Тайный брак
Шрифт:
Слезы хлынули из моих глаз, и Агнесса поторопилась сказать:
— Мы сделаем для вас все, миледи, чтобы вы так не страдали.
Остальные тоже заверили меня в этом, и, глядя в их добрые лица, слушая утешительные слова, я почувствовала облегчение.
— Слава Богу, у меня есть ребенок, — сказала я, но тут же страшное сомнение закралось в душу. — Вы не думаете, что у меня захотят его сразу отнять? — произнесла я с ужасом.
— Пускай только попробуют, мы все встанем на вашу защиту! —
— Но ведь он король, — сказала я печально, — а короли, как известно, собственность их страны. О, чего бы я только ни отдала, чтобы он не был королем! Когда думаю, что на эту крошечную голову опустится столь весомый предмет, как корона…
— Не говорите так, миледи! — перебила меня Агнесса. — Она прекрасно подойдет ему! Многие мужчины мечтали бы…
— Корона уже убила его отца, — сказала я. — Вернее, погоня за еще одной короной.
Мои собеседницы в изумлении воззрились на меня, а я продолжала:
— Да, да… Не смотрите так… Он погиб на войне… Из-за войны, которую сам же начал. Если бы он не отдавал всю душу ратным делам, то сейчас бы жил… с нами…
На эти слова я так и не получила ответа и поняла, что, вероятно, мне не следовало произносить их. Кроме всего, они вообще бесполезны теперь — только растравляют сердце, а мне надо думать о ребенке и о том, как дальше жить в новых обстоятельствах.
Женщины продолжали молчать, и я заговорила о другом.
— Расскажите, — попросила я, — что здесь происходило в мое отсутствие?
Собеседницы заметно оживились.
— Главная новость, — сказала Агнесса, — женитьба герцога Глостера.
— На ком же?
— На леди Жаклин Баварской.
— Но ведь она все еще замужем за герцогом Брабантским, насколько я знаю! Как же они посмели?
— Тот брак расторгнут. Так она, по крайней мере, говорит.
Антипапа будто бы сделал это, и она стала свободной.
— Но, вероятно, такой поступок все равно вызвал возмущение у многих?
— Судя по всему, ни герцога, ни леди Жаклин чужое мнение нисколько не волнует.
— Однако ее прежний муж — двоюродный брат герцога Бургундского, — сказала я. — Это может вызвать гнев у них обоих.
— Молодожены, видимо, не собираются ни на кого обращать внимания, — повторила Агнесса. — Впрочем, уже стало известно, что герцога Бедфорда привел в ярость поступок его брата. Ведь бургундцы не те люди, что потерпят вмешательство в их дела. Они тоже наверняка зарятся на владения Жаклин, не так ли?
Меня поразило, как Агнесса разбирается в подобных хитросплетениях, но я не могла не согласиться с ней и утвердительно кивнула.
— Герцог Бедфорд, — сказала Джоанна, — как я думаю, опасается, что из-за этого может потерять в бургундцах союзников…
— Да, Жаклин и Глостер поступили безрассудно, — согласилась я после некоторого раздумья и потом спросила: — Они очень любят друг друга?
Джоанна язвительно улыбнулась:
— Что касается герцога, — ответила она, — то, как говорят, он безмерно влюблен сразу в четверых: в Эно, Зеландию, Голландию и Фрисландию.
— А Жаклин? — поинтересовалась я, тоже не сдержав улыбки.
— Жаклин влюблена в свою уверенность, в то, что ее новый супруг будет биться, как лев, за возвращение ей утерянных владений.
Я не растеряла еще тогда своей девичьей наивности, потому что спросила:
— Что же, выходит, этот брак исключительно по расчету и ни о какой любви нет речи?
На что более умудренная в жизненных делах Агнесса сказала:
— Разве не таково большинство браков на свете?
Я вспомнила обстоятельства собственного замужества и в некотором смущении опустила голову.
— Вы правы, — призналась я. — Мой брак начинался так же. Правда, не по моей вине. Но совершенно неожиданно он стал по-настоящему счастливым для меня.
— И для короля Генриха тоже, миледи, — сказала Агнесса.
— Да, мы были счастливы. Это святая правда… Когда находились вместе…
Снова слезы навернулись мне на глаза, и мои добрые собеседницы поспешили заговорить о другом.
Мы долго болтали о разных пустяках, и мне стало гораздо лучше, я почувствовала благодарность к моим все понимающим наперсницам.
Прошло не больше недели после моего возвращения в Англию, когда ко мне прибыли посланцы из Франции. Я сразу поняла, что вести, принесенные ими, снова не обрадуют, и с тревогой ожидала начала разговора.
После некоторого колебания, после того, как я попросила их сообщить о цели своего прихода, один из них заговорил.
— Мадам, речь идет о вашем отце.
— Об отце? Что с ним?
На протяжении всей моей жизни с ним связывалось столько одинаково тревожных минут, месяцев и лет, что я не сразу догадалась, о чем еще могут сообщить эти люди.
— Он умер, мадам, — услыхала я.
Я молчала. Перед глазами возник мой бедный отец, как рыдал он при нашей последней встрече. А впервые я увидела его, когда он пришел к нам в комнату для занятий. Я отчетливо видела его широко открытые безумные глаза, слышала крики о том, что он стеклянный и сейчас разлетится на мелкие осколки… А сколько раз он требовал убить его. Голоса посланцев куда-то отдалились от меня. Я видела только, как шевелились их губы. Наконец их голоса прорвались сквозь боль.