Тайный наследник для миллиардера

Тоцка Тала

Я молчу, переваривая услышанное, а Анна говорит, не останавливаясь.

— Сумму контракта вам озвучивала Ольга, и это только оплата услуг. Она разбивается на три части, оплата производится в конце каждого триместра. Все потребности в течение беременности оплачиваются отдельно. Это очень большие деньги, Полина.

Опускаю голову. Они не очень большие. Они огромные.

— И, по сути, в течение беременности вам выплатят все. За исключением третьей выплаты, ее вы получите только после родов. И еще, — голос Анны становится сухим, будто щелкает затвор огнестрельного

оружия, — самое важное — конфиденциальность. Никто, я подчеркиваю, НИКТО не должен знать об этом контракте. Моральные издержки я тоже вам компенсирую, но все ваши родственники и знакомые должны считать, что это ваш ребенок. А еще лучше будет, если вы максимально сузите круг общения на время беременности.

Заставляю себя кивнуть, потому что во рту становится сухо, а внутри раздается целый перезвон тревожных колокольчиков.

Это потому, что я волнуюсь. Потому что в глубине души все еще считаю это недопустимой дикостью. А главное, жалость к несуществующему пока малышу никуда не девается. Приходится затолкать ее подальше туда, где лежат аккуратно сложенные «ангельские» крылышки от «Victoria’s Secret».

Конечно, я справлюсь, зря что ли на мне полдня испытывали методики дистанцирования? Я буду думать о том, что через каких-то девять месяцев моя мечта станет реальностью, я стану студенткой вуза в Британии, как и хотела. А ребенок, который поживет во мне некоторое время, станет утешением для бездетной Анны и ее богатого мужа.

Но даже распрощавшись с Анной не могу отделаться от ощущения, что этот малыш для нее не цель, а средство. Такое же, как и я. И мне снова становится его жаль.

Глава 4

— Князева! — слышу удивленный возглас. — Ты что здесь делаешь?

Оборачиваюсь и вижу у входа в клинику Лену Харину, бывшую одноклассницу. Она улыбается и радостно машет, и я тоже машу в ответ, навешивая улыбку. Я внутри напряжена, так что улыбка получается немного натянутой, но Ленка как будто не замечает.

После девятого класса она ушла в медицинский колледж, поэтому я не удивлена, что вижу ее в клинике. Скорее, я не ожидала встретить одноклассницу именно в этом медцентре.

Судя по ее изумленному взгляду, она меня тоже. У нас у обеих не те доходы.

— Я пришла на обследование к… доктору Ермаковой, — заглядываю в напоминалку в телефоне, проверяя, не перепутала ли я фамилию доктора.

— К Татьяна Валериевне? — восклицает Ленка. — Так я у нее работаю медсестрой.

— Ты уже закончила колледж?

— Доучиваюсь. Меня сюда устроила мамина знакомая, я недавно работаю. Можно сказать, сейчас на испытательном сроке. Идем, — кивает она на стеклянную дверь, и мы вместе входим в прохладный холл медицинского центра.

Вокруг все та же стерильная чистота и глянец. Мне нужно в регистратуру, хотя здесь это, скорее, ресепшн — стильная стойка с улыбающимися девушками-администраторами.

— Поль, я пойду, — торопится Ленка и добавляет, понизив голос: — Давай не показывать, что мы знакомы. У нас все помешаны на конфиденциальности. А после смены можем встретиться и поболтать.

Согласно

киваю и направляюсь к администраторам. Конфиденциальность — это как раз то, что мне нужно. Я предварительно подписала целый пакет документов, на это ушло полдня. И одним из первых было как раз обязательство о неразглашении договоренностей.

Оформляю карточку и иду в кабинет доктора. Ермакова мне нравится, ее подход точно такой, как и у психолога, с которым мы начали работать: все процедуры, которые нужно пройти — всего лишь рядовое рутинное обследование. И любые мысли о предполагаемом ребенке от себя лучше отгонять.

По результатам обследования будет видно, подошла я им или нет. Пока ничего для меня незнакомого не происходит — анализы, ультразвуковое исследование, походы по врачам. Но здесь это организовано так удобно, что я не испытываю никакого дискомфорта.

В университете началась сессия, но график посещений клиника полностью подстраивает под меня. И скажу честно, если бы я в самом деле нуждалась в их услугах, о таком сервисе можно было бы только мечтать.

— Как тебя взяли на работу, если ты еще не закончила колледж? — спрашиваю Ленку, втягивая через трубочку молочный коктейль.

У меня сейчас специальная диета, нельзя ничего «цветного». Помидоры, морковка, клубника, — под запретом, цитрусовые тоже. А мне, как назло, ужасно хочется апельсинов.

Мы сделали заказ, а пока они готовятся, пьем молочные коктейли. Ленка клубничный, я просто белый, без добавок. Диета…

— Я уже вот скоро получу диплом, — живо делится одноклассница. — Я у них проходила практику, и меня взяли на испытательный срок. Если все будет нормально, после дипломирования меня возьмут на постоянку. Сначала я была на подхвате, ну сама знаешь, подай-принеси, разложи по полочкам. Теперь уже во все вникла, втянулась, и с доктором мне повезло, Ермакова норм тетка. Попалась бы выдра какая-то, было бы мне весело. Но я бы и выдру терпела за такую зарплату.

Слушаю внимательно и не перебиваю. Моя задача повернуть разговор так, чтобы Лена мне рассказывала, а я слушала. Чем больше она говорит, тем лучше, и тем меньше шансов у меня проболтаться.

У нас получилось встретиться только через несколько дней, как раз сегодня я была записана на последний час приема доктора Ермаковой.

Мы сохраняем режим секретности. После приема я дождалась Харину за воротами клиники, и мы отправились в «Джанни» есть пинцу с грушей и горгонзолой.

Траттория «Джанни» покорила меня итальянской кухней и демократичными ценами, а еще мне нравится, что там упор делается на здоровую еду.

— Чем тебе обычная пицца не угодила? — ворчит Ленка. — Я вот с баварскими колбасками люблю.

Представляю, сколько калорий в лоснящихся жиром колбасках, и вздрагиваю. Модельный бизнес приучил считать калории и постоянно ограничивать себя в еде. Так что баварскими колбасками меня можно накормить разве что под пытками. Или под наркозом.

— Пиццу делают из пшеничной муки, — объясняю, — а в тесто для пинцы добавляют еще соевую и рисовую. Оно дольше вызревает, потому там меньше глютена.