец комедии”.

И то - сколько же им пришлось вытерпеть, бедным…Это

что ж такое - 100 лет. 100 ! И ставят и ставят, и ставят и ставят…

Помилуйте, каждый заштатный театрик, каждый провинциальный режиссеришка норовят обязательно на этой пьесе, извините, отметиться. Как фестиваль - “Чайка”. Открытие сезона - “Чайка”. Премьера, где нибудь в Бразилии, - и опять “Чайка”. Интерпретации, постановка частями, постановка в современных костюмах, декорациях и предметах - кто то даже поставил отдельной пьесой реплики повара и горничной !

Вы знаете, мон шер, я не верю во всю эту чушь, но нельзя же так перегружать астрал!..

Ну и занесло, конечно. Такие люди, актеры. Ясное дело - взрослый человек выбирает своей профессией кривляться перед публикой. Что с него возьмешь?

Судите сами : главный герой-то наш, наш бедный Константин Гаврилыч, в одном месте стал маниаком, а писатель Тригорин в него влюбился.

За что и убил. На почве ревности к доктору.

М-да… Оно, конечно, дань моде - однополая любовь, как писал классик - “люди лунного света”, но все же, как-то это того, как-то слишком.

Хочу, кстати, заметить: дорогой мой, вы обратили внимание, что у нашего новоявленного Оскар-Уайльда почти в каждом произведении, пусть на эпиcодических ролях, но обязательно присутствуют господа с, как бы это сказать… со странными наклонностями. Эти самые “лунного света”. Говорится об этом как бы вскользь, но они - присутствуют.

Раз уж мы в прошлом письме заговорили о писателе Чехове, то мне эти персонажи напоминают (прошу прощения за дурной каламбур, но вы знаете мое отношение к русской классике - я перед ней преклоняюсь!..) гм, знаменитое ружье, которое, как известно, рано или поздно должно выстрелить : иначе зачем такой опытный беллетрист, как г-н Ропоткин, стал бы его вешать?

Однако этого не происходит.

Странно… Что интересно, ни один рецензент - ни один - об этом не написал. Испугались? Кого или чего?.. Наверное, ружья. Все, особенно вначале - деликатно промолчали. Ох уж эта политкорректность.

Но - и на солнце, как говорится, есть пятна. Неважно!

Особенно мне понравилось вначале. Выстрел, трах! бац!
– и что вы думаете - на сцене появляется наш славный г-н Пандорин. Нет, шучу, шучу, не так примитивно - просто выяснилось, что доктор, представьте, ему дальний родственник. Вот она, эстафетная палочка культуры, о которой когда-то говорила поэту царскосельская муза. Так просто.

–  А ну, - говорит наш герой (не муза), - давайте разбираться!..

И разобрался. Аж чучело сначала закрякало, а потом улетело. Мистика!..

Что помимо решения, так сказать, тактических задач, несомненно символизировало:

Всё! Конец “Чайке”! Больше ее - не будет!!!

P.S. Я сначала возмутилась, дорогой друг, на что руку поднимают! А потом подумала: и правильно. В конце концов, кто будет сейчас читать пиесу в журнале? Никто. А так - может, и прочтут.

К тому же, действительно, прямо просится: все у этого Чехова стреляются.