Тайный агент Ника

Селезнёв Виктор

'Боже, какое примитивное мышление!', - подумала Ника.
– 'Неужели, все военные такие?! Хотя нет, не все.' - Она покосилась на молчаливого Васильева внимательно следящего за разговором.

Девочка тяжело вздохнула:

– Ладно. Все равно от меня здесь ничего не зависит. Видно, придется мне и дальше заниматься устранением неугодных. Очень жаль, что именно таким способом приходится благодарить государство за подаренную мне жизнь, за замечательные способности, знания и умения. А я ведь всегда хотела использовать их во благо людям.

Ника опустила взгляд на свои руки, сложенные на столе в замок.

– А куда же ты их используешь, глупышка?! Неужели, ты не понимаешь,

что своей работой ты уже приносишь пользу людям. Многим людям! Ты просто убираешь с дороги негодяев, осмелившихся мешать государственной политике. Политике, которая как раз и направлена во благо людям, на обеспечение стабильности в государстве и на улучшение уровня жизни граждан.

Ника приглушенно усмехнулась:

– Если бы так оно и было на самом деле. Мне бы очень этого хотелось...

Комната вновь погрузилась в задумчивое молчание.

Громов сидит со слегка погрустневшим лицом и теребит в руках перьевую ручку с позолоченным наконечником. Яркое солнце за окном щедро поливает всё своим неисчерпаемым теплом, обещая на сегодня отличную, по-летнему теплую погоду. А ведь апрель только начинается.

Молчание не могло продолжаться вечно и первым его нарушил Васильев:

– Ника! У тебя ведь завтра очередной экзамен по выживанию. Не так ли?

– Так.

Громов вдруг что-то вспомнил и оживился:

– Кстати, Ника, я как раз хотел тебя об этом проинформировать.

– Слушаю.
– Ника изобразила внимание.

– Ответственная группа назначила место твоей высадки в районе чуть к юго-востоку от истока небольшой таёжной речушки под названием... э-э... Тем-чего-то. Короче, не помню названия. На севере Красноярского края, в общем.

– Река Тембенчи, - молниеносно подсказала Ника. У неё в памяти была сфотографирована вся карта.

– Ах ты мой компьютер ненаглядный! Конечно, Тембенчи. Чёртовы эвенки! Понапридумывали словечек. Ни один нормальный человек не запомнит. Ладно, бог с ними. Название теперь не важно. Просто, мне не нравится то место. Такая глушь - другой такой не найти! Ты оттуда будешь месяц выбираться, учитывая твои суперспособности. Там ведь сейчас мороз пятнадцать градусов и сугробы по колено. А населенных пунктов нету на сотни километров вокруг. Чтоб ты месяц шлялась по тайге - это меня не устраивает. Ты мне можешь понадобиться уже через недельку. Поэтому я сказал, чтоб тебе сменили место высадки. Так что благодаря мне твое завтрашнее испытание окажется не более чем приятной прогулкой. Почему же ты не спрашиваешь про место?! Неужели не интересно?!

– Ну?!
– почти равнодушно буркнула Ника.

– Баранки гну! Северо-восток Омской области. Южная тайга. Снега нет. Тепло. Местность, правда, болотистая. Но я думаю, что у тебя хватит ума, чтобы не забрести в болото или, тем более, увязнуть в нём. Тебе будет совсем несложно пройти это испытание. А ну-ка улыбнись. Сделай мне приятное!

Ника отреагировала на просьбу должным образом и сменила угрюмую физиономию на широкий оскал белоснежных зубов.

– Вот! Совсем другое дело!
– обрадовался Громов.
– Фальшиво, но приятно!
– Полковник рассмотрел улыбку и тяжело вздохнул.
– Когда же ты, наконец, полюбишь меня по-настоящему?!

– Может, когда вырасту.

– И когда же ты вырастешь?

– Не скажу, - ответила девочка с легкой несерьезностью в голосе.

