Тайный гость

Молоденький риэлтор заливался соловьём:

– Обратите внимание на прекрасный большой участок правильной формы. Близость соснового бора, хорошие соседи…

Константин Соколан слушал, осматривался и кивал. Дача ему пока нравилась. Участок и вправду оказался немаленьким, умиротворяюще пахло хвоей, дом был совсем новым и, хотя он планировал строить жилище под себя, на первое время вполне сгодился бы.

Когда парень-риэлтор дошёл до «хороших соседей», штакетина в заборе в конце участка, рядом с тем

местом, где они стояли, закачалась, отодвинулась и в неё просунулась смешная девчачья мордашка, выражавшая крайнюю степень любопытства. В это же время, как по команде, со стороны соседей слева, где до этого царила благостная тишина, раздался дружный разноголосый вопль аж нескольких детей, судя по всему двух-трёх мальчишек, вышедших из младенческого возраста, и стольких же или около того крох, чей пол по голосам Константин определить затруднился.

Соколан замер. Риэлтор тоже, тут же покраснел и испуганно уставился на клиента. Он хорошо помнил странные, на его взгляд, требования этого симпатичного, молодого ещё мужика, совершенно не похожего на мизантропа: поменьше соседей и никаких детей. Категорически.

Константин посмотрел на розовые от смущения щёки мальчишки-риэлтора, на забавную любопытную мордаху между штакетинами с облупившейся зелёной краской и неожиданно для себя самого подмигнул обоим. Парень оторопело моргнул и уставился на него во все глаза, даже рот приоткрыл совсем по-детски, а девчонка потешно задёргала упругой загорелой щёчкой, тоже пытаясь изобразить что-то похожее на подмигивание.

Соколану стало жалко старательного юношу, который, как тот сам рассказал, пока они добирались до этого дачного посёлка, был старшим сыном в многодетной семье, учился на врача, а летом помогал маме-риэлтору. Мальчишка обожал своих троих младших братьев и сестёр, да и всех детей скопом, и собирался стать педиатром. И дикие, на его взгляд, требования клиента были ему явно непонятны, хотя он и старался это не демонстрировать. Но Константин, разумеется, заметил.

В возрасте риэлтора-педиатра Константин тоже бы никогда не стал настаивать на отсутствии в округе детей. Но тогда он ещё ничего не знал о своём будущем… А если бы даже и знал…

Иногда, когда он думал об этом, ему казалось, что, знай он о том, что случится, непременно что-нибудь придумал и смог бы всё изменить. А порой он очень в этом сомневался…

Немного отойдя от потрясения, юноша попытался исправить ситуацию и вновь зачастил, уже, впрочем, не надеясь на благополучный исход дела:

– …Развитая инфраструктура, водопровод, магистральный газ. Соседи только слева и сзади. Справа от этого участка… вот, посмотрите, пожалуйста… начинается сосновый бор, ухоженный, без бурелома. А ещё… – Мальчишка даже сделал театральную паузу, так ему самому нравилось то, что он собирался сказать. – Буквально в ста метрах, за деревьями, есть прекрасное чистое озеро с песчаным дном. Причём оно расположено на территории дачного кооператива и посторонним путь сюда закрыт. Большая, большая редкость!

Константин зачем-то – ведь было уже понятно, что покупать участок с такими соседями он ни за что не станет – слушал. Девчонка, которая так и торчала, просунув круглую голову между штакетинами, – тоже. Орава детей

на участке слева вопила, судя по всему, играя в индейцев. А ещё щебетали птицы, пахло летом и давно забытым счастьем… И Константин вдруг кивнул:

– Меня всё устраивает. Назначайте сделку. – И не поверил сам себе.

Риэлтор тоже не поверил, снова вытаращился на него, похлопал длинными ресницами, похватал воздух ртом и, сглотнув, ошарашенно пробормотал:

– Хорошо, Константин Дмитриевич. Конечно.

Вышло это у него не слишком внятно, сдавленно. И Соколан с девчушкой дружно рассмеялись, посмотрели друг на друга и захохотали уже в голос. Потом девочка, так ничего и не сказав, исчезла. Только штакетина закачалась на единственном удерживающем её гвозде. Константин даже расстроился. Но уже через пару минут поверх забора слева, затянутого буйно разросшимся диким виноградом, показались сразу четыре головы: уже знакомая девчачья и ещё три мальчишечьи.

– Вот он, – беспардонно ткнула пальцем в Соколана девчушка.

– Здрасьте, – хором поздоровались вежливые мальчики. А потом старший, лет восьми, пацан, полностью игнорируя присутствие Константина, авторитетно сказал остальным:

– Не, он не купит. Крутой слишком. Я его тачку видел у ворот. Таким дома нужны – во. – Он широко растопырил руки и чуть не упал назад, но каким-то чудом удержался. Возможно, поддержали остальные дети. – А тут дом небольшой, бассейна или ещё чего такого нету. Папа говорит, у нас место неста… несту… не-статус-но-е. Вот. Так что не, не купит.

– А вот и купит, правда, дядь? – обратилась к Константину, словно он был её старым добрым знакомым, за подтверждением девочка. И тот в очередной – уже третий за последние десять минут – раз удивив самого себя, кивнул:

– Куплю.

Риэлтор позади него довольно запыхтел, напомнив Соколану этим ёжика, который жил у него в детстве и вот точно так же пыхтел, когда маленький Костик приносил ему еду.

Из-за детей и винограда вынырнула темноволосая женская головка.

– Здравствуйте! Простите нас, пожалуйста, – приветливо улыбнулась Константину и риэлтору молодая женщина и строго скомандовала детям:

– Дамы и господа, брысь с забора. Неприлично заглядывать на чужие участки. Не мешайте людям.

– А к вам я заглядываю, – тут же заметила неуёмная девчушка.

– А мы не чужие. – Женщина, очевидно, стала по очереди снимать детей с какой-то опоры, на которую они взгромоздились, чтобы увидеть происходящее за забором. Те попытались протестовать, но соседка погасила протесты на корню:

– Бегом мыть руки и есть мороженое.

– И я? – спросила уже не видимая из-за буйно разросшегося винограда малышка.

– Конечно.

– И я! И я! – радостно запела девочка и, судя по топоту многих ног, вместе со своими друзьями унеслась куда-то в глубь соседнего участка.

– Ещё раз прошу нас извинить, – снова выглянула соседка, – мы не всегда такие буйные и приставучие.

Из-за забора раздался дружный младенческий рёв. Женщина посмотрела на Константина, засмеялась и развела руками:

– Хотя, наверное, в это трудно поверить. – Она обернулась назад и ласково пообещала ревущим детям:

– Надя, Люба, иду.