Тайный агент Ника
Шрифт:
Ника многое хотела рассказать Громову. Но знала, что он её не поймет.
– Люди многое вынуждены делать против своего желания. Ты лучшая из ребят. И у тебя есть определенный опыт в таких делах. А опыт многое значит. Хочу, не хочу, но тебе придется делать ту работу, какую тебе прикажут. Такова твоя судьба.
Громов говорил ей это искренне и без злобы, но не видел поддержки и понимания в глубине голубых глаз:
– Я думаю, ты просто скромничаешь. Ты отлично поработала. Я до сих пор поражаюсь тем, как ты мастерски сама разработала всю операцию. Подстроить всё под несчастный случай. Очень профессионально.
По плану Ники, через несколько минут после того, как она покинула квартиру, анонимный звонок сообщил в аварийную службу, что из такой-то
– Они слишком много знали, - продолжал Громов, наслаждаясь глубиной своих мыслей. Хотя какая глубина мыслей может быть у человека с одной извилиной? Он же, естественно, считал себя довольно умным и здравомыслящим человеком.
– Знали то, что им не положено знать и хотели узнать ещё больше. Они осмелились встать на пути государственной машины. И она их раздавила, как клопов. Эта машина состоит из множества взаимосвязанных винтиков, таких как президент, члены правительства, спецслужбы, военные, я, ты Ника, другие ребята. Но, выполнив вчерашнее задание, ты стала более важным элементом этой машины, чем была прежде. Я поражен, как просто и гениально ты всё задумала и осуществила. А ведь страшно и подумать, мы ведь сначала планировали пистолет с глушителем и пару хлопков в голову.
– Да уж, на большее у вас мозгов не хватает, - съязвила Ника.
– После этого газеты и телевидение весьма долго обсуждали бы, кто и с какой целью застрелил в одной квартире известного журналиста и бывшего работника военной спецслужбы. Представляете?
– Не хочу представлять такой ужас.
– Громов неприятно скривил губы.
– Хорошо, что у меня есть ты, Ника. Что бы я без тебя делал? А ты ещё не хочешь работать.
– Хорошенькая работёнка бегать для вас за 'поллитрами'.
Ника опять рассмешила Громова.
– Шутница!..
– отметил полковник, добродушно погрозив ей пальцем.
– Ну, ладно. Идем дальше. А то я забуду сказать тебе о главном.
– О каком главном?
– О Втором Главном Управлении, - сказал полковник, сопровождая свои слова многозначительной улыбкой.
– О 'Двойке' что ли? Управление разведки?
– Угу.
Ника на миг потеряла веселое выражение лица. Но не более, чем на миг.
– Да, 'Двойка' - это действительно серьезно, - согласилась Ника и отразила на лице искренний интерес.
– Ещё бы!
– воскликнул Громов.
– Так вот. Ты, конечно, знаешь, что вся вчерашняя операция снималась на скрытую видеокамеру. Как обычно. Представь себе, сегодня утром, около девяти, мне позвонил сам начальник Второго управления. Представляешь?
– Да, это большая честь. Особенно для вас.
– Короче, вчера вечером он посмотрел видеозапись. И ты знаешь, ему понравилось. И даже очень. Просил передать тебе свои похвалы.
– Ну, похвалил он меня. И всё что ли?
– слегка удивилась Ника.
– Стал бы он из-за этого звонить, - фыркнул полковник.
– У него появились кое-какие планы насчет нашего Проекта. Второе управление хочет перевести Проект под свое теплое крылышко. Представляешь, какое счастье?
– Хм. Не дай бог такого счастья. Это больше похоже на кошмар.
– Почему ты так думаешь?
– удивился полковник.
– Потому что я слишком хорошо знаю, чем занимается это Управление. Сотрудничество с ними не сулит нам ничего хорошего.
– Да что ты знаешь о 'Двойке'!
– почти возмутился Громов.
– Ника, ты же умная девочка! Неужели, ты не понимаешь?! Это же самая таинственная и могущественная спецслужба в мире. Это не просто военная разведка. Это нечто большее. Как огромная летучая мышь, распростёршая в ночи свои невидимые, зловещие крылья
'Мания величия в начальной стадии', - подумала Ника, выписывая полковнику мысленный диагноз.
– Согласна. Это действительно очень сильная и могущественная организация. И я отлично понимаю, что вам очень хочется стать её частью. Но одумайтесь! Я прошу вас, одумайтесь! Они же нас будут использовать как расходный материал. Здесь, в Управлении СТРАТИС мы более-менее прикрыты. Здесь, проводят исследования. А там будет работа. Вы знаете, что у них за работа? Их сейчас активно используют для прикрытия тёмных делишек, связанных с торговлей оружием. Там слишком большие деньги крутятся. Мне придется безвылазно участвовать в их карательных операциях. Убей того, грохни этого, третьего, десятого. Опять эта кровь! Там где большие деньги - там нет места дружбе, чести, каким-то правилам, принципам. Там грязь, подлость, предательство и смерть. Сплошная смерть! Эта кровавая машина может перемолоть и вас, если вы туда влезете. Неужели, вы мало получаете и вам не хватает на жизнь?..
Ника пригвоздила Громова строгим, сверлящим взглядом так, что он не смог его выдержать и отвел глаза. На его лице отражались черты невыносимого и мучительного раздумья. На мгновенье стало так тихо, что стало слышно как в кабинете осторожно качается маятник дорогих офисных часов в виде высокой башенки.
– Ника правильно говорит, - неожиданно сказал молчавший до этого подполковник Васильев.
– Нам не стоит туда соваться. Будет лучше остаться в СТРАТИСе.
Ника никак не отреагировала на эти слова, а Громов продолжал мучительно думать.
Наконец, он приглушенно хмыкнул и изобразил на лице кривую улыбку:
– Нас и спрашивать никто не будет. Если 'Двойка' захочет нас прибрать к рукам, то так оно и будет. Хотим мы этого, или нет. А у тебя, Ника, руки итак уже запачканы. Я не понимаю, чего ты боишься?
– У меня руки запачканы не по своей воле. Мне противно делать то, что вы мне приказываете. Но что делать. Я же не могу ослушаться.
– А я тоже делаю то, что мне приказывают, - сказал Громов.
– Мне может тоже многое не нравится. Но эмоции приходится отбрасывать. Мы просто пешки в чужой игре. А если пешка хочет стать ферзем или хотя бы выжить, она не занимается демагогией и делает дело, убивает другие фигуры. Иначе она сама погибнет. А про идеи великого гуманизма, которые ты мне тут проповедовала, лучше забудь. Тебе же лучше будет. Подумаешь, люди гибнут. Ещё нарожают, если надо будет!