Тайный код Конфуция

Маслов Алексей Александрович

Он ищет себе оправдания в том, что и древние мудрецы также были отвергнуты, и они также были гонимы и не поняты. Это его в известной мере успокаивает и даже приближает к статусу высоких посвященных древности. «Отверженными были Бо И, Шу Ци, Юй Чжун, И И, Чжу Чжан, Люся Хуэй и Шао Лянь» (XVIII, 8). Причина проста – они «не отказались от своих устремлений и не опозорили себя». Он ценит их и за то, что они могли «приспосабливаться к обстоятельствам» – это как бы объяснение тому, почему сам Конфуций вынужден служить даже неправедным правителям. Но поразительным образом эти мудрецы древности либо сумели возглавить целый народ, либо наоборот, удалялись в отшельники,

становясь магами и медиумами. Конфуцию же не доступно ни то, ни другое. Он потерялся, он страдает и ищет оправдание – не перед другими, но, прежде всего, перед самим собой.

К концу жизни Конфуций подходит разочарованным, усталым человеком (Худ. Хуан Чжэнь, XIX в.)

Это – трагическая жизнь великого учителя, который самим тезисом о служении правителю пытается оправдать многие свои противоречивые поступки и неудачи. По сути, порою ему некому служить – ведь Конфуций часто оказывается гоним или просто прохладно принимаем при дворах правителей.

Записи его учеников, обобщенные в «Лунь юе», открывают нам настоящую драму жизни великого наставника – человека, который стремился с помощью магических знаний, привнести порядок в общество. Но он оказывается отторгнут как самими мистиками, так и некоторыми правителями, которые очень редко по-настоящему пользовались его советами.

«Лунь юй»: отвергнутый и гонимый

VII, 5

Учитель сказал:

– О, как я опустился! Уже давно не вижу во сне Чжоу-гуна.

Чжоу-гун – сын чжоуского Вэнь-вана (XI в. до н. э.), один из наиболее чтимых Конфуцием правителей древности, основатель царства Лу. Здесь Конфуций говорит по сути о своем «отпадении» от мира духов из-за постоянной сует мирских дел.

IX, 9

Учитель сказал:

– Феникс не прилетает, Хуанхэ не шлет своих знамений! Конец мне!

Самый яркий пример крушения надежд Конфуция и отпадения от мистической традиции – Небо в виде знамений перестало говорить с ним.

XIV, 21

Чэнь Чэнцзы убил правителя царства Ци Цзянь-гуна. Кун-цзы, совершив ритуальное омовение, пошел на аудиенцию к лускому царю Ай-гуну и сказал:

– Чэнь Хэн (Чэнь Чэнцзы) убил своего государя. Прошу покарать его.

Ай-гун ответил:

– Доложи главам трех семей!

Кун-цзы вышел и сказал сам себе:

– Поскольку я также занимаю сановный ранг, следующим за высшим рангом дафу, то я не мог не доложить лично правителю. А он говорит: «Доложи главам Трех семей!»

Учитель доложил главам трех семей, но и они отказались. Конфуций и им сказал:

– Поскольку я занимаю сановный ранг, я не мог не доложить.

Чэнь Чэнцзы был советником правителя царства Ци – Цзянь-гуна (484–481 гг. до н. э.) и, убив 480 г. до н. э. своего правителя, нарушил все нормы ритуальной морали. Конфуций отправляется к правителю своего царства и требует покарать нарушителя, послав войска, и восстановить справедливость. Но Ай-гун, использую бюрократическую процедуру, по сути отказывается. Также как и отказываются главы трех семей Цзи, Мэн и Сунь, в чьих руках фактически находилась власть в государстве. Это – яркий пример того, что советы

Учителя часто приходились «не ко двору» правителей того времени и их политическая целесообразность для них была не ясна. Конфуций также подчеркивает, что он требует покарать нарушителя, потому что сам Конфуций занимает пост и должен выполнять свои обязанности.

XIV, 32

Вэйшэн My сказал Кун-цзы:

– Цю (т. е. Конфуций)! Что ты здесь делаешь? Наверное, опять хочешь продемонстрировать свое красноречие?

Конфуций ответил:

– Я не собираюсь проявлять красноречие. Я здесь, лишь потому, что мне претит невежество правителя.

Вэйшэн My предположительно был отшельником и мистиком из царства Лу. Здесь он, называя Конфуция по имени, тонко насмехается над ним, так как Конфуций решил пойти на службу в царство Вэй к правителю Лин-гуну, известному своим неправедным поведением.

XIV, 35

Учитель сказал:

– Никто не знает меня.

Цзы Гун спросил:

– Почему так вышло, что Вас никто не знает?

 Учитель ответил:

– Не ропщу на Небо, не виню людей. Изучая низшее, я постигаю высшее. И если, кто и знает меня воистину, то не Небо и это?

XIV, 38

Цзы Лу заночевал у ворот Шимэнь. Утром стражник спросил:

– Откуда пришел?

Цзы Лу ответил:

– Я из учеников Конфуция.

Тогда стражник сказал:

– А, это тот, кто, зная, что ничего не получится, все же продолжает свое дело!

XIV, 39

Однажды, когда Учитель жил в царстве Вэй, он бил в каменный гонг. Один человек, что проходил мимо ворот дома Куна с корзиной с травой за плечами, сказал:

– Сколь много души вкладывает сей человек в удары в гонг!

Еще немного послушав, добавил:

– Эти удары, как стук падающих камней, рождают у других лишь раздражение: ах, никому не понять меня… Ну, и пусть никому не понять тебя – остановись, наконец! [В «Каноне песнопений» говорится]: «Где глубоко, там я в одеждах переплавлюсь, а где мелко – лишь край платья подниму».

Учитель сказал об этом человеке:

– Он такой решительный! Его не страшат трудности.

По мнению комментаторов, человек с корзиной травы за плечами – один из отшельников. И в его устах звучит осуждение тем, что Конфуций лишь раздражает людей своими речами.

XVIII, 3

Циский правитель Цзин-гун, раздумывал, по какому разряду принять Конфуция. В конце концов решил:

– Я не могу его принять как цзиши. Приму-ка я его по разряду, среднему между цзиши и мэнши.

А затем, подумав, сказал:

– Пожалуй, стар я уже и не смогу использовать его на службе.

Конфуций покинул царство Ци

Цзиши – титул первого сановника.

XVIII, 5

Чуский безумец Цзе Юй, проходя мимо Конфуция, проговорил нараспев:

– О, феникс! О, феникс! Как же упала твоя добродетель! Нельзя осуждать других за то, что было, а то, что будет – еще будет. Брось все! Брось все! Ныне опасно участвовать в управлении.