Тайный папа для двойняшек
Шрифт:
– Ты просто ничего не понимаешь в хорошей музыке.
– Что я должна в ней понимать? Сейчас песни все на один мотив, - отвечаю с улыбкой на лице. Да, его бархатный голос заставлял меня улыбаться. Широко, искренне, как обычно улыбаются собеседникам, с которыми до жути интересно.
– Это сейчас, раньше было по-другому.
Да, глупо отрицать, но с Кириллом легко. Он не похож на обычных парней, которые клеились ко мне, когда я не торопливо возвращалась домой после очередных занятий. В его лексиконе не было таких слов: «Телка, деваха, краля», которые обычно употребляют
Иногда я удивлялась ему. Почему каждый день он приходит в новом костюме, смотрит на меня открытым взглядом. Смотрит так, будто между нами, что-то происходит. Будто ударила молния, оставив в сердцах мощный заряд энергии. И заиграли искры в наших глазах.
Это когда, думаешь, мечтаешь, предвкушая очередную встречу. Когда представляешь, как лучше сесть, встать, чтобы случайно коснуться его сильной руки.
Кирилл приходит сразу после обхода врачей и уходит после семи. Когда в очередной раз за ним закрывается дверь, тоска словно съедает насквозь, я с большим нетерпением жду, когда наступит следующий день.
Благодаря ему я стала меньше расстраиваться и думать о том, что мой первый спектакль накрылся медным тазом. Понятно, что незаменимых людей нет и на мое вакантное место быстро нашли симпатичную девушку. Когда я узнала об этом из уст менеджера по подбору актеров, то печально вздохнула с мыслью: «Это же моя роль! Была моя…». Но пообещали, что не выгонят и следующий спектакль точно будет мой.
Спустя несколько недель мне заметно стало легче. Словно сбылись слова седоволосого врача: «Заживет все, как на собаке». Теперь могу свободно встать с кровати и не спеша пройтись от кровати до туалета, от туалета до умывальника. Я несколько раз звонила соседке, наш телефон давно отключили за неуплату, поэтому звонила ей. Интересовалась, как мать, но она отвечала, что не за какие коврижки в этот притон не пойдет.
Когда Кирилл появился на пороге моей палаты, я снова широко заулыбалась.
– На самом деле ты мало рассказываешь о себе. – Он берет спелое яблоко, которое лежит на тумбочке и подбрасывает его вверх.
– Не знаю, что рассказать. – На самом деле, мне хотелось сказать ему больше, чем можно и больше, чем нужно. Но у меня появился страх. Особенно, когда он увидит или узнает, как я живу, кто моя мать, а еще, что мой отец давно ушел из семьи. Понимаю, что так нельзя, лучше рассказать. Но я оттягивала этот момент до последнего.
Трудно вспомнить, когда мы делали в квартире ремонт. Последний раз отец переклеивал обои, когда я ходила в девятый класс. Я тогда прибежала со школы, быстро переоделась в домашние шорты и майку, затем помогала разводить клей и грунтовать стены. Сейчас от нашей работы остался только пшик. Обои потемнели, местами отклеились и это не самое худшее. Последний мамин так сказать: кавалер, точнее кавалерище с пивным животом и ядерным перегаром, не в состоянии держаться на ногах, схватился своими клешнями за штору и оборвал ее вместе с карнизом. Грохнулся на пол, а тот самый карниз так стукнул его по лбу, он еще долго не мог вспомнить, что произошло и где он находится. Я пыталась вернуть все на место, ставила стул на стул,
– Ты тоже мало рассказываешь о себе.
– Задавай любые вопросы! – с легкой иронией звучит его голос.
Я спрашиваю, он отвечает и мне казалось, что могу слушать его вечно. Он рассказывает, что в детстве был грозой двора, мальчиком-хулиганом, которого отправили учиться в Лондон, чтобы он хоть немного остепенился. Нет, он не говорил прямо, что он из богатой, образцово-показательной семьи. Просто несложно догадаться, что это так.
– Где ты любишь ужинать?
– Дома, перед телевизором.
И снова его приятный, бархатистый смех.
– С тобой не соскучишься. Знаешь, что я хочу? – проводит рукой по волосам.
– Что?
– Хочу пригласить тебя в ресторан, когда выпишут.
****
Кирилл сдержал свое слово сразу, как только за мной захлопнулась входная дверь больницы, а лечащий врач на прощанье весело помахал мне ручкой.
– Поехали, отметим твое выздоровление? – сказал он, когда мы вышли на улицу, затем указал рукой на свою красную спортивную машину с откидным верхом.
– Знаешь, я не могу. Мне домой нужно.
– Успеешь домой, - чеканит он, берет за руку и тянет к авто.
Такие стильные салоны автомобилей я видела только в кино. Кажется, Вин Дизель гонял на такой тачке в первом форсаже, а может во втором – не важно. Если бы мне кто-нибудь рассказал, что я буду ехать в такой машине – ни за что не поверила!
– Я заказал столик в ресторане. Для нас.
– Не могу в ресторан, – бросаю взгляд на свои потертые джинсы. Какой ресторан? О чем он? Даже переодеться не знаю во что…
– Поехали сначала в магазин, накупим шмоток? – он словно угадывает мои мысли.
– Нет, - настаиваю на своем.
– Это не обсуждается! – заводит мотор, и машина резко трогается с места.
Боже! Мне все это снится. Эксклюзивное вечернее платье в пол, дорогущий ресторан и медленный танец с парнем. Нет, не с парнем… С мужчиной из мечты. Вот-вот ущипну себя за руку и проснусь, волшебство рассеется и карета превратится в тыкву. Или вернусь домой, увижу обветшалые стены, переоденусь в старенькую пайту и погружусь в свою привычную реальность. Потому все что сейчас происходит со мной - так не бывает.
– Я отменил все деловые встречи, - вкрадчиво шепчет мне на ухо и кладет руки на талию.
Я крепче обхватила его плечи и продолжаю танцевать в такт музыке.
– Зачем?
– Ты того стоишь.
Выходим на террасу. Спускаются сумерки, зажигаются огни, дует прохладный ветер. Кирилл останавливается напротив и смотрит прямо в глаза. Тот самый момент, когда душа, открыта для другой души.
Стоит настолько близко, что я отчетливо слышу аромат его дорого парфюма. Пленительный шлейф опьяняющих специй и грейпфрута.