Тайный Союз мстителей
Шрифт:
Но постепенно фронт снова установился. Брошенный рукой Грабо камень попал Альберту прямо в грудь. И мстителям в конце концов пришлось отступить. Бетхеру и его группе удалось занять позицию рядом с грудой щебня на краю дороги.
Ребята Альберта обливались потом, искаженные лица были покрыты пылью, но они не сдавались.
Вот вскрикнул Калле и сразу же запрыгал на одной ножке, кусая от боли собственную руку. Прикрыв голову руками, в канаве лежал Вольфганг. На его и без того шишковатом лбу теперь ясно обозначилась большая новая шишка.
Тем временем у противника
И тут в тылу мстителей показался учитель Линднер с пионерами. Лишь на секунду задумавшись, он бросился к Альберту.
— Немедленно прекратить! — приказал он.
Не выпуская камня из рук, Альберт обернулся. Глаза его загорелись ненавистью.
— Вас еще не хватало в моей коллекции сельскохозяйственных вредителей! — прошипел Альберт и швырнул камнем в Гейнца Грабо.
Когда он вновь размахнулся, учитель схватил его за руку. Очень тихо Альберт проговорил:
— Отпустите!
— Брось камень!
— Отпустите.
— Брось-ка!..
Альберт размахнулся и ударил, но Линднер успел отскочить, и в следующий же миг Альберт полетел в грязь.
Учитель Линднер знал дзюдо.
Альберт поднялся. Словно бык торреро, он долго ощупывал взглядом немощную фигуру учителя. Тот нагнулся.
— Ну, давай наскакивай!
Альберт, склонив голову, медленно приближался.
Друга Торстен прыгнул между ними.
— С ума ты сошел! — крикнул он, с трудом удерживая Альберта.
— Отстань!
— Недавно ты говорил, что ты мне друг! — выпалил Друга. — Значит, все это была болтовня?!
Несколько секунд Альберт смотрел на него, потом опустил кулаки.
— Пошли! — сказал он, сплюнув в песок, и зашагал прочь.
Никто их не стал удерживать.
Не удерживал и учитель Линднер.
Клаус Бетхер и его друзья, узнав учителя, быстро покинули поле боя.
По дороге Альберт и Друга не говорили друг с другом. Около дома Бергов их нагнали остальные члены Союза. В «Цитадели» Сынок первым делом сообщил:
— Они засыпали наши дзоты и блиндажи! А винтовки перетаскали в контору бургомистра.
— Кто? — спросил Альберт, резко подняв голову.
— Синие.
Друга подскочил к двери.
— Не ходи! — сказал он Альберту. — Там ты все равно ничего не сделаешь.
Медленно Альберт обвел взглядом мстителей. Подавленные и разочарованные, стояли они, понурив головы.
— А Родика была с ними? — наконец овладев собой, спросил Альберт прерывающимся голосом.
— Нет.
— Ладно, — выдавил Альберт. — Но так быстро ему с нами не справиться. Мы снова откопаем блиндажи. И сейчас же!
— А они их опять засыплют, — вставил Друга. — Какой толк? Надо в другом месте выкопать.
— Нам и так попадет. За карабины, — заметил Манфред, — и за то, что мы срубили там молодняк.
— «Попадет, попадет»! — Альберт недовольно отмахнулся — Линднеру попадет, и благодаря нам.
— Ты что придумал?
Альберт выпрямился.
— А мы спилим все деревья в школьном саду. Они там мичуринские сорта хотят
Только несколько секунд спустя он заметил, что никто не откликнулся на его предложение.
— Чего это вы? — спросил он.
— Да я не знаю… — протянул Друга. — Может, Линднер нам ничего плохого и не хотел сделать.
— Ну, а вы?
От смущения мстители сидели, опустив голову, и потирали колени.
— Сдрейфили, значит! — презрительно проговорил Альберт.
Дверь громко захлопнулась за ним.
Глава седьмая
ДУРНОЕ ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЕ
Обеденный перерыв. Солнце печет нестерпимо, клонит ко сну. Шульце-младший прилег на травке у канавы. Его отец чинит плуг: какой-то болт соскочил. Гарри лежит на спине в тени старого бука, а над зеленым шатром распростерлось синее-синее небо. Оно похоже на огромное озеро или даже море. Гарри так хочется окунуться в это море, поплавать, а еще лучше — нырнуть на этом берегу и вынырнуть на другом… Ах как хорошо! До чего же хорошо на свете! Стоит чуть-чуть повернуть голову, и перед глазами вырастает густой зеленый лес — вблизи каждая травинка превращается в могучее дерево. А сам он, словно великан, развалился в этом лесу и лежит блаженствует.
Подошел отец, Шульце-старший. Присел на межевой камень и принялся чистить трубку. Но сколько ни чистил, когда раскурил — она булькала и шипела, словно он кипятил в ней воду для чая.
— Не трубка, а диво у тебя! — заметил Шульце-младший, ехидно улыбаясь. — Соловьем поет! Пора новую купить!
— Ничего ты не смыслишь в этом! — ответил отец. — В нынешнее время разве можно достать такую хорошую трубку!
— Где уж там! Такую певунью днем с огнем не сыщешь! — И парень подмигнул отцу.
Ему всегда доставляло удовольствие подтрунивать над своим стариком: тот совсем помешался на курительных трубках. Особенно на старых. Если в остальном он всегда готов был немедленно испытать все новое, то трубки — и будь они насквозь прогрызены — он любил старые. И обычно тут же пускался в длинные рассуждения в защиту трубок, а если уж он молчал, то это был верный признак того, что у него тревожно на душе.
И сегодня, должно быть, выдался именно такой день. Шульце-старший сразу забыл о своей трубке.
Отвернувшись и делая вид, будто что-то высматривает вдали, он сказал:
— И где это мать с обедом пропадает?
Гарри даже не повернул головы, однако его внимательный взгляд говорил о том, что он понимал отца. Он, так сказать, давал ему время на раскачку.
— Да, малыш… — произнес Шульце-старший очень серьезно. — Лучше я тебе прямо скажу: неспокоен я за тебя. Да…
Сын даже присел от неожиданности. Что это с отцом? А тот продолжал:
— Знаешь, иногда мне кажется: зря мы стараемся. Ну, с этим Бергом. Я ведь не Линднер. У меня бы давно терпение лопнуло.