– Если б ты знала, как мне иногда надоедают твои глупые заморочки, - проворчал Громов.
– Я понимаю, что ты считаешь меня недоумком, хотя и не говоришь этого вслух. И я готов это понять, и даже принять, как это ни странно. Твои способности, знания, уровень мышления позволяют тебе иметь собственные

суждения о мире и о людях. Хотя тебе всего лишь неполных двенадцать лет, очень немногие взрослые могут сравниться с тобой по знаниям и интеллекту. Но, пожалуйста, пойми одно, Ника. Я всю жизнь был военным. А для военного личное мнение - непозволительная роскошь. За меня думают другие. Те, кто на самой вершине. А мы лишь исполнители. Просто исполнители чужих приказов. Скажут мне завтра, допустим, послать всех вас в смертельный бой с целой армией - и что делать? Хотя это и глупо, придется мне так и сделать. Я просто исполнитель. И какая бы ни была моя работа, хорошая или плохая, я буду её делать. И буду стараться делать её исправно. Потому что это всё, что я умею и могу делать. Я возглавляю Проект, но я не вхожу в правительство и не участвую в управлении страной. И меня это вполне устраивает, потому что я не гожусь для работы наверху. Там должны быть профессионалы, умные, опытные люди. Люди с фантазией и идеями, необходимыми для нахождения компромиссных решений и выходов из тупиковых ситуаций. А я не такой! Если мне доверят управление предприятием или кораблем, то ничего путного из этого не получится. Предприятие обанкротится, а корабль потонет. Тем более, я не гожусь для управления страной. Я работник военной спецслужбы и занимаюсь исполнением чьих-то прихотей. Это моя работа. Это моя судьба...

Произнесенные вслух раздумья Громова выглядели как исповедь обреченного. Ника ощутила чувство жалости к этому грозному, высокопоставленному и, в то же время, глубоко несчастному человеку. Странным было и то, что жалость пришла к ней. Впервые за все прожитые годы. Добрые чувства были для нее непозволительной роскошью. Всю жизнь её учили быть хладнокровной, жестокой, безжалостной убийцей. И только чудом она не стала послушной маленькой зомби. У неё было собственное 'Я', к которому военным приходилось подстраиваться, чтобы заставить работать на себя и при этом не спровоцировать к побегу.

– Я очень рада за вас, что вы поднялись до самокритики и самоанализа. Это значит, что для вас не всё потеряно. И, пожалуйста, извините меня за дурные намеки. Впредь, я постараюсь быть более высокого и уважительного мнения о вас. Думаю, вы ещё можете стать хорошим человеком.

К удивлению Громова, Ника говорила очень серьезно и вполне искренне. Сказав, что думает, она даже добродушно улыбнулась полковнику.

Некоторое время он разглядывал её улыбку печальным взглядом, а потом тяжело выдохнул:

– Нет, Ника. Для меня всё кончено.

Через минуту девочка вновь узнала прежнего Громова. На его лицо вернулась злорадная ухмылка и еще минут десять он нес привычную околесицу. Наконец, его болтовня исчерпалась и Ника смогла распрощаться с ним и с Васильевым, который на протяжении долгой беседы почти в ней не участвовал. Он только слушал и запоминал. Такой уж был характер у этого Васильева.

* * *

Ника вышла из главного корпуса. Солнце стояло высоко. На небе ни облачка. Не жарко, но и не холодно. Градусов пятнадцать.

Ника не спеша прошла через тихое безлюдное пространство между корпусов. Здания остались позади. Перед ней открылась широкая лужайка. Постройки занимали небольшую часть площади, отведенной под Проект. Остальная часть была нетронутой, природной. И это хорошо. Есть где отдохнуть, расслабиться, подышать свежим воздухом.

Лужайка была холмистой, покрытой густой зеленой травой. Среди сочной травы пробивались желтые головки мать-и-мачехи. Лужайку окаймляла небольшая рощица из стройных березок. Там за деревьями - высокая железобетонная стена с лазерной сигнализацией. Она ограждает Проект от остального мира.